Тея
Кровь повсюду.
Наблюдаю, как она стекает в канализацию, пока я выжимаю тряпку. Мои руки багровые, а остатки крови прилипли к кутикулам и их становится сложнее оттереть. Я смотрю на свое отражение в зеркале. Волосы стянуты в пучок, но несколько прядей прилипли к лицу, и мои глаза красные от усталости.
Снова посмотрев вниз, я выключаю воду, беру тряпку и возвращаюсь обратно.
Всего двадцать минут назад на полу была огромная лужа крови. Капли брызнули на ближайший книжный шкаф и наш стол. А я стояла на коленях и пыталась все это отмыть. Вытирая все.
Быстро, яростно — словно от этого зависела моя жизнь.
Так и есть.
Сейчас в воздухе витает отбеливатель, и если бы это была больница, то ничего необычного в этом не было бы. Но мы в библиотеке. Не совсем то место, где можно ожидать такого запаха. Но к нему примешивается запах лаванды от пасты, которую я нашла вместе с другими чистящими средствами.
Медленно я подхожу к окну и открываю его чуть шире, чем оно было, чтобы мы могли избавиться от всего этого перед уходом. Чем быстрее, тем лучше.
Но тяжесть ситуации все равно остается.
Я чувствую оцепенение. Почему-то все это кажется мне нереальным. Как будто я нахожусь в другом измерении, и все происходит где-то рядом со мной. Но я в этом не участвую. Я смотрю, как Офелия и Элиас заканчивают чистить остальные вещи, стирая и наши отпечатки пальцев. По сравнению с ними я спокойна. Офелия всеми силами пытается сдержать слезы. Руки Элиаса дрожат от каждого взмаха тряпки по поверхности стола.
Открыв бумажный пакет, который нашла в шкафу, я запихиваю туда кухонное полотенце, полностью покрытое кровью, и все, что может показаться неуместным. Тряпку, которой я мыла пол, тоже. Лучше пусть смотритель подумает, что она была неправильно положена, чем ее используют студенты, чтобы скрыть совершение преступления.
— Мне сейчас вырвет от этого запаха, — шепчет Офелия, подходя ко мне с пустой бутылкой отбеливателя. Она кладет ее в пакет.
— По крайней мере, сейчас он, кажется, исчезает, — говорю я ей, глядя на окно.
Она хмурится. — Ты ведешь себя странно. И я не имею в виду это в хорошем смысле, — начинает она. — После всего, что произошло, тебя это, похоже, не волнует.
— Беспокоиться об этом сейчас — пустая трата времени. Сейчас середина ночи, у меня был длинный день, и я полагаю, это просто еще не дошло до моего сознания.
Я беру у Элиаса еще одно кухонное полотенце и прячу его. Он не говорит ни слова. Хотя в его глазах видна паника.
— Нам нужно избавиться от этих вещей. Там слишком много крови, чтобы просто выбросить их.
Офелия задыхается от моего заявления. Затем она сглатывает и протягивает руку.
— Я сожгу это. У меня есть камин.
Мой разум отключается, пока мы готовимся к отъезду. Все, что я делаю, я едва помню, пока не надеваю куртку, пряча окровавленную одежду, чтобы никто не видел, и ухожу, как будто ничего не произошло. Потому что с этого момента мы делаем вид, что ничего не произошло.