В этих коротких стихах ("Колыбельная", "Неразлучные"),в их фантазиях и заклинаниях ("Страх", "Песенка о смерти"), в зрительных, чувственных образах ("Цветная ронда") -- простота и своеобразие тем, с их постепенным и все более глубоким развитием, а также -- становление авторского почерка -демифологизирующего, увлекающего и будоражащего. Но главное, в "Нежности" прославлена человечность (хоровод "Дай руку") и представлены сюжеты, говорящие об ибероамериканских корнях поэтессы: начиная с этнических черт ("Песнь кечуа") и до американской флоры ("Хоровод древа сейбы"). С другой стороны, во многих из этих стихотворений, полных нежности, вполне осознанно продолжается древняя, мудрая устная традиция предков из долины Эльки, характерные мистралианские глаголы "aupar", "repechar", "voltear" или колоритная лексика, специфическая для долины Эльки: "agriura", "sembradio", "sollamadura". И всяческие истории, байки, со свойственным им языком, ритмом и разговорной интонацией, -- рассказанные с уменьем и очарованьем.
Бесспорным шедевром ее поэтического наследия в чилийской и всей ибероамериканской поэзии является книга "Рубка леса" (издательство "Эль Сур", Буэнос-Айрес, 1938). По созданному в ней миру, по всему ее содержанию -- это одна из основных книг Габриэлы Мистраль. Сама поэтесса считала ее своим исповедальным творением, прежде всего потому, что там ярко показаны корни ее индоамериканизма. Это книга о душах ушедших ("Разлука", "Бегство") и о высокой одухотворенности всего материального ("Хлеб"); расставанья, ноктюрны и фантазии; великолепные сюжеты из жизни доколумбовой Америки, с ее ритуалами и церемониалом ("Гимн тропическому солнцу"), с ее индейскими заклинаниями -- инков, майя, кечуа -- и со всеми плодами американской земли (святой тысячелетний волшебный маис).
"Рубка леса" - это также книга веры, это благочестивое приятие страдания, угасания, это молитва. Стих точный, который кажется совершенно новым, еще никогда не слышанным, радуя и изумляя своим языком повседневности. Этот язык будет придавать особую силу ее неповторимому, самобытному слогу, насыщенному, как и ее темы, старыми и новыми элементами: обороты архаические и креольские, идиомы и неологизмы, индейское и испанское. Отсюда своеобразие языка Мистраль -- временами столь близкого к языку Библии, языка такого сочного и терпкого, что, в конечном счете, и создает нежную, первозданную чистоту слова, во всем его удивительном богатстве и многообразии.
В последние годы жизни Габриэлы Мистраль выходит в свет сборник "Давильня" (издательство "Дель Пасифико", Сантьяго, 1954). Книга, целиком написанная в период, еще проникнутый атмосферой второй мировой войны, когда ее пламя еще бушевало ("горько молиться, слыша эхо, отраженное пустым ветром и стеною"). Книга, пылающая гневом, устремленная к поиску высшей истины. Книга символичная и знаменательная в мистралианской поэзии, со всеми присущими ей земными и религиозными мотивами. Скорбь, война, странствия, бессонные ночи благочестивой женщины -- "безумной женщины", скажет она, -- таковы темы этого сборника, страстного и задушевного, ностальгического и меланхоличного в своих прощаньях и расставаньях. "Пламенная", "Набожная" Габриэла Мистраль вполне могла бы определить самое себя этими названиями стихотворений, изобилующих признаниями и предчувствиями. В какой-то мере книга эта - определяющая и итоговая для поэтического творчества Мистраль, только теперь в нем доминируют мотивы отказа и освобождения от радостей и от тревог. Книга потрясающая, ошеломляющая величием и искренностью.
"Рубка леса" и "Давильня" самими своими названиями указывают на стремление Габриэлы Мистраль показать значительность неустанных трудов человека на земле.
Книга "Поэма о Чили" (издательство "Помайре", Сантьяго, 1967), изданная посмертно, несет в себе те же постоянные творческие мотивы "чилийской учительницы". Поэзия и география, путешествие мифическое, вымышленное -- но абсолютно реалистичное -- по далекой и любимой родине. Обзор территории Чили в ее протяженной и разнообразной географии: ее природа и люди, ее долины и реки, ее Андские Кордильеры и ее залежи драгоценных металлов, ее пустыня и море, ее флора и фауна, ее южные архипелаги и зеленая Патагония. Жизнь и жизнерадостность родной земли предстают в открывающихся нам недрах этой протянувшейся в длину страны (как пример можно указать представленные в этой Антологии великолепные стихи "Вулкан Осорно" и "Водопад на Лахе"). Эти стихи -- еще одно свидетельство прочной и постоянной связи Габриэлы Мистраль с реальным и подлинным, с креольским и индейским началами чилийской самобытности.
Процесс поэтического развития Габриэлы Мистраль, отраженный в каждой из ее книг, неизменно восхищает и поражает нас, но не менее примечательна ее проза, зрелая по стилю, отличающаяся своеобразием и непосредственностью в трактовке самых разных тем. В прозаических текстах, точнее, их надо называть, следуя автору, "посланиями" или "мотивами" -- она с чистым и глубоким чувством излагает сюжеты, подсказанные встречами или событиями, которые она сочла достойными того, чтобы поделиться ими с себе подобными. В конечном счете, она -- рассказчица, повествующая о родине и о мире. "В этих посланиях, -- признавалась писательница, -- моя самая естественная, самая привычная интонация, мой сельский говор, с которым я жила и с которым умру".
Скончалась Габриэла Мистраль в Нью-Йорке 10 января 1957 года. Прозаические ее произведения, разбросанные по страницам самых разных газет и журналов латиноамериканского континента; к тому времени не были собраны полностью в одной книге. Лишь в последние годы исследователи и почитатели ее творчества начали собирать и ценить по достоинству ее мастерскую прозу. В этих знаменитых текстах ничто не было забыто (как мы можем убедиться по образцам, отобранным для данной Антологии): здесь и прославление школы ("Молитва учительницы"), и чисто индейские мотивы ("Немного о народе кечуа"), и путевые картины (Кастилия, Неаполь) и анализ социальной и культурной жизни наших народов ("Поменьше о кондоре и больше про андского оленя"). Не укрылись также от ее живейшего интереса описанные ею любимые и близкие люди -- примерами могут служить проникновенное эссе об эмиграции испанца Унамуно и яркое послание-некролог, посвященное памяти русского писателя Максима Горького.
Проза Мистраль -- о том, что ее по-настоящему волнует и вдохновляет: она пишет о педагогике и странах, которые она посетила, о природе и о тех опасностях, которые ей угрожают; она обращается к проблемам духовной, литературной и общественной жизни латиноамериканского континента и к его наиболее выдающимся личностям. И все это изложено ее своеобразным, трепетно искренним языком, с присущим ей даром рассказывать об увиденном просто и увлекательно -- языком, сочетающим чилийско-испанское просторечие с архаической лексикой.
Все творческое наследие Габриэлы Мистраль и, в частности, эту весьма представительную Антологию на русском языке, можно уподобить захватывающе увлекательному уроку. Из каждой темы -- природа, география, территория, -возникает некое назидание, некий педагогический аспект в обосновании духа и смысла темы, и всегда с исключительно оригинальной трактовкой слова -одновременно и новаторской, и возрождающей то, что даровано самой природой испанской речи.
Ее стихи и проза обогащают и наш личный, и общечеловеческий опыт тем особым видением мира, что присущ был Габриэле Мистраль, умевшей сочетать живую, поразительно точно услышанную и воссозданную ею повседневную речь, с единственным в своем роде Словом Поэта.
Перевод Е.Лысенко
ПРИМЕЧАНИЯ
(Э.Брагинская)
2. Пабло Неруда. Габриэла Мистраль
Фрагмент из мемуаров Пабло Неруды. Печатается по сборнику: Неруда П. Признаюсь: я жил. М., Политиздат, 1978, с. 364--366.
3. Хайме Кесада "Послесловие"
Автор послесловия к этому изданию Хайме Кесада (р. 1942 г.) -известный чилийский поэт и литературный критик. Лауреат литературных премий, один из ведущих исследователей творчества Габриэлы Мистраль.
Висенте Уидобро (1893--1948) -- чилийский поэт, прозаик, драматург, много лет живший во Франции, а затем в Испании, зачинатель "креасьонизма" -авангардистского течения, согласно которому поэзия подобна творящей природе. Одно из знаменитых положений В.Уидобро: "Поэт должен не воспевать розу, а заставить ее расцвести в стихах". Наиболее известная поэма-коллаж в русском переводе называется "Высоколенок" (1931) в оригинале -- "Altazor".