Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
ТРИ ТРАВЫ
Улица Асеева
Шел по Москве задумчиво, рассеянно,Не видя и не слыша никого,И вдруг читаю — улица Асеева,И оживился — я ведь знал его!Он посвящал мне строчки нежные,Беседой продолжительной дарил,За рифмы выговаривал небрежные,За смелость и за образы хвалил.— Вы, батенька, большою дверью хлопнули,Когда вошли решительно в наш цех,Пробились к солнцу сквозь туманы плотные,Вам нелегко достался ваш успех!Все существо его стихами грезило.О, как любил он пушкинскую речь!Он старился, но только тронь поэзию —Он рыцарь, и в руках сверкает меч!А улица его лежит у рынка,Прислушиваясь к разным голосам,В том уголке, где старая старинкаДала дорогу новым корпусам.На улице его не умолкаетЖивая речь, живой поток людей.Асеев понемногу привыкаетК новорожденной улице своей!1967В послевоенном селе
Сердце сжало мне чувство мгновенное,Как увидел я послевоенное,Исковерканное село,Слезы брызнули, скулы свело.Добрый аист над крышей соломенной,Попаданьем снаряда проломленной,Затевает гнездо и семьюИ зовет меня: — Сядь на скамью!А скамья оказалась нетронута,Несмотря на наличие фронта,На губительную шрапнельИ еще кой-чего пострашней.Сел, гляжу, а крылечко обуглено,Рядом яблоня грубо погублена,Уцелевший притынный репейГоворит: — Мне не страшно теперь!Со столба раздается вещание,Добрый диктор дает обещание —Жизнь наладить, поднять из руин,Чтоб дышалось просторам равнин.К танку колосом рожь прикасается,Говорю я: — Он здесь не останется,С поля мы его уберем,На турбину для ГЭС перельем.Люди сельские кланялись поясно,Я смущался, и было мне совестно,Что не строю, не горожу,А с блокнотом, как барин, хожу.Опускалися сумерки тихие,Горизонт мирной молнией вспыхивал,Зорил нивы, хлеба наливал,Дружбу с порохом порывал.Млели в зарослях травы росистые,Оголтело гремели российскиеКурско-тульские соловьи,Земляки и коллеги мои!1967Вечное обновление
Вот в зима не у власти.Вот и морозы бессильны.До исступления страстиСтонут лягушки в трясине.Горлом весенних промоинХлынуло половодье.Грач, монастырский крамольник,Каркает на огороде.Гром из большого окошкаВыглянул и засмеялся,Рупором сделал ладошку,Крикнул: — Мой конь застоялся!И покатил на телеге,И загремели колеса.Дождь в своем первом забегеВысказался многоголосо.Что это? Вдохновенье,Творческая разрядка,Вечное обновленьеВечно того же порядка!1968Любите слово!
Разъезд Разнежье,Станция Раздоры,Село Елань,Деревня Вишняки.Создал народ нашСлов златые горы,СтиховЗолотоносные пески.Любите слово!И оно — природа,ЦветеньеПлодоносящих садов.Как из окна,Глядит душа народаИз коренных,Видавших виды слов.— Не окай! —Я с улыбкою игривойСказал волжанке,Статной и прямой.Она взглянулаИ призналась:— Милый,Скажу на «а»И делаюсь немой.Она смущалась:— Я слова теряю,Когда на «о»Бросаю говорить!— Гражданочка!Да я не укоряю,Мне самомуВот так бы говорить!1968Сокол
Сердце сокола вскормлено риском,И звенит оно, как тетива.Не гранит ему обелиском,А безбрежная синева.Сокол этот землею подарен,Полетит он, держи не держи!Сокол этот зовется Гагарин,А летать он учился во ржи.На смоленском проселке у Гжатска,Где ни облачка не видать.Где так хочется к небу прижаться,Бесконечность Вселенной обнять!1968Горизонт
Степь безбрежна,Даль бескрайна,Горький запах чебреца.Горизонт — все та же тайнаБез начала и конца.Он зовет и убегаетИз-под ног, из-под копыт.Ясной звездочкой мигает,Яркой фарою слепит.То чернеет, как черника,То, как голубь, сизоват,То алеет земляникой,То лимонно-бледноват.Он в степи такой высокий,Откровенный и большой.За озерною осокойВоду черпает ковшом.Чтобы Млечный Путь напился,Как верблюд среди степей,Чтобы каждый торопилсяК голубой черте своей!1968Костромская сторонушка
Речки Меря и Сендега, Покша и Куекша,Костромские разливы, луга и леса,Возле вас беззаботно кукушкам кукуется,Мелким пташкам поется на все голоса.Я бродил по тропинкам и стежкам Некрасова,В Шоды ездил, на Мезе-реке побывал.Видел я и людей, и природу прекрасную,И для песен слова в Костроме добывал.Заглянул в Щелыково, на долину Ярилину,Постоял у недремлющего родника.Не забыл, навестил и Прасковью МалининуИ спросил у нее: — Как надой молока?Как доярки? — Да вот они, спрашивай сам уж! —А доярки прижались стыдливо к дверям.Я шутить: — Ненаглядные, скоро ли замуж?— Скоро, скоро, но только не нам — дочерям!Костромская сторонушка, заводи синие,Полевые, речные, лесные края,Лен цветущий, луга, комбинаты текстильные,Вас нельзя не любить — вы Россия моя!1968* * *
В недвижных зеркалах водыЗадумались осенние сады.Ненастье встало тяжело, свинцово,Как серый волк с картины Васнецова.Лес видится навылет и насквозь,Озябшая рябина — кисти врозь,А можжевельник, забияка-парень,Зажег зеленый, нестерпимый пламень.В охапку я беру его: — Дружок! —И руки можжевельником обжег,И шибануло спиртом муравьиным,И потянуло летом соловьиным.Как в сказке, у меня усталость с плеч,Я пробую костер в лесу зажечь.Ура! Зажег! Запахло синим дымом,Вдохнул в себя и стал непобедимым.И милы мне осенние кусты,Возьму за ветку, а они: — Пусти! —Пущу — и куст осенний гимн поет,И дождичком холодным обдает!1968Звездные дали
I
Кто на землю глядел из далей звездных,Тот красоту почувствовал сильней.Тому стал ближе день зимы морозной,Озера глубже и рассвет синей.Тот только и мечтал о приземленье,Чтоб на луга смоленские взглянуть,Чтоб в самом первозданном изумленьеК цветущей вишне губы потянуть!II
История! Мы все тебя творим.Кто пашет землю, кто пласты рубает,К бесчисленным профессиям твоимИ космонавтов надобно добавить.Завидуй нам, великий Геродот,На время на свое пребудь в обиде!Над площадями наших городовГагаринской улыбки ты не видел.История! Ты каждый миг в борьбе.Как жаль, что Циолковский не проснется,Когда корабль — итог его труда —Луны холодной в космосе коснется!III
Ну что, бензин, в отставку? Есть горючее,Которому ты с ходу сдашься в плен.Произошла замена неминучая,История всей жизни — цепь замен.Почтим тебя минутою молчания,Смахнем с лица прощальную слезу.И вдруг бензин нам сделал замечание:— До космодрома я вас повезу!1968* * *
Неудержимо, как вода в арыке,Несутся мысли чувства орошать.Шумят они, как женщины на рынке,И жизни этой их нельзя лишать.Они идут, как пьяные, в обнимкуНа трезвую шеренгу звонких слов.Их надо вылить в форму, дать обминку,Снять заусенцы с грубостью углов.Станок включаю и точу и режу,Сверлю сверлом из стали «самокал»И смело в неизведанное лезу,Держа в душе вольфрамовый накал.А пламень упадет — сойду с ОлимпаВ равнины и леса, где бересклет.Где с царственной листвой рассталась липаИ обнажила черный свой скелет.Нагнусь к земле и тихо обнаружуСчастливою усталостью своей,Что солнышко не смотрит больше в лужу,Там только оттиск личности моей!1968* * *
Моя струна все более минорна,Все реже пляшет на крыльце хорей.И ярко-золотисто и лимонноПылают листья на моем дворе.От речек бурных тянет к тем равнинным,К тем медленным, что зря не бьют волной,Что говорят стихом своим былиннымОпрожитых веках земли родной.Я летом был в Рязани, в Ярославле,В сусанинских местах под Костромой,И спрашивали люди: — Боков? Знаем! —Не в клуб меня вели — к себе домой!Я на ладони землю брал сыруюИ восклицал: — Земная благодать!Я за твою улыбку пожилуюГотов тебе всех девушек отдать!Немного грустно, снег косой линейкой,Свод неба безнадежно сер и мглист,И над бульварной крашеной скамейкойПикирует кленовый желтый лист!1968Осенний аккорд
Сентябрь. Стога. Сороки.В лесах осенний гуд.И старцы, как пророки,За пенсией идут.У всех свои трофеи,Для всех свои дары.Брюхатые портфелиВ руках у детворы.На риги и на гумнаПо-темному, чуть свет,Прошел тяжелодумноПечатный свежий след.То был районный «газик».Сквозь ранний рев коровОн двигался на праздникЗерна и закромов.От тяжести арбузов,Направленных в село,Скрипит и стонет кузов.Бедняга, жаль его!Гуляют гуси всюду,Лелея сытость, лень.Хрустальную посудуНапоминает день.1968Осенняя вода
Приветливости нет в воде осенней,Мы от нее хорошего не ждем.И движется она все постепенней,И радует все меньше с каждым днем.Не видно ни больших, ни малых рыбок,Дно выстлано умершею листвой,Где заводь отражала сто улыбок,Где окунь бил малька — туман густой.А браконьер все так же бодр и молод,Он в лодке, наготове острога,Он рыбы и наловит и наколетИз черного большого бочага.И что ему печаль воды и рыбы,Оркестр прекрасный, музыка, стихи,Есть у него одна богиня — прибыль,А осень что там — это пустяки!1968* * *
Стучит все чаще в подреберьеИ леденит мои устаПростая песня погребеньяС заботой — где достать холста?Отец и мать в сырой земельке.Давно ль я в гости к ним ходил?!Над ними небо, как шинелька,Как часовой у двух могил.Я жмусь к немой, глухой ограде,Зову, шепчу: — Отец! Отец! —Сидит в моем печальном взглядеСмертельно раненный свинец.Не дозовусь родимой мамы,Не выбежит она с крыльца.Глядят из потемневшей рамыДва увеличенных лица!1968* * *
Весь я из нежности!Нежность не убывает.Грубость любаяМеня убивает.Даже и ту,Что меня не касается лично,Я отвергаюКатегорично.Вижу, как двоеСцепилисьВ тесном вагоне.Дама в истерике:— Не наступайте ногою!— Я и не думал! —Лицо у мужчины скривилось.—Мымра! Кикимора!Ишь прицепилась!..Будто и не былоПушкина,Чехова,Блока!Будто во все временаЧеловечествомПравила склока!1968* * *
Спасибо зимеЗа снег и за иней,За то, что ко мнеОна все взаимней.Спасибо снегамЗа то, что глубокими были,И липли к ногам,И запросто в дом заходили.Спасибо пурге,Которая кровлей гремелаИ нежно в трубеВсю ночь колыбельную пела.Спасибо заре,Она появлялась как чудо.Она в январеБыла, как снегирь, красногруда.Спасибо! Спаси!Снегов окоем госпитальный,Смелей проносиДорогами всех испытаний!1968* * *
Поэзия — не чистописание,Не почва стерильно-бесплодная,Не тихое угасание,Не тление бескислородное.Поэзия — протуберанцы,Целительный снег первопутка,И ей не к лицу побиратьсяС холодной сумою рассудка.Поэзия — озаренье,Догадка любви непомерной,И каждое стихотворенье —Как сгусток признания нервный.1968* * *
Разлучайтесь почащеЧтобы чувствовать горечь потери!Вот и жаворонки улетели,Что-то взяли от нашего счастья.Разлучайтесь пореже,Если все хорошо, ненадломно,Если чувство двукрыло-огромно,Первозданно, как зубр в Беловеже.Будьте вместе! Не надо разлуки,Жизнь короче паденья болида,Пусть любая большая обидаНе толкнет вас в объятья разлуки. Будьте вместе!1968Первый лед
Первый снег.Первый лед.Первый выход на рыбалку.Первый выкрик: — Не клюет!Первый вздох: — Как леску жалко.— Что: зацеп или горбач?— Щука!— Ах она акула!— Хоть бросай и не рыбачь! —И в расстройстве бух со стула!Лед совсем как баккара,Как хрусталь в Колонном зале,Мы еще позавчераЩуку здесь спиннинговали.Стало зеркало водыНеподвижно и стеклянно,Лед прозрачнее слюды,Музыкальней барабана!Бросишь камешек — пинь! пинь! —Запоет он, как синичка,Запорхает, словно птичка,Только что не взмоет в синь.Камню крыльев не дано,Крылья снятся только людям.Камню, нет, не сужденоПолететь над зимним лугомВот и дрогнул сторожок.Ну, беря, бери, не мучай,И в руке моей дружок,Красноперый и колючий!1968Осенние голуби
Голуби греются, выставив грудь,Солнце осеннее очень скупое.Небо такое, что ветру подуть,Землю посыпать колючей крупою.Что вспоминаете, сизари,Окаменев на припеке дремотно?Или разливы июльской зари,Или осеннюю спешку ремонта?Где приютит вас Москва в январе,Где обозначится ваша стоянка?На оживленном веселом двореИль под карнизами главного банка?Не отвечают! Заснули навек,Ноги в свое оперение пряча.Я постоял и пошел. ЧеловекДолжен трудиться. А как же иначе?!1968Чародей
Конь по имени Чародей,Ты считаешься достижением.Почему ты глядишь на людейИ с тоской и немного с презрением?Потому ли, что груз на возу,Я согласен, что это нелепица,Видишь бабу, рябую грозу,Что тебя кнутовищем по репице?Что тебя не одним лишь кнутом,Матерщиной стегают и руганью,Оскорбляют нещадно притомСловесами солеными, грубыми?Я тебя, Чародей, отпрошуПогулять на денек у правленияИ тебе, дорогой, разрешуВольно двигать в любом направлении.Позабудешь мешки и хомут,Позабудешь ты скрипы тележные,И в глазах твоих вновь оживутЛошадиные помыслы нежные.1968* * *
Вот и тополь разделся до листика,Как Адам перед Евою, наг.Это правда и это не мистика,Что в тумане он словно босяк.Словно старый бродяга без паспорта,Без присмотра жены и детей,У него ни простуды, ни насморка,И ему не дадут бюллетень.Вот ворона присела на дерево,Безнадежно скучна и сера,И прокаркала фразу отдельную:— Было, тополь, теплее вчера!Тополь встретил ворону молчанием,Словно тайну какую хранил.И на реплики и замечанияНи словечка не проронил!1968Старое корыто
Старое корытоУ плетня забыто,Прохудилось дно,Старое оно.Никакой корыстиВ старой нет корыте,Ни белья стирать,Ни дитя купать.И лежит корыто,Всеми позабыто,Старое скорбит,Дождь его долбит.Хитрая улыбкаНа лице твоем:— Золотая рыбка,Дай нам новый дом!1968Вспоминаю цех
Вспоминаю цех, станок токарный,Первую удачную деталь.Вспоминаю курс элементарный,Как точить чугун, железо, сталь.Вспоминаю мастера. А был онТихонький, румяненький, седой,Легонький, как перышко. А пылом,Одухотвореньем — молодой.Был порой и в гневе: — Как ты точишь?Как ты сверлишь втулку — просто срам!Если честным токарем не хочешь,Уходи в контору — легче там.Что, скажи, в башке твоей творится? —Если встали волосы стойком,Он не видел, что уже дымитсяГолова, объятая стихом!Что уже у огненного горна,Где кузнец закаливал резцы,Я, как соловей, готовил горло,Чтобы выйти на люди в певцы!1968Муза Кольцова
На земле воронежскойЖил Кольцов когда-то.Я его приветствую,Как родного брата.Муза его смуглаяОстрый серп держала.На полях воронежскихРожь, пшеницу жала.Ездила на розвальняхВместе с мужиками,Из котла артельногоЕла с чумаками.Не гнушалась кашеюГречневой и пшенной,Не была монахинейГордой, отрешенной.Заходила запростоНа луга с косою,Мяла травы росныеПяткою босою.Шла прокос с улыбкою,Косарю мигала,Что в душе у пахаря —Все она видала!Ей не знать забвения,Ей не знать старенья.Помнят люди честныеЧестное горенье!1968Прощанье с отцом
На крышку гробаГлины талойБросил я.И охнула в ответУсталоМать-земля.— Прощай, отец! —Гремят лопатыСо всех сторон.Я дожилДо печальной даты,До похорон.Ты рядомС матерью улегся,Вот дела!И как, отец, тыНи берегся,А смертьПришла.Мы, дети,Перед ней бессильны,Ты нас прости!Тебя и солнцуВ небе синемНе спасти!Она и насВозьмет когда-тоИ не отдаст.И влезетОстрая лопатаВ тяжелый пласт.Уж вырос холмЗемли февральской,Отец, он твой!И жизни —Ни земной, ни райскойИ никакой!1968Свиданье с грачом
— Здравствуй! Прилетел?— Ага! —И, сучок сломив древесный,Он в раздетой донагаСиневе орет небесной.— Ты потише, милый мой! —Говорю тебе, как другу.— Намолчался я зимой.А теперь молчать не буду!Для того ли я спешил,Выбирая путь окольный,Чтобы кто-то запретилМне высказываться вольно?!И орет, орет, орет,Как открытый паром клапан,Ноты низкие беретТак свободно, как Шаляпин!1968* * *
Трава луговая по пояс,Кого мне, скажите, спросить:— Зачем это я беспокоюсьИ думаю: «Время косить!»Кто тихо под локоть толкает —Что мешкаешь? Косу готовь!Никак во мне не умолкаетКрестьянская, древняя кровь.Она протестует: — Ну что же,Ну что ж ты косы не берешь?На что это, милый, похоже,От нашего ль корня идешь?И вот, нажимаючи пяткой,Под корень я режу траву,И волосы легкою прядкойЗадорно летят в синеву!1968Хиросима
Летел я над морем,Летел я над полем,Летел я над рисом,Летел я над лесом.Летел я над ширью,Летел я над синью,Летел над садамиИ над городами.Летел над железом,Летел над бетоном,Над праздником света,Над будничным стоном.Летел над системамиОрошенья,Летел над страноюНадежд и лишенья,Богатства и бедности,Блеска и буден,Где солнце не всемИ где хлеб многотруден.Я видел ЯпониюВ бронзовом БуддеИ в том, как настойчивоТрудятся люди.В сверкании башен,В кружении чисел…Ни разу свой голосНигде не возвысил.Глядел потихонькуТуристом безвестным,Скрипел в самолетеРемнями и креслом.И стало однажды мнеНевыносимо,Когда я увиделТебя, Хиросима.Так было мне больно,Так было мне жутко,Что вскрикнул:— Судите лишенных рассудка!Судите любителейДжина и вискиЗа семьдесят тысяч,Что вписаны в списки.Судите за тех,Кто в агониях муки,Рыдая, неслиОбгорелые руки.Которые пепел,Которые спите,Что я потревожил вас криком —Простите!Но люди как людиНа кладбищах плачут,И слез не стыдятся,И горя не прячут.Уснуло под вечерМятежное море,Волна улеглась,Не уляжется горе.И сколько я житьНа земле этой буду,О ХиросимеНе позабуду.1968* * *
Ну, что я на земле на этой делаю?Вхожу в число по имени — народ.Барахтаюсь, борюсь, планету целуюХочу поднять, шторм в море побороть.— Ужо! — ей говорю. — Попомнишь, подлая!С тобой сведу я счеты наяву. —Она меня тотчас бросает под ногиИ топчет, превращая в трын-траву.А я, как подорожник, снова головуТяну под неумолчный стук копыт,И нянька-жизнь меня, младенца голого,В корыте детском пробует топить.А я живу — горластый, несдающийся,Щетинистый, игольчатый, стальной,Как хмель, под кручей нежно-нежно вьющийся,Как телеграф с гудящею струной.1969Неизвестный солдат
Ночь накрыла всю землю орлиным крылом,Отступила она перед вечным огнем,У огня тополя часовыми стоят,В честь тебя он горит, неизвестный солдат.Протяну свои руки к святому огню,Свою голову тихо к огню наклоню,А слеза упадет, ты прости, слышишь, брат,Я скорблю по тебе, неизвестный солдат!Где-то Волга волнуется у берегов,Не забыла она, как мы били врагов,Как дрожала земля от стальных канонад,Как кричал ты «ура!», неизвестный солдат.Незакатный огонь днем и ночью горит,Он с тобой, неизвестный солдат, говорит,В тишине он к тебе обращается, брат:— Лучший памятник — жизнь, неизвестный солдат!1969Я русский
Я русский. Я универсален,Я то долины, то холмы,То Ломоносов, то Державин,То Пушкин — это все ведь мы.Я топором рубил соборыБез графика, за семь недель!Как хороши они собою —Замечено из всех земель.Я русский. Но зачем кичитьсяВеликостью своей? Я прост!Моя мечта, как тройка, мчится,Она теперь у самых звезд.Я и Титов, я и Гагарин,Я и в тени и на виду,Над дымом мартовских прогалинБьет крыльями мой гимн труду.Я все могу. На все умелец.Когда по мне фашист палил,На что уж был я погорелец,А города восстановил.Кому колодец нужен — вырою,Понадобится — дом срублю.Все потому, что землю милую,Свое отечество люблю.Я то орловский, то московский,То комбайнер, то инженер,То Туполев, а то Твардовский.Я — Русь и я — СССР!1969Над лесной водой
Над водою бегущей, лесной, безымяннойЯ стою и пою, соловей постоянный.Неизменный в любвиК родникам этим звонким,К водяным, белопенным,Опасным воронкам.К глубине омутов,Что соседствуют с хмелем,К шуму тихих лесов,Где береза — мой терем!Нагибаюсь к реке,К царству дремлющих лилий.Вот они и в руке,Дышат свежестью: — Милый!А крапива стенойОбступила и жалит мне ноги.Не боюсь! Боже мой,Перенес не такие ожоги!1969Заклинание
Может, меня бросить в смолу?Может, меня отдать на золу?Может, меня кинуть в котел,Чтобы, как в сказке, стал лучше потом?Нет, не надо меня на смолу,Нет, не надо меня на золу,Нет, не надо меня в котел,Будь что будет, но это потом!1969Море
Все полеживало да поеживалось,Все поварчивало да поворачивалось,А потом стало бабкой столетней,Даже тише и незаметней.Ни малейшего колыханья,Пульса нет, прекратилось дыханье,Стало впадиной, вещью украденной,Стало спрятанным изумрудом,Стало так — ни себе, ни людям!Нам такое море зачем?Если море, так море всем!1969* * *
— Будь такой же хороший,Какой ты в стихах! —Мне сказала девчонкаОдна впопыхах.И ушла. И осталсяОдин я в лесу.И с тех пор все какое-тоБремя несу.С той поры я пишу,Как живу и дышу,Словно клятвуКакую-то в сердце ношу.Где ты, девушка?Где? И в какой ты краю?Я всю жизнь выполняюЛишь просьбу твою!1969* * *
Оплела.Одурманила.И одолела.От любви к тебеСердце мое заболело.Я в сетях.Я в силках.Я в твоем огневом лабиринте.Я горю.Я обуглен.Я пепел —Скорей уберите.Этот стон.Этот крик.Этот хрустИ локтей и запястий…Отойди, не целуй!Сердце рвется и так уж на части!Дай мне отдых! НазначьНашу встречуВ трехтысячном веке!..Но любовь, как палач,Катит камни и горные реки!1969* * *
О, близость после примиренья,Когда тебя ничто не злит!Она как схватка на арене,Она как два огня навзрыд.Вчера еще грозила мщеньемИ сгоряча хватала нож,Сегодня голос всепрощеньяНа голос голубя похож.Вчера еще дрожала в гневе,Вся накалялась, как плита,А нынче в присмиревшей ЕвеЛюбовь, как море, разлита.О люди! Мы несовершенны,Над вами дьявольская власть,Когда серьезные решеньяЛегко зачеркивает страсть!1969* * *
Твои глаза светлей моих,На двадцать лет они моложе,Они как иней на морозе,Я расскажу тебе о них!Твои глаза как родничок,А может быть, светлей немного,Глядят задумчиво и строго,В них тайна, а она влечет!Твои глаза, как аметист,Переливаются сиренью,Ты к моему стихотвореньюЗрачками темными летишь.Твои глаза — хрусталь и лед,Они как две весенних льдинки,Мне страшно в этом поединке,Моя сдалась, твоя берет!1969* * *
Солнце спряталось в винограде,Солнце спряталось в белом грибе,Солнце спряталось в добром взгляде,Поселилось оно в тебе.Выдает себя щедрым смехом,Отливающей смолью кудрей,Отзывается звонким эхомВ доброй-доброй улыбке твоей.1969* * *
Не прячьте радостей,Не прячьте горестей,Не прячьте правды,Не прячьте совести,Не притворяйтесь,А отворяйтесь,И доверяйтесь,И доверяйтесь!1969Дед и внучка
Внучка тянет деда с тропки в лес,Дед плетется, но без интереса.Он не спит и ничего не ест,Что ему теперь до леса?!— Дедушка! Гляди-ка, муравей!На меня идет и не боится…—Но не дрогнет куст седых бровей,И лицо ничем не озарится.— Дедушка! Гляди-ка, белый гриб!Дедушка! Гляди-ка, сыроежка! —Тихо с резвой внучкой говоритЕле уловимая насмешка.— Дедушка! В крапиве шмель гудит!Дедушка! Гляди-ка, жук с рогами! —Дед куда-то в сторону глядит.—Да не здесь, он вот он — под ногами!Как несовместимы души их,Как разнохарактерна основа.Дед себя лишь только слушает,Внучка целый мир вместить готова!1969Где ты, солнышко?
— Где ты, солнышко, ночуешь?С кем ты на ночь остаешься?По каким степям кочуешь,По какой траве пасешься?Кто тебя поутру будит,На работу собирает?Кто тебя, скажи, голубит,Кто, признайся, обнимает?— Я ночую в темном лесе,Я пасусь в лугах шелковых,Умываюсь я из речекИ притоков родниковых.Мать-Россия меня будит,На работу собирает.Красны девки меня любят,Красны девки обнимают!1969Разговор двух речек
Николаю Васильевичу Конецкому
— Река Девнца, где твой Дон?— Ты что, не видишь? Рядом он!— А кто синее?— Синее он.— А кто сильнее?— Кто влюблен.— А кто влюблен?— И он и я.— Так, значит,Будут сыновья?— А хоть и дочки,Что с того,И дочки —Тоже ничего!Вот обнялисьРека с рекой,Текут, бурлят,Прощай, покой!1969Песня солдата бывалого
Суровый путь солдатаПрошел и я когда-то,В окопах воевал,Под пулей горевал.В госпиталях валялся,Но смерти не боялся,Чуть отдышусь — и в бой,На то и рядовой!Болят мои раненья,Но не на них равненье,На молодых гляжуИ выправку держу.Мне трудно, я не плачу.И орденов не прячу,Я их цепляю в ряд,Иду, они звенят!Мне жизнь еще не в тягость,Она несет мне радость,Я широко дышу,А надо — я пляшу.1969* * *
На всех ветрах, на всех курганах,Над ковылем, над полыномЖду недругов Руси поганых,Стою с недремлющим копьем.Кто первый? Ты, Батый, с Кучумом?А ну, давай! Гремят щиты,И льется с шелестом и шумомКровь на курганные цветы.Бежит Кучум! И это бегствоЗапомнила степная ширь.Народ мой русский, ты и в детстве,В младенчестве был богатырь.Кто следующий за Батыем?Наполеон? Иди! Иди!И ощетинилась Россия,И ненависть огнем в груди.Хлебнул Наполеон похлебки?Отведал кислых русских щец?С дороги прочь, иди по тропке,Все кончено с тобой. Конец!А кто еще там черной тучейСкопился у границ Руси?Перед бедою неминучей —Пощады, Гитлер, не проси!Сталь плакала, железо выло,Горела волжская вода.Да, это было, было, было,Мы не забудем никогда!1969Баллада Буслая
За зелеными эвкалиптамиВ берег бьет многотонная тяжесть.Как Василий Буслай за калиткою,Выкобениваясь и куражась.Просит маменька: — Брось дреколье,Час не ровен, и голову снимут.Кровь, болезный, польется рекою,Грудь разрежут и сердце вынут.Говорила тебе, что брагаСлишком долго была в бочонке,Говорила, что пить не надо,Что она не от бога, от черта.Не послушался, простофиля,Не считаешься ты со вдовою,Люди добрые пьют из графина,Ты — из братины с ендовою.Ну, уймись, ну, поди на постелю,Я прошу тебя Христом-богом.— Не замай меня, я поспеюПохрапеть за твоим порогом.Не тесни моей волюшки вольной,Ты не смей надо мною глумиться,Я оплечьем и поступью воин,Мне подраться, как бабе умыться!— Вася! Васенька! Свет Буслаич,Ты в годах уже, ты почтенный.— Что ты, мамка, все попусту лаешь,Вон какой твой сынок буйно-пенный!Сквозь намокшие ветви деревьевПроступает рассвет рябоватый.Вижу море в стальном оперенье,Вижу витязя в серых латах.Чуть знобит мои голые плечи,Я стою и дышу озоном.Вольный Новгород так далече,Море — вот оно, под балконом!1969* * *
Когда светало, что-то мне взгрустнулосьНад сизым дымом медленных ракит.Во мне Россия старая проснулась,А новая давно уже не спит.Я подошел к окну. Над полем роснымПодраненным крылом восток алел.Задорожил я очень нашим прошлым,Я им, как черной оспой, заболел.И выплыло вчерашнее застолье,Причалило подобно кораблю.Меня пытал молоденький: — За что я,Скажите мне, Россию так люблю?!Он спрашивал доверчиво и тихо:— Ты счастлив? — А глаза сверлят сверлом,—Почем ты покупал, отец, фунт лиха?— Ох, дорого!— Не плачь, мы все вернем.Его глаза пророчески горели,Был молод он и добрым сердцем чист.Он доложил мне: — Я уж две недели,Уж две недели ровно — тракторист!Сидели пожилые хлеборобы.Что ни Иван, то пахарь, то герой.Ни зависти в сердцах у них, ни злобы,И слово простодушья — их пароль.Мне нравилось застолье трактористов,Собранье трудовых, российских плеч.Здесь каждый, как оратор, был неистовИ каждый что-то силился изречь.— Мы русские! — сказал который старше,—Мы честные, не любим хитрецов.А мускулы у нас играют с каши,А головы свежи от огурцов.— Вот ты писатель, — кто-то начал слева,—Я «тыкаю» тебя, но ты прости.Как думаешь, мотор без подогреваВ мороз и ветер можно завести?О, сколько было милого лукавства,С какой ехидцей нервничала бровь.И сердце мне подсказывало часто:— Ты не тушуйся, сам вопрос готовь!— А что такое поле Куликово? —Спросил и я. — Ответ мне можешь дать? —Смутился тракторист: — Ты нам толковоВсе объясни, тогда мы будем знать!И замолчали пахари-коллеги,И я взорлил над праздничным столом.И зазвучало слово «печенеги»Над пахотным воронежским селом.Как слушали они мои рассказы!Забыли водку, пиво, холодец,С каким трудом мы за полночь расстались,Как был в ту ночь един союз сердец!Стою я под бессонными часамиИ слушаю неровный пульс секунд.История! Творим тебя мы сами,И пахари теперь твой хлеб пекут!1969Стихи о Пушкине
1
В сосуде сирень отцвела керамическом,Не радует сердца увядший букет.Во мне, как болезнь, повторились хроническиПечаль и сознанье, что вечности нет.И я процитировал вслух Гераклита,Раздвинув нежнейшее общество трав.Откликнулись глухо могильные плиты:— С философом спорить не будем: он прав!Ну, чем от печали подобной лечиться?Лекарство найду и придумаю вмиг.В шкафу моем есть несмолкаемо чистый,Звенящий, целящий российский родник.Не вянет собрание пушкинских строчек,Несметное золото в этой горе.Мне Пушкин как вечная молодость почек,От них постоянно весна на дворе!2
Осень накидала медяковСамого последнего чекана.Пью за пламень пушкинских стиховИз хрустально-тонкого стакана.Как любил он осень. Как болелКрасотой пылающего леса.Как он Родионовну жалел,Вот тебе и барин и повеса!Он любил осенний снег и грязь,На ходьбу менял часы уютца.Сапогами в лужу с ходу — хрясь!И идет, и только кудри вьются.Пушкин! Пушкин! Золото и медь,Взмах орлиный, дикий рев Дарьяла.Хватит одного, как ты, иметь,Чтобы красота не умирала!3
Сквозь толщу времени былого,Сквозь посвист хвои, шум берез,Я вижу Пушкина живогоВо весь его могучий рост.Он не именьем управляет,Он не в помещичьем дому,Он добрым молодцем гуляетИ казакует на Дону.Он у казачек в Оренбурге,Он с ямщиком в глухой степи.С ним откровенничают пурги:— Нам тяжело, и ты терпи!Он во дворце у Николая.— Ты где бы был? — пытает царь.Что думает, он не скрывает:— Я был бы с ними, государь!Неслыханная дерзость, смелостьЦарю в лицо сказать о том,Что в нас в семнадцатом запелось,Что к нам ко всем пришло потом!1969* * *
Я иду, звоню в зарюЗа рекой у красноталаИ по звону узнаю,Сколько в ней, в заре, металла.Сколько меди, серебра,Сколько золота с латунью.Розовеют берегаНад кипящею Катунью.Прыгнул золотой тайменьНад бурлящею водою.Вышел золотой оленьИ застыл перед зарею.А заря звенит, звенит,Голос нежный и росистый.Он с природой нашей слит,Он под стать земле российской!1969Ты сердце береги мое
Хорошая, любимая,Всей жизни друг мой истинный,Ты сердце береги мое,Оно у всех — единственное!Оно такое чуткое,Оно такое доброе,Живет в нем песня русская,А песня — это Родина!Хорошая, любимая,Не терпит сердце грубости,Когда к нему ты с нежностью,Тогда ничто все трудности.Упреки даже малые,Обиды незаметныеГрозят ему обваламиНепоправимо смертными.Хорошая, любимая,Жалей меня, люби меня,Тогда нескоро явитсяК нам песня лебединая.Не все с тобой, любимая,Дороги наши пройдены.Ты сердце береги мое,Оно — частичка Родины!1969* * *
Утренний перрон забит людьми.Молодой народ преобладает.Бьет, бунтует жизнь в его груди,Торжествует смелость молодая.Я, как в море, в молодость вхожу,В глубину воды ее бросаюсь.И гляжу, гляжу, гляжу, гляжу,К току молодому прикасаюсь.Молодость беспечно на летуКаблучками дроби выбивает,Окунувшись в сон иль в суету,Все невзгоды сразу забывает.Ей любое горе — трын-трава,Не удержишь молодость за крылья.Что ее судить — она праваИ в своем забеге и в заплыве.Молодость — немолкнущий прибой,Нет ее поблизости — я стыну.Молодость! Возьми меня с собой,Ты зажжешь костер, я дров подкину!1969* * *
Россия — ты непобедима.Я знаю, что я твой поэт.Ты мне, как мать, необходима,А матери замены нет.О, как мне совестно и грустно,Когда куркуль и спекулянтБьет в грудь себя, кричит: — Я русский! —Да, это так. Но где талант?Где общепризнанная слава,Где гениальности печать,Где завоеванное правоСобой Россию представлять?О, как мне горько и досадно,Могу я в гневе умереть,Когда шептун и шут эстрадныйПытается по-русски петь.Певец бездушный, бессердечный,Не трогай родины моей,Ты не поймешь печали вечнойВ тревоге вспаханных полей.Россия — ты страна размаха,Я верю в твой победный путьТы первая могла без страхаВ даль мирозданья заглянуть.Ты песенна и ты душевна,Из сердца теплится твой стихИ за любое нарушеньеКарай изменников своих!!1969Революция продолжается
Накануне Великого праздникаЯ иду по улице Разина,Встречи жду не с московскими феями,А с тобою, Степан Тимофеевич!Встань, казак! Встань, наш добрый разбойник,Покажи свою силу донскую,Встань, шагни со степного раздолья,Влейся в музыку жизни людскую.Встань, Степан! Сбрось железы кандальные,Посмотри на парад наш могучий,Посмотри на ракеты глобальные,Мы их держим на всякий случай!Суньтесь к нам, господа заморские,Мы в ответ вашей давней злобеВам такое споем «Из-за острова…»,Что княжна повернется во гробе!Революция — это свято,Совершилась она когда-то,Вся планета идет за ней,Коммунизм — это вера людей!Воля вольная не убитаНи застенками Моабита,Ни напалмом, ни Хиросимой —Плещет пламень ее негасимый!Вот он вскинулся краснофлажно,Разгорелся краснознаменно,Разалелся на лицах гражданНашей Родины разноплеменной!Нам летается, нам дерзается,Всюду светится слово — ЛЕНИН.Революция продолжаетсяВ дружной поступи поколений!1969* * *
Шли мужики тамбовские, босые.Ступни и в черноземе, и в росе.Они пытали: — Кто глава России?— Глава России — Ленин! Он в Москве.Одеты просто и не для парада,Котомки бьют по серым армякам,Они пытали: — Где в России правда? —Им отвечали: — Правда тоже там!Кругом царили голод и разруха,Недоедал, недосыпал народ.Пытали ходоки: — В ком сила духа?— А сила духа в Ленине живет!Посереди родной земли РоссииВзлетели кверху бороды крестьян.— А это что за здание? — спросили.— А это Кремль. А нынче Ленин там.Зашли. Остановились. ПомолилисьУ каменных прославленных церквей.И оробело к Ленину явились.А он их принял, как родных детей.Домой они спешили озаренно,С надеждой затаенною в глазах.И говорили: — Край наш разоренныйМы, как детей, подымем на руках!1969Лицо России
Сергею Наровчатову
Лицо земли российской рябовато.Оно в буграх, на нем холмы, холмы.Она, земля, ничуть не виновата,Что падало снарядов многовато,Что танками пахали землю мы.Лицо России чуть прикрыто лесом,На голове ее простой платок.Она не улыбается повесам,А на серьезных смотрит с интересомИ говорит: — Испей воды глоток!Я ковш беру: — Спасибо, дорогая! —И пью, и пью, как пил мой сельский дед.А мать-Россия добрая такая,Смущенные ресницы опуская,Смеется: — У меня морщинок нет!Что ей ответить? Уличить в неправде?Пересчитать все борозды морщин?Они давнишние, они с Непрядвы,Ни удалять не надо их, ни прятать,И все они на совести мужчин.Лицо земли российской ранней раньюОзарено заботами людей.Оно полно надежд, полно желаний,На нем зарницы доменных пыланийИ ясный отсвет ленинских идей!1969«Философ»
Папиросою дымя,Кавалер земли российскойВдоль реки идет с двумя,Недоступный и форсистый.Он окончил пятый курс,Эрудицией стращает.— Для искусства нужен вкус! —Говорит, не прекращает. —Жизнь опасна, как редут,—Диоген спасался в бочке.—Две колхозницы идут.— Ты глядя, где наши дочки!— Танька! — крикнула одна,— Манька! — крикнула другая,—Ты чего же, сатана,С ним идешь почти нагая!Что внушенье матерейДвум девицам полногрудым.На призыв: — Домой скорей! —Еле цедят: — Скоро будем.А «философ» не смущен.Он цитирует цитаты.Он и в ту и в ту влюбленВот раздул какие штаты!Он пускает тонкий дым,Философствует, пророчит.И девчонкам молодымГордо голову морочит!1969Клубника
Убрали клубнику на поле колхозном.И по полю ползают частные лица.Как люди привыкли чужим поживиться,Хотя бы клубникой на поле колхозном.И я захожу в борозду, нагибаюсь,Срываю последнюю ягодку летаИ в рот отправляю, спасибо за это,Еще одна ягодка — я нагибаюсь!Но вот неприятность: является сторож,Он очень серьезный, и с ним не поспоришь,Свисток милицейский он в губы вставляет,Свистит и пугаться меня заставляет.Кричит: — Гражданин! Прекратите хищенье! —А я говорю: — У меня разрешенье.— А кто вы такой? — Собиратель фольклора.—В глазах старика чуть поменьше укора.— А справка с печатью? — С печатью, а как же! —Он чешет лениво в затылке: — А так же! —И сам уже действует как заговорщик:— Туда вон иди, уважаемый сборщик,Там ягода крупная, сорт «загорянка»,Она среди всей мелкоты как дворянка.—И я улыбаюсь приветливо-мило,Твержу про себя, что печать — это сила!1969Дикая яблоня
Дикая яблоня, нет для тебя привилегий.Рядом не вишня, не груша, не дом, где живет садовод.Не объясненье в любви, не звучание грустных элегий,Лес, глухомань, бездорожье дремучих болот.Кто ты? Антоновка? Белый налив? Боровинка?Или анис, у которого яркий, румяный бочок?Или еще неизвестная миру новинка?— Я беспородная! Плод мой невкусный дичок!— Хочешь, я корни твои обнажу и отрою,Перевезу тебя, рядом с собой поселю?Если зимою озябнешь — соломой укрою,Если в жару будет душно — водою полью?— Я не хочу покидать заповедного леса,Заступ свой спрячь, а меня не тревожь и не тронь!В обществе яблонь культурных мне нет интереса,К лесу привыкла я, к дружному шелесту крон.Не согласилась. Осталась. Растет беспризорно,Розовым цветом весною вдруг примется цвесть.— Зверям и птицам, — смеется она, — не зазорноДикие, мелкие, кислые яблоки есть!1969* * *
За полчаса до первого лучаПрирода дремлет тихо и доверчиво.Но луч скользнул и разбудил грача,Который свою речь готовил с вечера.Петух как будто этого и ждал,Вскочил на тонкий тын скорее скорогоИ второпях вздохнул: — Я опоздал! —И заорал, как воины Суворова.Алела грудь бывалого бойца,А перья отливали ярче радуги.Вдруг кошка замяукала с крыльца,И ровно в шесть часов проснулось радио.Затем теленок вышел на лужокИ замычал, тоскуючи по вымени.Затем взыграл пастушеский рожокИ всех коров села стал звать по имени.А первый луч все шел, как старичок,И тихо делал то, что полагается.Кузнечику сказал: — Бери смычок,Без музыки твоей мне не шагается!1969* * *
Проснешься, а птицы поют —Не очень умаяла ночь их.Рабочие рано встают,А птицы — они из рабочих!Синичка взялась за гнездо,А дятел давно конопатит.И слышу я горестный вздох:— Боюсь, матерьялу не хватит!Друг-дятел, достанем пеньки,Пройдем сквозь любые мытарства.Стоят золотые денькиРабочего птичьего царства.Кто вьет, кто клюет, кто летит,А кто на лету признается:— Такой у птенцов аппетит,Подкармливать чем-то придется!1969Пчела
Откуда ты? Она мне не ответила,Еще один цветок себе наметила,Присела, прикоснулась хоботкомИ полетела скромненько с медком.Работай, дорогая! Труд оценится,Теряет красоту, кто в жизни ленится,Он жиром заплывает, много спит,И у него все что-нибудь болит.Я грабли взял и стал грести старательно,И так мне сразу стало замечательно,Что я запел подобно той пчелеИ стал как первый парень на селе.Пел терпеливо мускул мой натруженный,А день гудел как колокол разбуженный,Так спорилась работа у косцов,Что я ушел косить в конце концов!1969Каждому — свое
— О горы! — молятся грузины.Мы не грузины — русаки.Нам царь и бог — поля, равниныИ медленность степной реки.— О кедр! — поют в горах ойроты.—Ты молод даже в триста лет.—Мы русские, и мы — сироты,Когда березы рядом нет.— Сарьян, Сарьян! — кричат армянеИз всех ущелий и углов.Мы современные славяне,Нам чудо наш Андрей Рублев.— Рахат-лукум! — Восток вещает.А мы вещаем: — Хлебный квас! —Нас часто редька посещает,Продукт нам этот в самый раз!1969В первый день войны
Как неожиданно даль задымилась,Первые хаты уже сожжены.— Милый, откуда такая немилость?— С запада, бабушка, с той стороны.— Что же, выходит, сынок, от Берлину?Ах, супостат! Вот разбойник и вор!Лезет на нашу смоленскую глину —Значит, обманный его договор!В ветхой и съеденной временем шалиСтынет старушка у древней межи.— Милый, да чем же ему помешали,Если на нас наточил он ножи?— Наши порядки и власть неугодна,Под боком хлеб, Украина лежит.Да и завидует — слишком свободноСтала Россия Советская жить.— Что ж теперь будет? — Великая битва! —Крестится бабка озябшим перстом.И говорит: — Может, эта молитваК богу дойдет и поможет потом!1969Из детства
Очень холодно зимой,Рукавицы мало греют.Так и хочется домой,Там, глядишь, и пожалеют.Дверь открыл — навстречу мать.Я в ознобе весь забился,А она и целоватьИ бранить: — Ты простудился!Ах, подлец! На печку марш!Синий весь, вы поглядите!..—Мать! Какой ты верный стражСвоего сыночка Вити!Ты несешь мне пирога,Молока в зеленой кружке.А в окне избы — снега,За окном звенят частушки.А еще трещит мороз,Кто-то впал в его немилость.Так вот я тогда и рос,Все любили, вот и вырос!1969Научи меня, коса!
Научи меня, коса,Подыматься в три часа!В это утро раннееЕсть ли труд желаннее?Научи меня, трава,Луговым своим словам,Голубым, лазоревым,Скромным, не назойливым.Научи меня, туман,Сразу видеть, где обман,Где притворство ложное,Где любовь надежная.Научи меня, беда,Не сдаваться никогда,Самой горькой горестиБой давать по совести!1970* * *
Девушки идут — а мне зачем?Мальчики идут — а мне не с ними!Все вниманье, свет моих очейИщет встреч с тропинками лесными.Мудрый патриарх стоит в лесу.Гордой головы не наклоняет,Важно держит сучья на весу,Словно целый мир благословляет.Я сажусь к нагретому стволу,Чтобы крепче к дереву прижаться.Желуди летят в мою полу,На мои колени спать ложатся!1969* * *
Молодость ушла. А что взамен?Тесный домик с траурною крышкой.Уж не побежать ли мне за ней,Как за уходящей электричкой?Не влететь ли в тамбур на ходу,Не сорвать ли ручку тормозную,Не перехитрить ля злу беду,Не убить ли смерть — старуху злую?Девушка идет во цвете лет,Церемонно, чинно выступает.Думает: «Зачем мне этот дедУзенькую тропку уступает?Что ему в копне моих волосИ в моем коротком летнем платье?..»Что-то нынче плохо мне спалось,Прошлое свое держал в объятье.Открывал окно, глядел в траву,Дождиком спасенную от пыли.Говорил: — А я еще живу,И мои волненья не остыли!1969На реке Битюг
Е. Исаеву
Про свидетельстве луга,На холмах Битюга,Мы стояли, два друга,Выжидая врага.Было так черноземно,Был туман словно пар.Было все в нас огромно —И замах, и удар!Как ты был вдохновенен,Как ты был одержим,Как ты был откровененПеред сердцем моим.Горизонты и дали,Глядя в наше лицо,Нас, как матери, звалиНа родное крыльцо.В полевой этой шириЖизнь кипела своя.— Отпуск нам разрешили! —Признавались поля.Отдыхайте, родные!Отдыхайте скорей!А весною отнынеЖдите нас, пахарей!1969Мальчик и луна
До луны рукой подать!Это первый полустанок.Из окна ее видать,Как знакомый полушалок.То купается в пруду,Под цветущей белой вишней.То пытается в трубуЗаглянуть над нашей крышей.Если воду будут питьЖеребята или телки,Им ничто в пруду разбитьЭту прелесть на осколки.— Мама! Кто разбил луну? —Мальчик маленький заплачет.Мать рассердится: — Ну-ну,Что такое это значит?Ты мужчина или кто?Ты кому, скажи, ровесник?Лучше застегни пальто,А луна твоя на месте!Вся до капельки цела,Вся плывет, как белый лебедь.— Мама! А куда она?— К космонавтам в гости едет!1969Говорит мне о тебе
Говорит мне о тебеЭтот дождик долговязый,День туманно-сероглазыйГоворит мне о тебе!Говорит мне о тебеЭта узкая тропинка,Эта тонкая тростинкаГоворит мне о тебе!Говорит мне о тебеЭта тоненькая ива,Это зеркало заливаГоворит мне о тебе.Говорит мне о тебеЭто поле и дорога,Эта русская природаГоворит мне о тебе!1969* * *
Под живыми дождями,Клюющими крышу,Крепко сплю по ночам,Самолетов не слышу.Электричка шумит,Но она не мешает,Транспорт, слышал я,Тоже задачу решает.Под окном у меня антрацит —Это проза,Чуть подальше — поэзия,Или — береза.Белый ствол словно храм,Можно встать, помолиться.Как он бел, как он прям,Высоты не боится!1969Моей читательнице
Рассказывай о рощах поседелых,О тропках, что зовут в лесную рань,Где ты стоишь среди березок белыхИ ветру говоришь: — Не лезь! Отстань!Рассказывай о том, как рукомойникТвое лицо прохладой обдает,Как солнце днем росу в траве хоронит,А вечером обратно отдает.Рассказывай о росах и росинках,О летних, невесомых облаках,О дремлющих на озере кувшинкахИ никогда не спящих родниках.Рассказывай о молодости милой,Родной сестре пылающей зари,И всею нерастраченною силойПоддерживай меня и вдаль зови!1970Зимний сад
Зимний сад одинок и ненужен,Как отшельник, стоят у двора.Разве только что зайцу на ужинВдруг понадобится кора.Забежит торопливый трусишка,Бойко сделает заячий скок,Погрызет второпях, как воришка,И припустится наутек.И опять тишина и безмолвье,Блеск холодных и снежных равнин.Как гостиничный житель без номера,Зябнет сад, словно чуж-чуженин.Знаю я, что зимы не осилю,Мне снегов растопить не дано,Но, влюбленный всем сердцем в Россию,Помогу ей, родной, все равно.Я пригну к себе нижнюю ветку,Чтобы почки дыханьем согреть.От природы дано человекуВсе живое любить и жалеть.1970* * *
Не был я сиднем,Не был я лежнем,Так и осталсяГорячим и прежним.Если люблю —Задыхаюсь от чувства,А не люблю —Мне тоскливо и пусто.Если уж ненависть —Бескомпромиссна!Что ненавистно,То ненавистно.Перед талантамиКланяясь в пояс,Знаю — талант —Благородство и совесть.Сильным не льщу,Мне зачем это льщенье?Не дожидаюсь яПеремещенья.Я не начальникКакого-то треста,Есть у меняПостоянное место.Пост мойНе выборно-номенклатурный,Пост мойСвободный, литературный,Встал — за стихи,За хореи и ямбы,Это пустое занятиеВам бы!1970Гусляр
Гусляру Дм. Локшину
Вывели. Выстроили. Сказали: — Капут! —Двое упали уже у кювета.У третьего слезы ручьями текутПо гимнастерке защитного цвета.Четвертый вскричал: — Господин лейтенант,Дважды себя расстрелять разрешаю,Только не этого! Это талант!Это гусляр наш и редкость большая.— Музыка? О! Это очень зер гут.Моцарт. Бетховен! Мы можем гордиться.Если талант, то его не убьют,Там, где таланты, мы не убийцы.Слышал я много о русской былин,Слышал о Муромец и о Добрыне.Я тебе буду теперь господин,Будешь моим ты навеки отныне.Древние, темные, словно икона,Гусли фашисты несут гусляру.Трепетно тронул он струны рукою,Гусли настроил и начал игру.Звуки, как лебеди, полетелиЗа горизонт, где родное село.Пальцы-персты вдохновенно запели,Только вот горестью горло свело.— Матушка! — крикнул гусляр. — Не позволюВорогу, извергу фрицу служить,Нашей фамилии не опозорю,Лучше упасть мне под пулей сквозною,Лучше мне голову честно сложить.Изверги! Я не боюсь вас нисколько,Дух мой российский и чист и высок!..—И угодила свинцовая долькаВ самое сердце, под самый сосок.Падал гусляр на холодную глину,Где никакие цветы не цвели.Гусли его продолжали былинуНепокоренности русской земли.Эту легенду я слышал в народе,Верю, что люди нисколько не врут,Будто под Новгородом у дорогиГусли убитого парня поют.То зазвенят они ручейками,То затокуют, как тетерева,То зашумят, как деревья верхами,Значит, душа музыканта жива!1970* * *
Моя любовь к моей родной Отчизне,Возникшая у предков в старину,Стук сердца и заглавный корень жизни,А корень лезет в землю, в глубину.Как все живое, корень ищет делоИ жаждет ежедневного труда.И от него растет такое древо,Какое не засохнет никогда.1970* * *
Дайте зелени, травы,Дайте грома майского,Чтобы шапка с головыПолетела на сторону.Чтобы все березы вдруг,Разойдясь с метелями,Отряхнулись, встали в круг,Хоровод затеяли.Чтобы я пошел плясатьПо такому случаюИ слова в народ бросатьПод гармонь певучую!1970* * *
Спят женщины. И это благо.Я встал, умылся и — айда!Крапива дремлет у оврагаСолдатским строем в два ряда.Спит старый тополь у дорогиВ обнимку с грушей молодой.Березка в речке моет ноги,Любуется сама собой.В лесу все глуше и безлюдней,Все чище донца летних луж.Бодрящей музыкою буднейПронизана лесная глушь.Ломлюсь через кусты, как пьяный,Сапог мой стонет под пятой.Кормлюсь, как дрозд, росой медвянойИ запасаюсь добротой.1970* * *
Прими, земля, земной поклонИ приласкай родного сына!Ну, здравствуй, мой любимец клен,Давно ль к тебе пришла рябина?Я к вам спешил издалека,Меня в пути не задержалаНи степь, ни горная река,Ни снег большого перевала.Как постарел ты, дом родной,Ступеньки у крыльца стесались.А было время, вы со мнойИ днем и вечером встречались.Я редкий день не вспоминалВ чужом краю, под небесамиДеревню: сад, и сеновал,И поле с грустными овсами.Я возле них теперь стою.А солнце прячется за тучку,Ему не скрыть вину моюИ не простить мою отлучку.1970* * *
В. Коратаеву
Поэт не акробатИ не жонглер словесный.Он — колокол, набатИ проповедник честный.Он — совесть, он — пророкС глаголами нагими.И нет ему дорог,Проторенных другими.Ты, юный друг мой, чист,И смел, и бескорыстен,И потому артистСвоих и общих истин.Не бойся, говори,Ты в помыслах не грязен,Пускай в словах твоихСмеется Стенька Разин.Храни родную РусьВ узорах и напевах.Иди вперед. Не трусьНи правых и ни левых!1970В бане Академгородка
Доктору наук Г. Поспелову
Бревенчатая чудо-баня.За окнами апрель хмельной.Сшибаются большими лбамиУченые и пар в парной.И ходит веник, ходит веник,И ходит веник по рядам.Седой профессор с четверенекДоцента просит: «Ну, поддай!»И в раскаленном чреве печи,Где своды каменно-тверды,Сильней шрапнели и картечиСтреляет каждый грамм воды.Большая спугнутая птицаБьет крыльями по косякам.Ей тесно здесь, ей не сидится,Ей надо в небо, к облакам.Ее встречают охом, вздохомИ дружным взмахом сильных рук.Блаженствует знакомый докторГеологических наук.«Ах, пар! Ах, парень! Ах, простуда!Потеха смердов и царей!Скажи, простуда, ты откуда?» —«С Урала!» — «Уходи скорей!»Блаженствуют два кандидата,Два химика — Иван и Петр.Как неотвязная цитата,Лист к банным братьям пристает.Языческое ликованьеИ поклонение воде!А за окошком воркованьеВесны — и снегу нет нигде!1970Запевка поэмы
Вот они, родники,Из земли пробиваются,И журчат, и журчат…Вот они, женихи,Своего добиваютсяИ увозят девчат.На Камчатку, на Мурман,На шахты донецкие,В круг шахтеров-друзей.Там курганы маячатВ степи молодецкие,Как шеломы князей.Там составы тяжелыеДавят на рельсы и требуют:— Дай дорогу углю! —Там плывет недоступным,Непойманным лебедемВечно юное слово «люблю».Там в глубинах смеютсяЧумазые парубки:— Жми, ребята, на угль! —Там садится, как голубьДоверчивый, на рукиЗаработанный рубль.А на нем жмется серпК пролетарскому молоту:— Ты меня не гони! —В дно жестоких сраженийИ тяжкого голодаПодружились они.Не разъять их,Как синего цвета небесного,Как живой водопад.Как огонь над могилойТого неизвестного,Что спасал Волгоград.1970* * *
Жить — не просто плыть куда придется,Жить — бороться, противостоять,Жить — по-деревенски из колодцаПитьевую воду доставать.Каждый день пахать все то же поле,Сеять и растить все ту же рожь,Бить себя безжалостно до боли,Спрашивать: — А так ли ты живешь?Жить не на долги и не на ренту,Не на старый свой авторитет,Жить, чтоб резать ножницами лентуПройденных, ушедших в Лету лет.1970* * *
Ты начинаешь меня волноватьНевыносимою ясностью взгляда.Мне бы хотелось тебя миновать —Может, и надо, а может, не надо!Над ежедневной случайностью встреч,Над суетою сует населеньяСлишком порывист бросок твоих плеч,Слишком щека горяча от волненья.Слишком доверчивы губы твои,Слишком небрежно измяты перчатки,Слишком призывен твой выкрик: — Лови! —Слишком активен твой мяч на площадке.Март начинается. Тают снега.Травка из луночки свежей взглянула.О, неужели я снова слуга,Старый сверхсрочник седого Амура?!1970Сергей Есенин
Есенин — богатырь.Есенин — витязьС копной веселых, вьющихся вихров.О люди! Подходите и дивитесьТому, как бьет родник его стихов!Он у избы. Он здесь,На сельском склоне,У медленной, задумчивой Оки.Не бойтесь, что звенит,Скорей в ладони,Смелей ко рту и пей с руки!Есенин — пахарьВ том огромном поле,Где пушкинские борозды свежи,Где нива, созревающая стоя,Во имя нас ложится под ножи.Есенин — гордость Родины, святыня.Теперь уже нельзя забыть о нем,И никакая конница БатыяЕго не стопчет варварским конем!1970* * *
Я был на Оби, на Тоболе, на Сосьве,Пришлось в зеркала этих рек мне глядеться.Меня окликали таймени, лососи,Я нежную нельму держал, как младенца.Сибирские реки — таежные сестры,Бродяги Байкала, степей Прииртышья,К вам едут и едут железные гости,У них богатырски стальные ручищи.— Ангарушка! Ты ли сегодня в бетоне?Тебя ль заключили? Тебя ль заковали?— Меня заключили, но ток получили,И люди поэтому возликовали.Сибирские реки — большая аренаДля действий совместных, но не для раздора.Я видел, как очень холодная ЛенаБросалась в объятья холодного моря.Я помню — Амур как тигренок мурлыкал,Когда я ходил по нему на баркасе.Сибирские реки — с особенным ликом,Медлительность их — это сила в запасе!1970Сибирский характер
Сибирский характерНапорист, неистов.Наследует онЕрмака, декабристов.Сибирский характерВысокого свойства —В нем сила и нежность,А вместе — геройство.Сибирский характерРождался в бореньях.Он мчал на собаках,Бежал на оленях.Он вышел к Байкалу,Сказал: — Ты священен! —Он был в кандалах,Не моля о прощенье.Этапы, остроги,Царевы централыЕго не сломили,Его не украли.Сибирский характерВ ночи непрогляднойСтал мудрый, как Ленин,Как время, громадный.Он нынче расправилМогучие плечи,Идет не туда он,Где лучше и легче.Идет он туда,Где болота и тундра,Где даже моторуИ трактору трудно.Он строит поселкиУ нефти и газа,С надеждой он смотритВперед черноглазо.Все — русский с таджиком,Киргиз с белорусом —Его создавали,Он вырос не трусом!Сибирский характер,Он молод и дерзок,Сибирь его любит,Земля его держит.1970* * *
На тихом кладбище в ТобольскеСпит старый сказочник Ершов.Рифмач изысканный, не бойсяИсконности его стихов.Ведь, как-никак, их Пушкин начал,Первопрестольный соловей,А он-то что-нибудь да значил,В садах поэзии своей!Над кладбищем ревут моторы,Слышна стальная дрожь частей.Необозримые просторыПотребовали скоростей.А там над Обью, за ТоболомПо приказанию людейЖжет скважина своим глаголомСердца машин и дизелей.Там нефть, жестокая жар-птица,Простите, если образ груб,Бунтует, действует, толпитсяПо темным коридорам труб.Там ходят мастера буреньяИ жаждут скважину начать,Там я ищу стихотворенья,Чтоб быль на сказке повенчать!1970Слово к вологжанам
Россия теперь не убогая нищенка,Не странник, стоящий и ждущий подачки,Россия теперь как весенняя вишенка,И нет на земле государства богаче.В лесах вологодских — и это мне нравится,И этому рада сторонка льняная,—Не только заря глухариная плавится,Клокочет без удержу плавка стальная.Вот так-то держава шагает Российская,Вот так-то относится к делу серьезно.Гармонь вологодская — ох, голосистая,А девушки — и описать невозможно!А как же ребята? Ребята на уровне,А уровень, знаете, послевоенный.Ребята — они овладели культурою,Да так, что выходят в просторы Вселенной.Мои дорогие друзья вологодские,Я знаю, что вы не на солнышке греетесь,Для вас не помога теперь воля господа,Вы больше на руки и разум надеетесь!Вы время свое понапрасну не тратите,Пришли вы с успехами к ленинской дате,И ткутся, как сказки, волшебные скатертиИ чудные ткани на льнокомбинате.Успеха, здоровья вам, неувяданияИ жизни нормальной и в меру веселой,Вот все, что хотел я сказать. До свидания,А если хотите, до встречи, до скорой!1970Хатынь
Не умолкают звонницы Хатыни,Оплакивая сельские святыни,—Звонит, звонят, звонят колоколаСожженного фашистами села.Не благовест, а реквием печальный,Стон матери-земли многострадальной,И горе той единственной страны,Что вынесла все тяготы войны.Как беженцы, бредут печные трубы,Воспоминаний горестные губыВещают день и ночь: — Здесь жизнь была!.. —Звонят, звонят, звонят колокола!1970* * *
Волга плещетсяБелой рыбою,В берегах лежитСиней глыбою.С берегов ее,С молодецких плечСмотрит на водуБогатырский лес.Волга витяземПо земле идет,На спине онаКамский лес несет.Волга-мать река,Ты могучая,Ты суровая,Ты певучая.Волга — силища,Волга — вольница,Каждый с гордостьюЕй поклонится.Скажет: — Матушка,Я твой сын родной,Я пришел к тебе,Чтоб побыть с тобой.Над волной твоейВольно дышится,БогатырскаяПесня слышится.Волга-мать река,Вся ты вспенена,Над тобой, как свет,Имя Ленина!1970Вечность
О, вечность восторга —Весною, вином, красотою!Лицом человеческим,Истиной и добротою!О, вечность волненьяВоды, называемой морем,Колосьев, которые гнутсяИ скачут над полем!О, вечность контрастов —То буря, то ясная за́тишь.Ты утром смеялся,А вечером плачешь!О, вечность исканийС открытою свежестью раны,Которая гонит ТолстогоИз Ясной Поляны!1970Стало рано смеркаться
Стало рано смеркаться,Стало поздно светать.Журавли закричали:— Пора улетать! —Как-то сразу замолклиРупора пристаней.И степные дорогиЖаждут скрипа саней.И в тебе переменаНаступила, мой друг.Все спокойней меняВыпускаешь из рук.Говоришь: — НикудаОт меня не уйдешь.— А уйду?— Не уйдешь!А уйдешь — пропадешь!Оголенно, печальноПустуют над речкой поля.В косяке журавлейПятым слева считайте меня!1970* * *
Есть музыка водыВесеннего напора,Есть музыка бедыИ горестного горя.Она не к тем идет,Кто алчен и греховен,Ее ночами ждетСедой, глухой Бетховен.Она на окрик: — Стой!Назад! Вернись обратно! —Смеется: — Часовой,Слаба твоя ограда!Недаром мудрый БахВ минуты тяжкой болиС печалью на губахВпускал ее в соборы.Когда она слышнаВ божественном органе,Ничуть мне не страшнаСмерть, спящая в нагане!1970Лётная сказка
Зароюсь в сено молодое,Раскину руки широко,А сам под небо голубоеВзовьюсь мечтою высоко.Преодолею притяженьеСебя к земле своей родной,Как космонавт, начну движеньеОрбитой околоземной.И вот мой стог взлетел у речкиПод крик людей на берегу.Емеля — тот летал на печке,А мне удобней на стогу!Лечу! Уже хребет уральский.Лечу! Уже внизу Тюмень.За ней зеленый угол райскийИ вереница деревень.Мелькнул Иртыш, блеснула Лена,Глаз от нее не оторвать.А подо мною пахнет сено,Моя небесная кровать.Тревожно было над Байкалом,Шалил байкальский баргузин.Я помахал рукою скалам,Седому сонмищу вершин.Я пролетал над океаном.Там шла селедка в кошельки.Не за космическим туманомШутили крепко рыбаки.Меня качнуло над Камчаткой,У черной каменной горы.Плохие, видимо, запчастиВсучили мне из-под полы.Признаться, малость напугался,От страха дрогнула рука,Когда увидел у ПегасаХудые, впалые бока.Лечу. Уже район Иркутска.Лечу. Уже Новосибирск.От скорости и от нагрузкиИ от всего в глазах рябит.Шумит тайга, не умолкает.Необозрим таежный край.Но чувствую — меня толкают,Мне говорят: — А ну, вставай!Куда вы делись, горы, реки?Кто вас разбил, развеял в прах?Стоит мужчина в телогрейке,С большими вилами в руках.Он говорит мне: — Извиняюсь, —Сам сено нюхает в горсти,—Я вашу спальню собираюсьК себе в сарай перевезти!Бери свое добро, владелец!Вези его скорей отсель!Я оптимист, и я надеюсь,Что будет мне другой отель.Прощай, мое лесное ложе,Я выспался и бодро встал.Когда бы был чуть-чуть моложе,Уж не один бы тут я спал!Как весело шумело сеноНа острых вилах мужика.Стог таял, таял постепенно,Растаял весь — и ни клока!Вздохнул мужик: — И вся работа! —Шофер дал газ и тронул воз.И за Горелое болотоМое убежище увез.Где было круглое остожье,Чернела черная нора.И я сказал себе: — Ну, что жеСтою, как пень? И мне пора!По этой же лесной дороге,Поддерживаясь посошком,Мои испытанные ноги,Как в старину, пошли пешком.Зачем рассказываю это?Зачем спешу стихи читать?Затем, что есть в природе лето,А летом учатся летать!1971Суета
Юрию Ларионову
Улетели мои летаС соловьями прекрасного лета.Кто похитил их? Суета.Суета! Не обидно ли это?!Мало брал я пример у вершинС окруженьем снегов и молчанья,Слишком часто бывал средь мужчин,Жизнь бросающих на измельчанье.Все бы снова начать! Но увы!Не бывает такого повтора.Не изменят седой головыНи местком, никакая контора!Ах, какая кругом суета,Снег и тот по Москве суетится,Всюду ерзает, как сирота,Величаво ему не летится!Только Пушкин, спокоен и мудр,Переполненный добротою,И задумчив и златокудр,Возвышается над суетою!1971* * *
Как захотелось чайку с молочком!Как захотелось уюта и счастья!Чтобы сидеть меж своих вечеркомИ понапрасну не огорчаться.Как захотелось хороших гостей,Добрых, отзывчивых, сентиментальных,Милых-премилых, отличных людей,В меру веселых и в меру печальных.Чтобы беседа текла, как река,И ворковала, как голубь воскресный.И проносились над нами века,И устремлялись дорогою честной.Как захотелось согласья, любви,Веры, что мы не напрасны, не ложны,Веры, что мы пребывали людьми,Были, где надо, мудры, осторожны.Кто-то уже позвонил. Я открыл.Друг на пороге. Какое событье!— Милый мой! Я уже чай заварил.— Вот и отлично! Начнем чаепитье!1971Весеннее
Снега сошли как не бывало.В дубравах птичий перещелк.И мартовское покрывалоСменил апрель на майский шелк.Бьет новизною сквозь аллеюЗастава яркой синевы.Нет наступления смелее,Чем наступление травы!Как в эту пору не влюбиться,К реке по тропке не свернуть.Там глина, как самоубийца,Бросается в речную муть.Водовороты и воронкиПроглатывают рыжий ком,И нет ни слез, ни похоронки,Ни тяжких вздохов ни о ком.Капель кадриль танцует в кадкеЗадорней все и горячей.На тополях чернеют шапки —Высотные дома грачей.А на собрании грачиномПовестка дня полна забот.Всегда бывает так с начиномСельскохозяйственных работ!1971* * *
Ночь надвинула черный плат.Зной упал в отзвеневший донник.Тьма густая, прими, я твой брат,Твой царевич и твой разбойник!Кто таится на темном лугу?Чьи шеломы за речкой Истра?Успокойся! Поспи на стогу,Подыши, наберись богатырства!Кто там ветви отвел и притих?Кто смеется средь ночи не к месту?!Не волнуйся! Наверно, женихУговаривает невесту!Значит, в мире любовь и добро,Лад, согласья, зачатья, рожденья.Ох, как добрые люди давноСовершают свое восхожденье.Все отвесней гора, путь далекНад пространствами мировыми…В темном хлеве проснулся телокИ в потемках наткнулся на вымя.А кормилица сено жует,Думу думает над половой,Что телок ее переживетВсе невзгоды и станет коровой.1971Проталина
Весенняя проталинаДо земли протаяла.Зеленое окно,Мне нравится оно.Восторженною жалобойВисит на крыльях жаворонок,У него братаниеС весеннею проталиной.Снега от песни вздрогнули:— Да хватит нам лежать,Не лучше ли за дровнями,За лошадью бежать?..В санях мужик в тулупчикеВезет себе дровец.На топоре-то лучики,А над крыльцом скворец.Такой ручной, домашний,Как не улетал!Такой родной, вчерашний,И мужика узнал.— Зачем тебе дрова,Когда кругом трава?На улице теплынь,Ты полушубок скинь!Весенняя проталина,Березовые сны.Грачиное глотаниеБольших пилюль весны!1971* * *
За лесами далекими, синими,Где озера и где камыши,Ходит девушка с ласковым именем,С добротой деревенской души.Все ее называют невестою,Все с почтеньем дорогу дают.Птицы девушку пеньем приветствуют,Как родную сестру, узнают.Светлый месяц в окно к ней заглядывал,Звал гулять, но она не пошла.До полуночи слушает радио,Над тетрадью сидит у стола.Ходит девушка и улыбается,Как березка, тонка и стройна.Неизвестно, кого дожидается,Неизвестно, в кого влюблена.Если кто намекнет сожалеючи:— А не лучше ль ходить нам вдвоем? —Скажет: — Я дожидаюсь царевича,А царевич мой пишет диплом!1971* * *
Земля привыкла хлеб родить,Привыкла к цели ясной.Нельзя ее освободитьОт должности прекрасной.В стручке зеленом спит горох,Не троньте! Осторожно!Он в огороде царь и бог,И это тоже должность!Укроп раскрыл зеленый зонт,Стоит, благоухает.А солнышко — за горизонтИ тихо потухает.Я слышу, как растет трава,Как хлеб на поле зреет.Земля всегда, во всем права,И все она умеет.Стоит овес стена стеной,Звенит зеленой гривойИ скачет по полю за мной,Как будто конь игривый.1971* * *
На свидание хожу,И меня не остановишь.Только к дому подхожу,Ты меня глазами ловишь!— Не ходи! — мне говорят.—Оглянись, опомнись, сударь! —Щеки бледные горятОт трусливых пересудов!Журавлей не удержать —Улетают, улетают…А снегам не улежать,Как придет пора растаять.Есть во всем всему черед.Детям — школа, взрослым — служба.А меня любовь берет —Значит, время, значит, нужно!1971Ранняя птичка
Мне птичка в окошко сказала: — Светает! —Спасибо, родная! Я встал. Я у плуга.Я только подумал: «Тебя не хватает»,—И ты появилась и радуешь друга.Твой щебет, признаюсь, прекрасен, мгновенен,Звучит он призывно, как колокол в небе.Да будет по-доброму благословененТвой день и земная забота о хлебе.Пусть крылья твои не устанут в полете,Пусть клюв твой не будет напрасно тупиться.И ты на работе, и я на работе,И это не важно, что ты — это птица.Дай бог вам! Летайте! Чирикайте! Клюйте!Кору заскорузлую смело тараньте!И только не бойтесь того, что мы — люди,Стучитесь к нам в окна, будите пораньше!1971Кубань
Кубань — это житница,Кубань — это здравница.Аукнешь — откликнется,С улыбкой оглянется.Кубань — это радиоИ телевизоры.Кубань — виноградари,Винные витязи.Там Черное море,А сбоку Азовское.Вода — словно скатерть живаяРазостлана.Два моря!Не много ли это для области?Не много!Для края отваги и доблести.Кубань — элеваторы,Кубань — санатории.В лицо литераторыВсе это запомнили.Кубань лично мнеИ во сне даже видится,Прижму ее к сердцу,Она не обидится!Тамань и Темрюк,Сотни лодок нагруженных.А сколько там рукРабочих, натруженных.Смеется рыбак:— Вот какой я! Описывай!Наш край понемногуСтановится рисовый.Арбузы с бахчиСами катятся под ноги,Чтоб вы, москвичи,Нагнулись и подняли!И рыба, и рис,И вино распрекрасное.Вставай и трудись,Солнце на небе ясное!1971Робот
Робот ко мне постучался:— Не спишь?Встал я. Прислушался.Мертвая тишь.Спят во дворе певуны-петухи,Спят непробудно на полках стихи.Желтый подсолнух дрыхнет, как дед,Будто его в огороде и нет.— Что тебе, робот?— Работу ищу,Хочешь — стихи за тебя попишу?Ты уж поспи, ну а я потружусь,Я на любую работу гожусь.Дал я бумагу ему, карандаш,В шутку еще сотворил «отче наш».Лег я в постель, с огорченьем вздохнул:— Горюшко! Робот к искусству примкнул. —Заполошились в селе петухи,Робот стучится: — Готовы стихи. —Рукопись взял я, не верю глазам.Робот скандировать стал по складам: — Спит кол-хоз, Ле-жит на-воз, От-ды-ха-ет Пес Бар-бос. Ла-я нет, Ти-ши-на, Сель-со-вет, Даль яс-на!— Знаешь что, Робот, подавай в Союз писателей.—Подал. Приняли!1971Дождь в Киеве
Л. Шевченко
Откуда? Из какой республикиНапал на Киев дождь июля?Он вызвал панику у публики,И дам и девушек целуя.Он всем решительно скомандовал:— Раскрыть зонты! Поднять их выше!А нет зонтов — скорей в парадные,Под непредвиденные крыши!Дождь говорил: — Мои родимые,Я разве плохо поступаю?Я вас крещу, как при Владимире,В купели киевской купаю!Я — ваше вечное причастие,По древности седой поминки…—…А сам спешит, спешит с КрещатикаК бульвару Леси Украинки.Плывут домов седые контуры,Как фантастические рыбы.А дождь берет перстами тонкимиАккорды, словно он — Ван Клиберн.Деревья стали ветру кланяться,А с листьев смыта пыль и копоть.Машинам, как мальчишкам, нравитсяРезиною по лужам шлепать.Но вот над звонницей Софийскою,Как ангел в голубой одежде,Вдруг небо безупречно чистое!И нет дождя. И все как прежде.И Киев вдохновенно молод.В нем чудо-женщины и дети.Он — удивительнейший город.Не первый он, но и не третий!20 июля 1971 г.Баллада о храбрости
Т. А.
Шел я ночью с поездаСквозь лесную тьму.Было очень боязно,Страшно одному.Птицы полусонныеИздавали крик.Месяц в тучи темныеПрятал ясный лик.Кто-то в темном хворостеГромко затрещал,Я тотчас от робостиЧуть не закричал.Сердце птицей раненойБьет в груди моей.Милый мой, проваливай,Уходи скорей!Я гляжу с опаскою,Лезу по кустам,Руки, брюки пачкаю,Рву их тут и там.Стал смелеть нечаянно,Хватит отступать,Говорю отчаянно:— Надо наступать!Как скобой железноюЯ к земле прибит.Я кричу над бездною:— Выходи, бандит!Сам открыл для подвигаОстрый-острый нож.Храбро глянул под ноги,Вижу — ходит еж!Словно в доску дедушка,Ту-ту-ту — стучит,Говорю: — Соседушка,Здравствуй! — Он молчит.Спрашиваю: — Колешься? —Иглы поднял еж.—Это как ты по лесуНе боясь идешь?Еж подергал мордочкой,Весело чихнулИ своей походочкойВ сторону махнул.Не оставил адреса,Скрылся он во тьме.Еж — а чувство храбростиРазбудил во мне!1971Люди! Я к вам!
Люди! Откройте! Я к вам на минутку,Раненько-раненько, по первопутку,По непомятому снегу пришел,— Как поживаете? — Хорошо!Люди! Я к вам! Мне без вас не поется,Как снегирю, что попал в западню.Если с народом поэт расстается,Камнем идет он к замшелому дну.Люди! Я к вам! Над широкою ОбьюСтонут лебедки, кричат поезда.Бьет по брезенту обкатанной дробьюДождик, и песни поет борозда.Крепнет налившийся стебель пшеницы,Травы растут, зеленеют луга.А над знакомой сибирской станицейВстала большая цветная дуга.Люди! Я с вами в Сургуте, в Тюмени,На Самотлоре, на Сосьве, где нефть.— Что у вас там на столе-то? — Пельмени!— Дайте попробовать! — Пробуй и ешь!Люди! Я с вами! Я ваш до кровинки,Нет в этом позы и жалких прикрас.Вот оно сердце, в нем две половинки,Обе работают только на вас!1971Поэзия Некрасова
Поэзия НекрасоваПравдивая, прекрасная.Она, как песня русская,Веселая и грустная.Она набатно-вольная,Призывно-колокольная,Льняная и пеньковая,Простая, мужиковая,Проселочная, дальняя.Как Стенькины кораблики,Она нам всем свиданиеНазначила в Карабихе.Она пошла из ГрешневаС котомкою холщовою,Сказав во имя Вечного:— Посторонитесь, щеголи!Я не на вечер свадебный,Я не в семью дворянскую,Мне поскорее надобноНа полосу крестьянскую! —Она пленила Левина,Любовь ей! Слава! Почести!В ней так просторно, зелено,Что уходить не хочется..1971 г.КарабихаБаллада греха
Земля сорок первого годаГорела,Любовь сорок первого годаВдовела!. . . . . . . . . . . . .Я призван, острижен,Я числюсь солдатом,Я сплю не с женою,Я сплю с автоматом.Паек мой — «блондинка».Так звали мы кашу.Она выручалаВсю армию нашу.Горох-барабанщик,С гороха нас пучит.Такая едаНикогда не наскучит.Веселое время!Портянки, обмотки,Всесильная молодость!Мы одногодки.Я помню сибирскийГлухой полустанок.Ночь. В баню ведут,Только мы не устали.Предбанник, где мы раздевались,Был темен,Кудлатая пакляТорчала из бревен.Я стал раздеваться,Гляжу и не верю,Из мрака сияетЛицо над шинелью.Все ближе, все ближе,А губы открыты,А кудриНа левую сторону сбиты.А шапка-ушанкаИз серой овчинки,На алых губахПритаились смешинки.Такая она молодая,Парная,И добрая чем-то,И чем-то смурная.ПодходитИ руки кладет мне на плечи.И смотрит:— Ты будешь ли жив, человече?Война ведь, она ведьБерет без разбору,Ей что ни моложе,То в самую пору.И вдруг как заплачет:— Солдатик, одна я!Мужик-то убит мой,А я-то живая!А вот они груди!Еще не кормила.Кормильца-то нашегоПуля убила.Такое прекрасноеЮное тело,Хоть горе,А каждая клеточка пела!Печаль и веселостьВ глазах ее были.Два голоса жизниВ два рога трубили.Стояла она предо мнойИ лучилась.О, как я боялся,Но это случилось.— Жалей меня крепче, — просила,—Ты слышишь?Останешься жив,Мне письмишко напишешь!Прости меня, мертвый солдат,За проступок,За близость к жене твоей,За прегрешенья,Клянусь тебе богом,Я не был распутен,Я сердцем ответилНа бабье лишенье.Что баба без ласки?Без близости мужней?Безводный арыкИ солдат безоружный!Не буду описывать,Как мы прощались,Как строем из баниДомой возвращались.Стучали подошвыПо мерзлой земельке,От стужи бельеПриставало к шинельке.Холодные рельсыПурга заметала,На печке водаВ котелках закипала.В теплушке храпелиСолдаты на нарах,Сон крепкий, как молодец добрый,Ронял их.А кто-то просил:— Одолжи мне махорки! —А кто-то не спал:— Завари концентраты!И вьюга все выла и выла,Как волки,И были повсюду —Утраты… утраты…1971* * *
Когда река ломает лед,Вширь раздается по равнинам,Природа русская поетВесенним голосом грачиным.Когда летят к нам журавлиИз увольненья, из отлучки,Роняют на землю ониПризнание: — В России лучше!Когда березы белый стволНырнет в листву в одно мгновенье,Я всех друзей зову за стол,Чтоб справить праздник обновленья!1971* * *
На холст рубахи ложится пот.В ладонях крепко зажат топор,Кто в жизни не трудился — тотНе Муромец, не Святогор.Не богатырь и не боец.А кто же он? Растратчик сил.Я наколол себе дровец,Принес их, печку затопил.Трещат веселые дрова,Зима весь день глядит в окно.В душе рождаются слова,И так светло, и так тепло!Над печкой сушатся носки,Под лавкою лежит пила.И весело, и нет тоски,И отдых сладок, жизнь мила!1971* * *
Черемуха в цвету,Весна в разгаре.Для всех начистотуОткрылись дали.Немыслимо свежи,Чисты, наивны.Без меры и межиЛежат равнины.Гляжу не нагляжусь,Как мать на дочку.— А сколько тебе, Русь,Пошло годочков?— Эх, милый, не сочтешь,Не хватит чисел!— А с кем ты вдаль идешь?И кто возвысил?— Меня возвысил труд,Людские руки.— Пусть дальше так идутОтцы и внуки!Весь день галдят грачиНа старых гнездах.Стремительны ручьи,Прозрачен воздух.Так ясно явь виднаС дороги дальней.И вся земля полнаБольших свиданий!1971Тепло ль тебе?
Тепло ль тебе, вечер, ходить по земле босиком?Не зябко ль? Не дать ли чего-нибудь на ноги, милый?Ты будешь сегодня всю ночь пастухом,А стадо твое — светлый месяц и звезды в заливе.Берн кнутовище и хлопай веселым кнутом,Чтоб знали коровы, жующие вику,Что звезды имеют дела с пастухомИ мирно пасутся и нет бестолкового крику!Тепло ль тебе, вечер? Росою покрылась трава,От речки туман поднимается белобородый,А где-то во ржи возникают простые словаИ входят без шума и в душу и в сердце народа.Ты где прикорнешь? В камыше, в шалаше, на мосту,На сером настиле парома,Пропахшего потом лошадным?Трава луговая вздыхает легко: — Я расту! —И небо весь луг обнимает объятьем громадным.Тепло ль тебе, вечер? Возьми-ка тамбовский зипун,Зайди на конюшню, приляг и поспи на попонах.— Зачем мне зипун? Не озябну! Нагреет табун,Упарюсь в пастушьих бегахИ заботах о звездах и конях!1971Любовь убывает
Любовь убывает,Как белые ночи.Она все короче,Она все короче.Любовь умолкает,Как шум водопада,Встречаться не надо,Встречаться не надо!Не манит цветовПридорожная алость.Любви не осталось,Любви не осталось!Не вылетит слово,Которое пелось,Куда оно делось?Куда оно делось?И перед глазамиПустое пространство.Так где ж постоянство?Так где ж постоянство?1971Правда
Жизнь людская долго длилась,И за серой мглой вековПравда, честь и справедливостьБились в тяжести оков.По России дух бродяжийШлепал с правдой босиком,И была она сермяжной,И жила под сермяком.За горами, за доламиПравда шла сквозь строй цепейИ гремела кандалами,Заглушая звон церквей.Стыла вольная отвагаВ рудниках, в лесах, в степях,И одна была отрада —Арестантский стон в цепях.Но ударила «Аврора»,И пошло наоборот,И неправду поборолаПравда, действие, народ!Сердцевина жизни — сердце,Корень жизни — труд, борьба.Мы теперь единоверцы,Наша правда — власть труда.И никто не развенчаетВзгляда нашего вовек.Только труд обозначает,Сколько стоит человек!1971Серьги
Серебро из Великого УстюгаК тонким веткам примерила ива.— Как идут тебе серьги русские,—Я сказал ей. — И как ты красива!— Я согласна! — мне ива ответила.Наклонилась, совсем как любимая.И нежнейшую веточку свесила,И серьгою коснулась руки моей.И стояла счастливая, стройная,Признавалась — А я не южанка!Берег северный — вот моя родина,А точнее сказать — устюжанка.На ветвях ее пчелы с усердиемХлопотали над желтой пыльцою,И гудели, и песню весеннююРаспевали над бурной рекою.Эта песня касалась души моейИ во мне земляка узнавала.И своею зеленой вершиноюВровень с лесом зеленым вставала.1971Сургут
Я в Сургуте мог бы жить,Как в столице на Таганке.Мне приятно говорить:— Сургутяне, сургутянки.Он стоит среди болот,Где туман дымит и курит,От его стальных долот,Как глухарь, тайга токует.Полон твой прекрасный портГрузов дальних и сибирских,Ты, я вижу, очень гордСилой кранов богатырских.Ты широк, широкоплеч,Ты под стать моим знакомым,Что открыто ищут встречС арматурой и бетоном.Звонок твой рабочий горн,В нем едины — дело, слово.Ты кладешь зеленый дернНа пески и пыль былого.Если ты впадешь в тоску,От усталости застонешь,Прилетай ко мне в МосквуИль зови меня на помощь.До свидания, Сургут!На Тюмень мы путь свой держим.Ты обласкан и продутВетерком кедрово-свежим!1972Сердце
Сердце не замените,Нет к нему запчасти.Сердце наше требуетРадости и счастья.В клетке канареечнойСердцу очень тесно,Сердце любит Родину,Сердце просит песню.Если сердцу любится,Значит, и поется,Значит, радость на сердцеМорем разольется.Сердце надо радовать,Вот его леченье,Золотое правилоВсем без исключенья.1972* * *
В глазах твоих тревога и печальИ тихое начало материнства.Но ты себя ничем не омрачай,Не бойся неизвестности и риска.Не бойся! Ты не первая идешьДорогой материнской и опасной,Потерпишь, что же делать, подождешь,И у тебя родится сын прекрасный.Люблю осанку гордую твою,Не спутаю тебя ни с кем на свете.Так бескорыстно о тебе пою,Как могут только птицы на рассвете!1972* * *
Лес осенний опустел,Тропка скользко зазмеилась,И среди небесных телЧто-то тоже изменилось.Звезды стали холодней,Дальше, выше, безучастней,Ближе стал мне и роднейДым над крышей, день ненастный.Деревянное крыльцо,Листья клена на перилах.Грустное твое лицо,С грустью глаз больших и милых.Над пыланием рябинСнегири свершают тризну,Плачет журавлиный клин.Оставляющий Отчизну.Мы с тобою будем ждатьБелой радости и боли,Чтоб весной освобождатьОт снегов родное поле!1972Твои глаза
Твои глаза — две черных ночи,Две виноградины с лозы.Они меня волнуют очень,В них притаились две грозы.Они зовут, не уставая,За горизонт, где я живу,Там оборвется мостоваяИ ноги встанут на траву.И мы пойдем по нежным травамСреди цветущих медуниц.Там будем кланяться дубравамИ будем слушать пенье птиц.В твоих глазах и грусть и нежность,Твои глаза — живая речь,И неизбежность, неизбежность,И неизбежность наших встреч.Твои глаза — два обещаньяСветить через любую мглу,В них две надежды, два признанья,Два вечных слова: — Я люблю!1972Голосистый озорник
В балалаечке моейПоселился соловей,Голосистый озорник,Я давно к нему привык.Балалаечка мояПриютила соловья,Соловей не спит всю ночь,Он поет, и я не прочь.Балалайка, трень да брень,Сердце музыкой задень,Разожги, раскочегарь,По тоске струной ударь.Балалайка, семь досок,Нежный, звонкий голосок,Голос — в песню, ноги — в пляс,Вот мы! Все тут! Знайте нас!1972Венера
Вечерняя звезда Венера,Среди небесного шатраТы на рассвете так звенела,Что я проснулся в три утра.И вышел. Ты пылала яркоВ предчувствии большой бедыНад вечной тишиною парка,Над обморочным сном воды.Ты била мне в глаза набатом,Жгла сердце огненным лучомИ с месяцем, глупцом горбатым,Не говорила ни о чем.Звала, звала меня куда-то,Чтоб неразлучно вместе быть.Звала, завала меня, как брата,Которого хотят казнить!1972В серый денек
Падает снегНерешительно, нехотя.Засомневался я:Надо ли ехать-то?Надо ли двигатьсяВ дальнюю сторону?Срочно готовитьсяК поезду скорому?Сложены крылья,Душе не летается.Спит вдохновенье,Талант угнетается.Суть наша такОт природы зависима —Форте исчезло,Звучит пианиссимо.Я не поеду!Залягу в берложину.Сколько и так ужеХожено-брожено.Езжено, бегано,Летано, плавано,Планово иБестолково-беспланово.Комната чистая,Печка натоплена.Сон — это явь, это жизнь,Не утопия!Здравствуй, подушка,Пуховая схимница,Я засыпаю,Мне грех этот снимется!1972* * *
Я был сегодня утромСчастливый человек.Ко мне в почтовый ящикЗабрался ночью снег.Надел я полушубок,Взял валенки-пимы,Уселся у окошкаЧитать письмо зимы.Она меня корила,Что я забыл снега.Что не хожу на лыжахПочти что никогда.Она писала: «ПомнишьСосновые боры?Как ты бесстрашно, парень,Летел с крутой горы».Чего зиме ответитьПо поводу письма?Не надо оправданий,Зима права весьма.Натер мастикой лыжи,Спортивный лоск навел,От дома оттолкнулсяИ на весь день ушел!1972Гнездо
Метели завываютПод зимнею звездой.А птицы завиваютЗаветное гнездо.Наперекор метели,Наперекор зиме,Важнее нет им цели —Гнездо у них в уме.В уме очаг, потомство,Даль, высота, полет.У птицы нет притворства,Она о том поет.Особенно отличенНа это дело клест,В пернатом царстве птичьемСам-друг ему мороз.Выводит деток малыхОн даже в январе.И нет ему скандала,Что стужа на дворе.Сидит себе на елкеИ гнездышко чинитПод завыванье волка,Под пение синиц!1972* * *
У метели рукаваГорностаевые.На сравнении на этомЯ настаиваю.У метели ворот — выдра,Да нещипаная.В закромах богатство мира,Ох, несчитанное.Сосчитай-ка озимь в поле,Да по перышку!Миллионам чисел надоМчать по полюшку.У метели шуба с шумом,С белой проседью.Как она гарцует в пареС белой лошадью!Выступает балеринойНевесомоюНад рязанскою равниной,Над соломою.Улю-лю! И раскидалаСтон пронзительный,И в Рязани напугалаТелезрителей!Расплела седые клокиНа две стороны,А над нею, как пророки,Черны вороны.Хватит каркать!Сбила наземьНечисть с крыльями.И в решительном экстазеТут же скрыла их.И метет, метет, метелит,Стонет в радости.И ложится светлой теньюЛюдям на душу!1972* * *
Что на улице — снег или наледь?Ясность зимнего дня или дым?Или осень все так же сигналитЗолотым увяданьем своим?А на улице слякоть, и сырость,И ненастье — такие дела!Туча серая покосилась,Как избушка, что век отжила.А на улице под ногамиГрязь, как будто печное чело.Не бодается месяц рогами,По ночам непроглядно черно.Сквозь осеннее непроглядьеЭлектричка летит напролом.А за ней, отдохнувшая за день,Машет тьма вороненым крылом.1972Перед песней
Я хотел бы песней стать,Той, которая поется.Только как ее достать,Песня в руки не дается!Песня — птица: порх — и нет!Песня — луч: скользнул — и дальше!Песня — это весь поэт,Без единой ноты фальши.Балалаечка, звени!Мне милы простые звуки.Был я занят, извини,Не сердись и прыгай в руки!Трень да брень, дон-дон, ди-линь!Где все это? Да на Пресне!От седых-седых былинТы, и я, и наши песни!Шире круг, пойду спляшу.Ой, как сердце часто бьется!Завтра встану, напишуТо, что сразу запоется!1972Сон поэта
Сном праведника спит поэт.Сном древних стен и древних башен,И наведенный пистолетЕго безумию не страшен.Он не убил, не обманул,Не покривил душой ни разу,В пустых словах не утонул,Не разменял добро и разум.Спит, как шахтер и кочегар.Спит, как шофер и как водитель,Как битый бурей камчадал,Как пехотинец-победитель.Чуть свет он выведет коня,Которого зовут Пегасом,Который гривою огняТряхнет, и где тут с ним тягаться!Под ним земля, вершины гор,Соборы, храмы, сосны, кедры,Неунывающий простор,Неотдыхающие недра!1972* * *
Хочу осенний лес послушать,Не между делом, а всерьез.Хочу на суетность обрушитьСпокойствие больших берез.До осени я снова дожил,Теперь я жду тебя, весна.Я человек. Я тоже долженБыть долголетним, как сосна.Она стоит на косогоре,Как подвенечная свеча,В таком торжественном уборе,Такая царственная вся.На тихо дремлющие лапыБереза, словно ювелир,Кладет лимонные накрапы,И у сосны с березой мир.Святое доброе соседство,Живущее у них извне.И нам бы знать такое средство,Чтоб в мире жить, а не в грызне!1972Браконьер
Белую березонькуСделали дровами.Обругали беднуюЧерными словами.Плохо-де, мол, колешься,Вся в сучках и шрамах,Как тебе молилисяНаши предки в храмах?В печку грубо бросили,Вспыхнула, сгорела,У того, кто сжег ее,Сердце не болело.Он и не задумался,Он и в ус не дует,Он живет в Калинине,Рыбою торгует.Рыба браконьерская,Из браконьерской верши.Честно пионерское,Я его повешу!1972Только весной!
Тают снега,День прибывает.Только веснойЭто бывает.Вот и земляВновь показалась.— Как тебе тамПод снегами лежалось?Не говорит,Тихо вздыхает.Только веснойЭто бывает.Двое идутПод одною полою.Гомон грачейНад головою.Встали к сосне,Он ее обнимает.Только веснойЭто бывает.1972Подарок июня
Июнь подарил свою нежность траве,А омуту тихую медленность вальса.Июнь целый день говорил синеве:— Дождя бы немного! Уж ты постарайся!И облачко белое стало расти.Сначала не больше коробочки хлопка,Потом покатилось, как пудель в шерсти,Потом растянулось, как та изгородка.Потом разрослось, как крапива в лесу,Построилось войском, во фронт развернулосьИ, словно по графику, в пятом часуРешительным ливнем природы коснулось.— Спасибо! — чуть слышно шептала трава. —За помощь, за ливень, за ласку и воду! —И падали с листьев такие слова,Какие я сам не придумывал сроду!1972Сирень
Земля под снегом как глухонемая,Но орудийным громом ПервомаяРазбудим мы ее, уж так и быть,Чтоб землю с новой силою любить!Но что это? Весна, а сердцу плачется,Труба печная, как старуха, прячетсяЗа куст сирени, что стоит в цвету,Примеривая белую фату.Цветет сирень. Но нет домов крылечек,Ни девушек, ни ласковых словечек,Ни баб дородных с малыми детьми,Ни встреч дорожных с милыми людьми!Цветет сирень. Она теперь как реквием,Как колокол хатынский на дворе твоем,Как памятник по тем, что жили здесь,Как грустная и радостная весть.Цвети, сирень! Бушуй своей лиловостьюИ радуй первозданностью и новостью,Дай срок, опять придут к тебе дома,И в этом убедишься ты сама!1972Сосна
— Зачем ты, сосна, раздвоилась? Ответь!Зачем изогнулась подобием лука?Зачем твоя красная, желтая медь,Как ваза из древних раскопок, двурука?Стоит и молчит, как горбунья, онаНад гибкой, бессмертной семьей краснотала.— Была я не меньше, чем ты, влюблена,Но буря мою одноствольность сломала.Откуда же буря? Кругом тишина.И так безмятежна лазурь небосвода.Покоем, величием упоенаИюльская, летняя эта природа!А вот она, туча! Идет и спешит,Сосцы наливая дождями и млеком.В кого-то ударит, чего-то лишит,Кого-то навечно причислит к калекам.И вот уже молния прыгает в рожьИ катится огненным караваем.И птицы замолкли, и по лесу дрожь,Как будто орда наступает с Мамаем!1972* * *
Здравствуй, солнце! Это я.Подари мне диадемуОчень тонкого литья,В руки дай мне, я надену.Подари мне ясный день,Успокоенные дали,Чтоб на крышах деревеньСизари заворковали.Подари тележный скрип,Я давно его не слышал,Сделай так, чтоб белый грибМне в лесу навстречу вышел.Подари мне клин овса,Что звенит, как рыцарь в датах,Подари мне голосаВсех щебечущих пернатых.Отплачу тебе одним —Это мне пока по средствам —Словом песенным, родным,Что стучит под самым сердцем.1972Речка Росынька
Мне понравилась речка Росынька,В хмель одетая и завитая,Неизвестная, очень простенькая,Очень сельская, не знаменитая!Рыбы крупной не видно — пескарики,Ребятишкам забава прелестная.Будь вы взрослый, и взрослый скажете:— Мне бы удочку с тонкою лескою.Речка Росынька вся из петелек,Так и кружит и вьет свое руслице.Рядом лес, где таинственный тетеревЗа тетеркой ухаживать учится.Ходят девушки к чистой РосынькеВ платьях белых, как лилии в заводи,Вот одна оступилася: — Господи!Ой, девчонки, меня кто-то за ноги!— Это клевер, дуреха пугливая,Ну-ка вынь свою белую ноженьку,Да скорее, скорее, ленивая,Да уверенно встань на дороженьку!Речка Росынька, темна косынька,Голубое мое заглядение,Подари нам волшебные россыпиСоловьиного происхождения!1972Победа
Который год война идет —Не за медали!Устал воюющий народ,Тылы устали.— Заканчивай войну, солдат! —Просили пашни.И воин оставлял санбат,Шел в рукопашный.Кипела кровь, как самовар,Горела в жилах.И каждый землю целовал,Оставшись вживе.Опять в атаку шел боецСквозь ад кромешный,И все-таки весной скворецПел над скворечней.Он верил, видимо, что мы,Как наши деды,В начале иль в конце зимыПридем к победе.И вот она. — Виват! Виват! —Кричит Европа.И улыбается солдатВ тени окопа.Стоит и просит: — Дайте плуг,Пустите в поле!Там ждет семья, знакомый круг,Другая доля!1972* * *
Во Владимире выпал снег.Поздно вечером, под воскресенье.Вот и осени больше нет,Остается одно сожаленье.Сожаленье о том, что в лесахОт Печоры до самого ДонаВ птичьем щебете и в голосахНет задорного летнего звона.И лишь только старинный соборВсе такой же! Ничуть не стареет,Безупречно прекрасен собой,Как весенняя вишня, белеет.Значит, люди умели творить,Разбирались отлично во многом,Ясно знали, о чем говоритьС высотой, небесами и богом!1972Сеновал Есенина
Он просыпался молодой, могучий,На сене млела сонная рука.И пробирался по крапиве жгучейК степной реке с названием Ока.Она играла и звала Сергея,Как девушка, в поэта влюблена,И воля у Есенина твердела,И мускулы звенели, как волна.— Не утони! — кричала мать с откоса.—Держись поближе к берегу, сынок! —Но может ли когда тонуть апостолИ тот, кто сам себя назвал — пророк!Он шел в луга, где сено молодоеШумело, как шелка нежнейших дев,По-нестеровски в небо голубоеЛицо свое прекрасное воздев.Он обнимал траву, деревья, землю,Все понимая вещею душой.Опасней и сильней, чем злое зелье,Пил вдохновенье братиной большой.День был велик. Но солнце шло к закату,Роса садилась на его плечо.Цветам он признавался: — Мне бы в хату! —Цветы грустили: — Приходи еще!По узенькой тропиночке-дорожке,Как пастушонок мил, белоголов,Он шел на сеновал и нес в лукошкеСто звезд, сто песен, сто колоколов.Они гудели в сердце у поэта,Ничком ложилась перед ним трава.Он забывался только до рассвета,Чуть свет опять на луг — пасти слова!С тех пор какие годы миновали!Какое горе видел ваш народ!..…Есенин жив! Сергей на сеновалеБессмертные стихи свои поет!1972* * *
Невеста моя — луговина с зеленой травой!Обнять невозможно — она беспредельна.Она разлеглась под высокой, густой синевой,И можно ее приласкать по травинке, отдельно!Срываю гвоздику в щеку свою щекочу,Срываю горошек, вдыхаю знакомую пряность.Я, руки раскрылив, лежу, ничего не хочу,А в сердце растет несказанная, тихая радость.Откуда она? Я не молод. И все позади.Губам с поцелуя бывалого вновь не зардеться.Но бьется, как пленник кавказский, в грудиВлюбленное в жизнь и в людей беспокойное сердце.Плывут облака на Рязань, на Орел, на Ростов,А в доннике пчелы гудят, как гудки паровозов.И бьют родники Берендея из вечных пластов,И клевер цветет у дороги, младенчески нежен и розов.И хочется жить и грустить, и лениво лежать,И медленно думать о чем-то, на то и рассудок,И после большой передышки влюбленно бежатьК черте горизонта, окрашенной в цвет незабудок.1972Зимний выход
Не верится, что лета больше нет!Ау! Откликнись, иволга залетная!А лес уже по-зимнему одет,Синичка, а не иволга зовет меня.Не верится, что лед сковал реку,Вода на резкий холод обижается.В кустах замерзло звонкое «ку-ку»,Зато уж «кукареку» продолжается!Зима! В твоих высоких теремахПолно мехов собольих, горностаевых.Люблю я исполинский твой размах,И не грызут меня зимой раскаянья.Я лето прожил в праведных трудах.Летал, читал, встречался с лесорубами.Бывал на тех местах, где нефть, руда,С бурильщиками Севера орудовал.Суровые ладони рыбаковМне руку жали по-рыбачьи истово.Я не придумал это, я таков,Стихи мои — моя прямая исповедь.И мне теперь так нравится зимаОбличием своим и добрым именем.И захожу я в чудо-терема,Покрытые прекрасным белым инеем.Ау! Зайчишка-плут, ну, покажись,Пройдись своей нетореной дорогою.Прекрасен этот мир, прекрасна жизнь,Кто не согласен, тот теряет многое!1972Севан
Арамаису Саакяну
Севан сердился, бил по крыльям катера,Окатывал холодною водой.От этого к нему моя симпатияРосла, как белый гребень над волной.— А почему ты буйствуешь? Скажи мне!Тебе чего — не нравится восток?— А потому, что я не в том режиме,В котором умудрил меня господь.Мой уровень трагически понижен,Бездарно вспорот каменный живот.Бессмыслицу большую в этом вижу,Во мне обида кровная живет!Ломался изумруд воды чистейший,Оскаливался волком вдалеке.Севан себя, как пьяный парень, тешил,Бил вдохновенно стекла в кабаке.Бушуй, бушуй, пространство голубое,Тем более, что утешенья нет.Трагично обмеление любое —Севан ли это иль Большой Поэт!1972Асмик
Имя твое в переводе на русский — жасмин.Майский цветок, опьяняюще милый и мятный.Это мне все пожилой армянин объяснилИ хитровато спросил: — Ты влюбился в армянку?Стадо волос твоих вышло пастись и гулять,Словно овечья отара на плечи спустилась.Ты никому не позволишь его загонять!Только сама! И поэтому мне загрустилось.Как ты легко наступаешь на новенький трап,Как тебе машут влюбленно и мама, и папа, и тетя.Как я, моя дорогая, и ветрен и слаб,Если глазами слежу за тобой в самолете.Ты прочитала с тревогой: — Ремни застегнуть! —«Значит, опасно. А вдруг в высоте разобьешься?»Молодость — смелость. И вот уже юная грудьДышит спокойно, в ты, моя радость, смеешься!Вот и летим! А под нами Кавказский хребет.Крылья державы надежны! Родная, не бойся!Только одно и мешает что разница лет,Двадцать тебе, мне почти что в три раза побольше.Я говорю себе: — Хватит смотреть, не смущай!И прекрати поскорей переглядки с младенцем!Молодость, молодость! Девушка! Мята и май,Не убивайте меня! Подарите улыбку с надеждой!1972* * *
Что-то женское живет в березе белой,Что-то нежное исходит от ствола.Подхожу я к ней стыдливо-оробелый,Одного боюсь, вдруг скажет: — Не звала!Попрошу я у березоньки прощенья,Опущу глаза и стану отходить,И взгляну на недоступное виденье,И начну на расстоянии любить.Буду песни петь ей постоянно,Бескорыстно славить красоту,Только бы березка осиянноПодымалась гордо в высоту!1972Поющий памятник
Неслыханно, чтоб памятник запел!Но было так. Я лично это слышал.Не для луны, не для небесных телОн ночью на опушку леса вышел.Весь день томился на большой жареИ раскалился всем своим металлом.Не в окруженье лета, в январеУставшая душа его летала.Он звал к себе живых, земных людейЗвенящим алюминием конструкций.Губами горя он кричал: — Скорей!От жажды и жары сосуды рвутся!— Иду! — тотчас ответил быстрый Днестр.— Спешу на помощь! — Прут-река сказала.И зазвучал невидимый оркестр,И стала отдыхать душа металла.Он остывал, как танк среди войны,Как после боя кони вороные,И музыка полей и тишиныЗалечивала раны боевые.И памятник, как баховский орган,Через поля, леса, дороги, далиПел о бессмертной славе молдаван,Что жизнь свою за Родину отдали!1972Могила Гагарина
Его могила необычна.Она в лесу, она в корнях,Я убедился в этом лично,Я посетил ее на днях.Стоял, задумавшись в печали,Как мать, о Юрии скорбя.А за поникшими плечамиСинело небо октября.Где падал он — там ключ пробился,Колодец ключевой возник.Так, значит, Юрий вновь родился,И он не Юрий, а родник!Идут к нему седые старцыИ воду черпают в кувшин,Солдаты — те снимают каски,Молчат молчанием мужчин.Березы стали колыбельюИ усыпальницей его, —Они березовой шинельюУкрыли сына своего.Ты должен съездить в лес печальный,Пока свежи его следы,И выпить в клятвенном молчаньеГлоток гагаринской воды!1972Любил я
Любил я! Какие свиданья имел,Когда приезжал на каникулы летом.Какими цитатами важно гремел,Поскольку не думал, что буду поэтом.Я брал балалайку и пел и страдалПод окнами той, что красою гордилась,И в самое сердце ее попадал,Она выходила и рядом садилась.Что было! Пьянела моя голова,Трубили архангелы в звонкие трубы.Все то, что теперь выражают слова,Тогда выражали и руки и губы.«Ты можешь?» — она вопрошала. «Могу!» —«На подвиг великий согласен?» — «Согласен!»И веткой хлестала мне по сапогу,Теперь-то я знаю, что был я прекрасен.Я шел и шатался. Я плакал и пел.И пестовал чувство, как чистое чудо.Дверь мать открывала: «Ты что, заболел?» —«Да, мама!» — «А что с тобой?» — «Это простуда».Несла она только что вынутый мед,И пахло от чая божественно вкусно.Но кто никогда не любил, не поймет,Что значит святое, великое чувство.И я повторяю, как проповедь, вновьДля вас, самых юных и искренних граждан,Что самое главное в жизни — любовь!А все остальное не так уже важно!1972* * *
Читатель! Будь мне другом,Опорой и душой,Пойдем со мною лугом,Где я косил косой.Где мужики кричали:— Не отставай, браток! —И крепко выручалиХлеб и воды глоток.Пойдем с тобою лесом,Который за холмом.Тебе я с интересомВсе расскажу о нем.Пойдем с тобою полем,Где рожь и где овес,И мы себе позволимРасплакаться до слез.Родная мать, бывало,Играючи серпом,Мне песни напевала,Могу ль забыть о том?!Пойдем с тобою цехом,Где мой станок стоял,Где я стихом и смехомРабочих забавлял.Текла стальная стружка,А сам я был каков!Из уст моих частушкаЛетела вдоль станков.Пойдем по океануНа сейнере морском,Я в море не устануКипеть в котле людском.Давай закинем сети,Да ты не спи, вставай!Зайдет к нам на рассветеСеребряный товар.Читатель мой, ну где ты?Откликнись, друг ты мой!Учти — не все поэтыТак дорожат тобой!1972Три травы
Три травы дала знахаркаИ сказала: — Пей всегда!Я не вру тебе нисколько,Я стара, и я седа!Стал я пить зеленый, травный,Горьковатый, терпкий сок,И прорезался исправный,Очень звонкий голосок.Легче стало мне дышаться,Бегать, лазить и ходить,Стали все дела решатьсяВовремя, как надо быть.Умерла моя знахарка,Все, кто в мир пришли, умрут.Но живет во мне закалка,Три травы во мне растут.Как одна трава — терпенье,А другая — доброта,Третья — музыка и пеньеИ земная красота!1972