Тея
Я жду Ксавьера в Новом дворе колледжа Тринити с фотоаппаратом в одной руке и смятой пустой упаковкой от жевательных мишек в другой. По дороге сюда я забежала в магазин сладостей. Уилл сказал мне, что Ксавьера вызвали в кабинет магистра Тринити вместе с родителями. Обычно это не предвещает ничего хорошего, а после вчерашнего это может быть прямо-таки ужасным знаком.
По дороге я значительно успокоилась. Благодаря сладостям. До всей этой ситуации с диазепамом я заходила в свой любимый магазин сладостей, когда чувствовала тревогу. Набивание рта сахаром всегда помогает. Видимо, это снова мой механизм преодоления тревоги.
Я фотографировала, когда получила новости. Так что последний час я вышагивала по корту в надежде увидеть Ксавьера, когда он выйдет. Машина его родителей припаркована здесь, так что я их не пропущу.
— Сладости, да? — слышу я голос Ксавьера, когда он подходит ко мне. — Я рад, что ты вернулась к своим старым привычкам.
Его родители стоят прямо за мной.
Я улыбаюсь им в знак приветствия, и, поскольку они улыбаются в ответ, мой разум замедляется. Они не выглядят расстроенными или рассерженными, что, полагаю, хороший знак. Они обнимают меня, приглашая навестить их в ближайшее время, прежде чем они оставляют нас.
— Как все прошло? — спрашиваю я.
— Нормально. Он говорил о плохой огласке, которую мой арест имел для университета, и о том, как это может повлиять на всех. Обычное политическое дерьмо.
Я закатываю глаза и хмыкаю. — Почему я не удивлена, — говорю я себе под нос.
Затем я смотрю на него, мои руки тянутся к нему, чтобы толкнуть его. Почти как будто он ожидал этого, он не двигается под давлением.
— Я ненавижу тебя, — говорю я. — Ты знаешь это?
Он смотрит так, как будто не верит мне. Я полна дерьма, естественно. Но это раздражает меня еще больше.
— Какого черта ты попросил об этом Уилла? Я бы справилась.
— Потому что я хотел убедиться, что так и будет. Тея, ты не видела, как Сэмюэль уделял тебе внимание. Твое внимание всегда было сосредоточено на его словах и скрытом смысле вещей. Никогда на его реакциях. Никогда на его поведении.
— Ты мог бы попасть в тюрьму, если бы у тебя не было Холли в качестве чертова алиби, — говорю я ему. — Мне пришлось бы видеть тебя через дурацкое стекло или решетку, или что там еще у них есть во время свиданий. Я знаю, что ты хорошо выглядишь во многих вещах, но тюремная форма может быть самой уродливой на свете, и мне пришлось бы видеть это каждый день до конца моей жизни, и…
— Тея. — Он хватает меня за руки, возвращая к реальности. — Ты много болтаешь, когда у тебя стресс.
Я знаю, что это так.
Я смотрю на него. — И я не прощу себе, если ты окажешься там из-за меня.
— Я в порядке, Меллилла. Мы все в порядке.
— Ты не пришёл ко мне вчера.
— Мои родители не уходили, пока не убедились, что с полицией у нас все в порядке. Корланд очень помог, ты знаешь?
Я киваю. Я так и предполагала.
— Я не уверен, почему он помог. Он не так уж хорошо меня знает. У нас было не так много совместных занятий, а супервизии… — Он смотрит на меня. — Ты попросила его об этом?
— Нет, он сделал это по собственному желанию, — говорю я ему. — Корланд ценит ум превыше всего. Находчивость и сильное мнение. Все то, что, безусловно, есть у тебя. Вот почему он выбрал тебя для супервизии со мной, и, вероятно, также поэтому он решил помочь.
— Теперь я, наверное, могу понять, почему он тебе так нравится.
Я наклоняю голову. — Можешь?
Он пожимает плечами. — Я все еще немного ревную. — Он протягивает руку, и я хватаю ее. — Пойдем поедим что-нибудь. Я умираю с голоду.
Мы идем по Троицкому переулку.
Мои глаза притягиваются к нему, когда я сглатываю. — Ксавьер?
Он смотрит на меня, его бровь приподнята в вопросе.
— Ты всегда знал, — начинаю я, немного боясь подходить к этой теме. За последние несколько недель мы прошли через ад со всем. Кажется глупым говорить об этом дальше. Но я просто должна знать. — Что у тебя есть то, что нужно, чтобы покончить с жизнью?
На мгновение воцаряется тишина, пока он думает, что сказать. Как будто он никогда не задумывался над этим. — Когда нож был в моей руке, в тот самый момент, не было ничего проще.
Я могу это понять. Хотя уничтожение людей никогда не должно быть легким. Они кричат, им страшно и больно. Даже если это плохие люди. И я не помню ни одного момента, когда все это произошло. Мой разум вытеснил воспоминания, чтобы защититься от них. Чтобы справиться.
Он сокращает расстояние между нами. Наши тела соприкасаются.
— Я тебя пугаю?
— Ты меня не пугаешь, — говорю я ему через мгновение. Во мне нет колебаний.
— Тогда почему твое сердце бьется так быстро, что я чувствую его у себя в груди?
— Потому что…
Потому что я люблю тебя так сильно, что мне больно.
Это то, что я хочу сказать. То, что я чувствую.
Он смотрит на меня, ждет.
— Спасибо, — говорю я вместо этого, проглатывая свои чувства. — Я знаю, что с Сэмюэлем на самом деле ничего не произошло, но…
Он гладит мои щеки. — Это могло случиться, Тея. Мы не знаем его душевного состояния. Мы не знаем, был ли он безобиден, и я будь я проклят, если бы позволил этому развиться и потерять тебя в процессе, — он делает паузу. — Это пиздец. Все. Я знаю, что это так. Но я не могу сожалеть о том, что сохранит тебя в безопасности.
Я грустно улыбаюсь.
Правильно ли то, что произошло, или нет, мне все равно.
Возможно, это плохо. Может быть, я не в своем уме, чтобы просто отмахнуться от всего этого. В конце концов, это убийство, но кто я такая, чтобы говорить, что было бы. Думать о возможном будущем — пустая трата времени. Я предпочитаю прожить его так, как оно разворачивается передо мной.
— Тея, — шепчет он мое имя. Мои глаза льстит. — Насчет Лео…
Я качаю головой. — Мне все равно.
Я просто не хочу знать правду, потому что это ничего не изменит