Суббота, 20 октября 2018 года
— Ничего, ничего, девочка моя, я с тобой, я рядом. Ничего не бойся, я не дам тебя в обиду, — слышу его голос где-то далеко.
Я снова в пещере…Мне очень холодно…
Мои ладони пытаются отодрать лед с шеи, но в итоге кожа на ладонях замерзает. Когда я рывком отцепляю их от льда…вижу свои окровавленные ладони…Куски кожи остались на слое льда на шее…
Мое отражение на всех глыбах льда…Они показывают мне мою беспомощность…мое уродство…
Я задыхаюсь…
Суббота, 5 октября 2019 года
Ветер гнал листья по дорожкам двора, нещадно раскидывал и прибивал к бордюрам. Я сидела на диване, взобравшись с ногами, перелистывала фотоальбом, разглядывая снимки, которые сделали Павел и его жена.
Они всегда улыбались и выглядели правда влюбленными. Его жена блондинка с мягкими чертами лица и стройным телом.
Укол зависти и я перелистываю страницу.
На снимках холодная зима и пара в одинаковых куртках. Они держатся за руки и улыбаются.
— Лилия, — врывается в мои мысли голос Павла.
Я перевожу взгляд на психотерапевта. Он сидит за столом и нервно вертит ручку между пальцами. Павел замечает мой взгляд, кладет ручку на стол и подпирает кулаком подбородок, замирая.
— Ее так звали, — неуверенно говорит он.
Звали? Неужели…
Я ухмыляюсь.
— Значит, умерла? — произнесла я больше утвердительно, чем вопросительно.
Он молчит, отводит взгляд, слегка кивает.
Вот еще заплачет и я точно не выдержу и засмеюсь.
— У нее красивое имя. Было, — произнесла я и отложила фотоальбом в сторону. — Зачем вы мне это показываете?
В мою голову пришла ужасная догадка…
— Неужели она умерла от рук…
— Нет, — перебивает он меня, вставая. — Авария.
Я пожимаю плечами.
— Тогда не вижу смысла в этом. Меня не интересует ваша жизнь и ваши проблемы. Вам платят за время проведенное со мной. Меня заставляют приходить. Так лечите меня, а не сваливайте свою грязь.
— Ты называешь смерть моей жены грязью? — как-то напряженно спрашивает Павел.
— Нет, — перевожу взгляд на деревья за окном. — Я не хотела вас обидеть…
— Тогда что ты называешь грязью? — раздраженно спрашивает он, опираясь на край стола.
— Я…
Я неуверенно пожимаю плечами.
— Извините, — добавляю и натягиваю рукава на запястья, переплетая пальцы.
Замечаю как Павел, опустив глаза, сжимает пальцами переносицу, потом глубоко вздыхает.
Я чувствую пот на ладонях.
— Позвоните родителям. Я хочу домой.
Павел подходит к дивану и садится около меня.
Он смотрит в окно.
— Я не хотел злиться, но…извини, что напугал.
— Я не испугалась, — бормочу. — Я хочу домой.
— Расскажи мне о твоем самом любимом дне в жизни, — вдруг просит он.
Я пожимаю плечами.
— Не думаю, что есть такой…бывают хорошие дни…бывают плохие…
— Ну…может в детстве был какой-то особенный день?
— Нет, — снова пожимаю плечами.
— А у меня был. Мой отец подарил мне велосипед, когда мне исполнилось девять. Я тогда разбил себе колени, но не плакал. Радовался, что почти научился ездить на нем. Почти — это скатится с горки и влететь в кусты.
Павел смотрит на меня и улыбается. Я тоже слегка улыбаюсь.
— Я никогда не мечтала о велике.
— О чем ты сейчас мечтаешь?
— Хм, даже не знаю…
— Чего бы хотела?
— Если честно…я утром ничего не ела. Хотелось бы чего-то вкусного, — неуверенно говорю.
— Может…купить пиццу? Или сбегать за мороженым. О, у меня есть печенье.
Павел принес мне печенье и следующий час он ничего не спрашивал меня. Я мысленно винила себя за грубость. Мы пили чай с лимоном и ели печенье с кусочками шоколада.
Впервые после возвращения я поела с удовольствием…и вообще нормально поела…если это можно так назвать…
Странно…я не могу есть при чужих…но голод делает свое дело…
Воскресенье, 6 октября 2019 года
Окна в такси запотели, и я натягиваю рукав, чтобы протереть стекло. В пелене дождя огни машин сливаются в красные и белые полосы.
Мы с мамой ездили в кинотеатр. Фильм мне понравился…
Но погода подкачала…Сырость…холод…
Я смотрю на огни и не сразу откликаюсь на зов мамы. Я перевожу взгляд на нее, обнимая себя руками.
— Что?
— Авария. Придется еще долго ждать. Я хочу посмотреть что там…сиди, — произнесла она и вышла.
Я сидела несколько секунд неподвижно, но заволновалась и открыла дверцу со своей стороны.
— Не выходи, — обернулся таксист.
Я все равно вышла. Я оглядывалась и не могла найти маму.
Прошла несколько машин…еще…еще…
Остановилась, когда увидела несколько групп людей около помятой машины и двух трупов. Девушка лежала на мокром асфальте в нереальной позе. Лицом вниз…колено вывернуто…глаза пустые…
Парень лежал ближе к машине…Он как будто смотрел на девушку и плакал…Но это только дождь…
Только капли дождя, которые скатывались с его лица на асфальт.
— Не смотри. Я же сказала сидеть в машине.
Мама схватила меня за руку и потащила к такси. Я все так же смотрела на трупы, не слушая приказы матери.
Мой взгляд почему-то приклеился к парню в темных джинсах и кожаной куртке…под ней толстовка с капюшоном, который закрывает верхнюю часть лица…
Я вырвала руку и быстрым шагом пошла к нему.
В ушах шумело. Сердцебиение ускорилось.
Большинство людей проходило мимо него. Когда я ударилась плечом об какого-то мужчину, пролепетала извинения и продолжила идти. Парень стоял спиной. Я обошла нескольких людей и дрожащей рукой схватилась за рукав черной толстовки.
Когда парень обернулся, я снова извинилась.
Это не он…Что я хотела увидеть? Кого я хотела увидеть?!
Я схватилась за голову, больно оттягивая мокрые волосы.
— О чем ты только думаешь?! — прошипела себе, смотря на свои ноги.
— Эльвира!
Мама обняла меня, спрашивая о самочувствии.
— Все хорошо, мам. Я просто…
Я закусила губу, чувствуя как глаза наполнились слезами и все стало размываться.
Я моргнула, слезы скатились по щекам вместе с каплями дождя.
— Вернемся в машину, — говорю и направляюсь с мамой в сторону такси.
Я все же обернулась и увидела как второй парень в похожей одежде уходит. Толпа расступалась даже не коснувшись его плечом или толкнув…они просто обходили его, давая свободную дорогу…
Как и змеи…
Воскресенье, 21 октября 2018 года
Кто-то встряхивает меня за плечи, я просыпаюсь.
— Эй! Вставай! Они скоро придут.
Я вижу над собой молодое лицо девушки. Шатенка с мягкими чертами лица.
Я медленно сажусь и замечаю матрас под собой.
— Марина, — произносит девушка, обнимая себя руками.
Она встает и смотрит на меня с какой-то надеждой.
— Ты с ними? Это какая-то секта?
Я тру пальцами виски. Голова раскалывается.
О Боже!
Я перевела взгляд на свои ноги. Я была одета в белую ночнушку длиной ниже колен. Я щупала свои лодыжки и не могла найти укус змеи.
Боже, я схожу с ума…
— Эй, скажи хоть что-то. Они держали меня здесь уже несколько дней и заставляли есть сырое мясо. Еще что-то говорить и крестится…
— Заткнись, — прошептала я, закрывая ладонями лицо. — Это все просто плохой сон…
— Они идут, — услышала испуганный голос Марины.
Я отстранила ладони от лица и посмотрела на железную дверь, которая в следующее мгновение открылась. В комнату зашли парни…
Я смотрела на брюнета, а он на меня.
— Привет, — выдохнул он тихо-тихо, едва слышно.
— Привет, — прошептала я хрипло.
Понедельник, 7 октября 2019 года
Боль…она умеет отвлекать…
Если меня спросят…помогает ли она…правда ли отвлекает?
Я отвечу…
— Да…отвлекает…на несколько секунд…
На второй день ты видишь синяки…Оттенки желтого, розового и зеленого…немного фиолетового…Это зависит от силы удара…и размера участка кожи, куда бьете…
Я никогда не думала, что когда заживает и исчезает синяк, так же и утихает боль внутри…Нет…Внутри все остается…Просто мгновение, когда ты отвлекаешься на физическую боль, помогает тебе забыть душевную…да, всего лишь на несколько секунд…но эти несколько секунд дают тебе силы терпеть дальше…
Они одновременно останавливают твои слезы и толкают на злость…ярость…Это лучше, чем…пустота…безысходность…когда ты не видишь выхода…
Я чувствую изменения в себе каждый раз…с каждым ударом…
Синяки на теле показывают мне, что я жива…После этого мне легче…пока они не заживут…
Странная вещь…наша память…Я замечаю, что много чего забыла из прошлого…
Как будто это была не я…А когда вспоминаю…сама удивляюсь…
Неужели это было…или это были предположения развития событий в моей голове…Или это был просто сон…Или это происходило?
Я не могу отличить некоторые воспоминания от вымыслов…
Это меня пугает…Потому что я теряюсь в своем разуме…Я заблудилась в прошлом…в воображении…в догадках…
Это все смешалось…
Я не могу разобраться в себе…
Но я пытаюсь ради матери…Разве не грустно знать, что твоя дочь ненормальная, которая причиняет себе боль…Я же считаю, что это просто мой личный выход…мои личные лекарства…Все справляются по-разному…правда ведь? Кто-то напивается до беспамятства…кто-то бьет человека, которого не жалко…кто-то и то и другое…Кто-то режет вены или вешается…А я немного причиняю себе боль за то, что попала к убийцам и расстроила своих родных…За то, что смею желать встречи с ним…
За то, что я слышу поговорку о тихом омуте и чертях слишком часто…
Воскресенье, 21 октября 2018 года
Они привели нас на кухню. Брюнет усадил меня за стол. Все сели…и повисла тишина…
Я смотрела на отбивную в тарелке и пыталась сдержать слезы.
Зачем они снова скатываются по щекам? Я почти не дышу, чтобы успокоится и не зарыдать…Даже удивительно, что я снова плачу…
Когда я шла сюда позади брюнета…казалось, что страх уже не пугает меня…как бы ненормально это не звучало…Но сейчас я снова боюсь…я в ужасе…
Я больше не выдержу…слышать крики и стон…
Нет, нет, нет, пожалуйста, нет…
— Детка, ешь. Тебе понадобятся силы, — услышала голос Олега.
Я все так же пялилась на тарелку и не поняла, что это было сказано мне.
— Эльвира, ешь, — спокойный приказ брюнета.
Я сглотнула. Мурашки пробежали по позвоночнику, паутина в груди завибрировала, руки начали дрожать.
Услышать свое имя…это ужасно…
Как будто я все время пыталась создать образ Насти, которую похитили и забыться, но теперь меня вернули обратно…меня как будто связали и бросили в клетку, когда назвали по имени…
Мне просто было ужасно слышать свое имя…
Еще его тон…как будто он прости свою сестру или подругу…спокойствие, нежность…приказ…но не грубый…похоже на просьбу…
Как так можно?
— Эльвира…
— Настя, — прошептала я и моргнула.
Я чувствовала как капля задержалась на подбородке, а потом не упала, а скатилась по шее.
Я сглотнула.
— О чем ты? — услышала удивленный голос Олега.
Я осмелилась поднять взгляд на брюнета. Наши глаза встретились. Я не вижу в его глазах…холод…вижу спокойствие и…он так пристально смотрит…
Он протягивает ко мне руку и я замираю…даже дышать перестаю…
Брюнет накрывает мою щеку ладонью и большим пальцем вытирает дорожку слез.
— Ее имя, — произнес он, убирая ладонь.
Он встал и я напряглась, но брюнет только принес мне салфетку. Я быстро ее схватила и он сел на место.
— Зачем ты мне соврала? — спросил Олег.
Я посмотрела на него и не смогла сказать ни слова.
— Мне тоже интересно, — сказал брюнет, смотря на меня.
Я сжала в руках салфетку и выдохнула.
— Просто…не знаю, — произнесла так…как будто это была фатальная ошибка…
Как будто я не ответила на вопрос и теперь мне конец.
Горло сжалось, и я почувствовала, как рыдания пытаются вырваться наружу.
— Зачем? — спросил брюнет.
— Может, она знает больше, чем кажется, — произнес блондин.
Олег перевел взгляд на Марину и мне стало легче.
— Не красиво вот так врать. Ты должна представится, — произнес укоризненно брюнет.
Не красиво?!Это не красиво?!
— Как тебя зовут? — спросила я с заминками и очень тихо.
Эта вся моя смелость…видимо…
Брюнет только слегка улыбнулся и начал есть отбивную.
Я посмотрела на Олега, который что-то шептал на ухо Марине и гладил ее колено. Брюнет почему-то встал и подошел к окну.
Закат…
Олег перевел взгляд на меня и я вся съёжилась. Он встал и подошел к брюнету. Они начали разговаривать на каком-то странном языке.
Я перевела взгляд на девушку, которая испуганно озиралась. Она посмотрела на меня и кивнула в сторону коридора. Я почему-то отрицательно качнула головой.
Это не остановило ее. Марина медленно положила столовые приборы на стол и осторожно встала. Она бросилась в коридор, а потом громко хлопнула входная дверь.
Парни синхронно обернулись. Брюнет пристально смотрел на меня, а Олег выругался и двинулся в сторону коридора.
Я вскочила и толкнула стол, который уперся в тумбочку, преграждая дорогу Олегу.
Отскочив, испуганно смотрела на парней. Блондин разъяренно опрокинул стол на пол и приблизился ко мне. Не успела я моргнуть как почувствовала боль на лице и оказалась на полу.
Он замахнулся ногой, но вдруг сам отлетел, ударившись об стену. Брюнет присел около меня и схватил за подбородок. Я почувствовала как с носа катится что-то теплое на губы.
Кровь?…
Брюнет, покрутив слегка мою голову влево и вправо, отпустил, встал и подошел к Олегу, который уже вставал с пола.
— Какого?! — начал Олег, но брюнет схватил его одной рукой за шею и поднял его…
Одной рукой он его поднял и тот не доставал ногами до пола…Он держал его на весу одной рукой…Как? Олег такой же большой и мускулистый, как и брюнет…
Тот схватился за запястье брюнета, округлив глаза.
Я коснулась пальцами кожи под носом, а когда отстранила, увидела на них кровь. Я вытерла тыльной стороной ладони нос и всхлипнула.
Олег что-то прорычал на неизвестном мне языке.
— Ты трогаешь мое, — стальным тоном произнес брюнет и сжал пальцы на горле сильнее.
Мне показалось, что кожа брюнета начала приобретать красный оттенок. Но это длилось всего пару секунд.
Брюнет врезал тело Олега в стену, тот пытался вырваться, но не смог.
Я вздрогнула, когда брюнет резко развернул Олега лицом к стене и так сильно ударил его лицом об нее, что я даже услышала какой-то хруст.
Эти удары не заканчивались, как и моя кровь из носа. Я сидела и смотрела как капли крови падают на белую ночнушку.
Я знала, что нужно поднять голову, чтобы остановить ее, но…почему-то не могла…
Я слушала удары и плакала, чувствуя как капли крови скатываются по губам…на подбородок…некоторые на шею…
Я просто сидела и смотрела на красные круги на белоснежной ткани…
А еще дрожь…меня так трясло…
Воскресенье, 21 октября 2018 года
— Иногда я не могу понять тебя, — произносит брюнет.
Меня? Он серьезно?
— Просто удивительно. Ты же тоже не понимаешь меня?
Я молча и как-то автоматически киваю, смотря, как кровь с его разбитых костяшек стекает по руке.
— Эльвира?
Я поднимаю взгляд.
— Из воды, холодное, скользкое. Что это?
— Лед, — шепчу.
Я думала, что эту игру мы оставили…
— Умница, — произносит он и улыбается.
Сумасшедший…
— Знай, ты не помогла ей. Он теперь будет ее мучить очень долго, — протянул брюнет, вставая с кровати.
— Помоги ей, — вырывается у меня.
Она не убежала? Брюнет же побил его…как?
— Зачем? — наигранно удивленно спрашивает он.
— Это…какой-то ритуал? Вы…поклоняетесь кому-то…
— Я бы сказал, что поклоняются все же нам, — сказав это, он прыснул от смеха и плюхнулся на кровать.
Кровать опустилась под его весом, а я подскочила на ней.
— Зачем вы это делаете? В чем мы виноваты?
— Мы? Лучше говори о себе.
Я сглатываю.
— В чем я виновата перед тобой? — неуверенно и тихо спрашиваю.
— Сама знаешь, — произносит он и глубоко вздыхает.
Я замечаю на постели кровь.
— Вспомнил, — вдруг восклицает он и резко садится.
Я вздрагиваю.
— Мы же грязнули. Только посмотри, — говорит он и встает, разворачиваясь к кровати.
Брюнет кивает в сторону, я догадываюсь, что он хочет, чтобы я встала. Я резко вскакиваю и ударяюсь коленом об край тумбочки.
Но вида не подаю, только моргаю часто, чтобы прогнать наступающие слезы.
— Какая же ты дурочка, — произносит брюнет, смотря на меня и собирая постельное белье.
Я топчусь на месте, сжимая кулаки.
— Быстрее упадешь случайно и умрешь сама, чем я тебя убью, — насмешливо произносит он.
Брюнет держит постельное белье и толкает меня в сторону двери. Мы идем в ванную. Парень бросает грязное белье в стиральную машинку.
— Почему у тебя нет раны? — вырывается у меня тихо.
Я все время смотрела на его голову. Я же ударила его камнем…это же было реально?
— Все заживает, как на собаке, — насмешливо говорит он. — Ты выглядишь ужасно. Как будто из ужастика вылезла. Даже я начинаю бояться.
Я сжимаю ткань ночнушки и смотрю на пятна крови. Поднимаю руку к лицу и трогаю нос.
Совсем не болит.
— Я дам тебе пол часа, — произнес он и вышел.
Я снова стояла в каком-то трансе, не понимая что делать.
Что вообще происходит?
Я почему-то боялась посмотреть в зеркало…поэтому просто подошла к ванне, залезла в нее, задернула шторку и включила воду. Она была холодной, но потом стала намного теплее. Я быстро сняла ночнушку, помылась, распечатав новое мыло, прополоснула участки ткани ночнушки, где была кровь, и надела ее обратно.
Лучше так, чем голой…
Выключила воду и выглянула.
Никого…он снова положил сложенную одежду на тумбочку.
Я думаю, что мне повезло…он не насилует меня…душил, да…но я уже не могу сказать было ли это реально…шея не болит, когда я ее касаюсь…укуса змеи нет…но я еще не могу сказать точно…что будет впереди…
Я вылезаю из ванной. Осторожно, чтобы не поскользнутся.
Подхожу к тумбочке и беру одежду. Подбегаю к ванне, залезаю, задергиваю шторку, вешаю одежду на край ванны и раздеваюсь. В мужской кофте мне сразу же становится тепло. Я натягиваю спортивные штаны и тяну шнурки на поясе, чтобы хорошо держались на мне. Я надеваю носки и вылезаю из ванной, схватив мокрую ночнушку. Выкручиваю ее, смотря на капли воды, которые падают в ванну и стряхиваю ее несколько раз. Я почему-то складываю ее и кладу на тумбочку.
Несколько секунд стою на месте, а потом замечаю новые зубные щетки на столе с разными средствами гигиены.
Стою еще целую вечность, а потом беру зубную щетку с зубной пастой и подхожу к умывальнику. Распечатав зубочистку, наношу пасту на щетку. У меня дрожат руки и я не рассчитываю силы, из-за чего много пасты падает в раковину. Я бросаю все в раковину и хватаюсь за мокрую голову. Мой взгляд натыкается на мое отражение.
Какая же я жалкая неудачница…
Я включаю кран, дрожащими руками мою под ним щетку и снова пытаюсь нанести пасту. В этот раз выходит и я откладываю зубную пасту и начинаю чистить зубы.
Действия резкие. Когда я выплевываю, вижу пасту вперемешку с кровью. Я наклоняюсь к раковине, набираю в рот воду и выплевываю. Умываюсь холодной водой, пытаясь остановить слезы, и смотрю на дверь.
Пол часа…Сколько уже я здесь? Нет, не в этой комнате…а вообще…здесь…Сколько дней?
Семь? Восемь?
Как же мои родители? Что с моей мамой? Она же с ума сходит, волнуясь обо мне…
Я снова умываюсь и выключаю воду.
Что же мне делать? Я уже не понимаю…где реальность, а где иллюзия…
Я должна что-то придумать…
Я смотрю на свои дрожащие руки и снова включаю холодную воду. Держу под краном ладони и смотрю как вода стекает с каждого пальца в раковину.
Я глубоко и учащенно дышу…Хочется плакать…Так сильно хочется закричать, что-то разбить, хочется выплеснуть всю эту дрянь наружу, но я сдерживаюсь…не время истерить…
Я должна что-то придумать…
Дверь со скрипом открывается. Брюнет входит в комнату. Я замечаю безразличный взгляд его голубых глаз…Он осматривает меня с ног до головы.
Я испуганно выключаю воду и стою, немного опустив голову.
Он подошел ко мне, протянул ладонь. Я неуверенно вложила в нее свою руку.
— Прогуляемся? — спрашивает он и тянет меня.
Видимо, ему ответ не нужен. Он тащит меня на первый этаж.
— Мне не сложно, — произношу я как-то тихо и хрипло, когда брюнет приседает на корточки и берет кроссовки.
Он снова обувает меня. Осторожно, не спеша.
Как будто я ребенок…как же это все ненормально…
Завершив процедуру, он поднялся, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в его лицо.
Слишком близко…Его лицо совсем рядом, я чувствую его дыхание на лице. Я теряюсь в глубинах его глаз.
Делаю шаг назад и ударяюсь ногой об что-то.
Тумбочка для обуви, отлично! Это уже просто карма…
Я приседаю на корточки, чтобы собрать баночки обувного крема и щетку с ложкой для обуви, которые упали из-за меня.
— Оставь, — хохочет он и хватает меня за талию, поднимая.
Я чувствую его тепло…
Это просто ужасно думать о его тепле…о его руках…
Я не говорю, что это приятно…Просто я начинаю немного дрожать…начинаю смущаться…в груди волнение, которое съедает тебя изнутри…
Это отвратительное чувство…что-то холодное и липкое…оно заставляет тебя ненавидеть себя…
Я чувствую, щеки краснеют, в висках стучит.
Это для меня что-то…я просто чувствую смущение…разве у меня есть право чувствовать это в такой ситуации…Была бы я другой…была бы дома…
Он так и держал меня одной рукой за талию, когда мы вышли на улицу. Я резко отошла от него и его рука просто повисла вдоль его тела, а он просто улыбнулся.
Как же быстро меняется его лицо…Глаза…
Он то улыбается, то режет холодным и безразличным взглядом…Но я и сейчас…когда смотрю в его глаза…не вижу радость в них…улыбка только на лице…
В глазах знакомая пустота…
Сегодня пасмурно, сильный ветер, и пахнет дождём. Мне холодно и я обнимаю себя руками.
— Мы не долго, — говорит он, следя за каждым моим вздохом.
Повисает неловкая тишина.
Я топчусь на месте, не зная что делать.
Спросить? А если разозлится? Попытаться уговорить? Спросить что-то или нет?
Да…нет…
Раз…два…Два…Три.
— Какой сегодня день? — выдыхаю я.
Решилась все же…
Брюнет выходит на дорогу, и я следую за ним.
— День…дождливый, пасмурный…я бы сказал, что мрачный…
Он издевается или правда не понял?
Вот теперь нужно решится на второй вопрос…
Один…Два…Тр…
— А что? — спрашивает он, замедляясь.
Теперь мы шагаем синхронно.
— Я…не так…сказала…какое сегодня число? — осторожно спросила.
— Двадцать первое, — ответил он, следя за мной.
Я неосознанно кивнула, смотря на мокрый асфальт.
И только сейчас заметила, что брюнет босой…
Босые ноги…Почему он…не важно…
Остановимся на двадцать первом числе…
Двадцать…что?!
Я уже…семнадцать дней здесь?!Или восемнадцать?!
Второе…третье…Если я правильно помню…то да…я уже восемнадцать дней здесь…
Боже, это же так много…
Меня же ищут…должны найти…
Меня найдут…нужно просто потянуть время…потерпеть…
Я вернусь домой…я вернусь…
— Разве это так много? У тебя такое лицо, как будто ты со мной уже лет тридцать, — насмешливо произнес брюнет.
— Это…достаточно, — почему-то именно это вырвалось.
Брюнет ухмыльнулся.
— Думаешь? Мне так не кажется. Тебе мало.
Я остановилась.
— Что я тебе сделала? — спрашиваю твердо.
Брюнет останавливается, разворачивается ко мне и потягивается со стоном.
— Дай время придумать, — выдыхает он и ухмыляется.
— То есть ты просто так меня…держишь здесь…
— Нет, не просто так.
— Зачем?
— Ты знаешь.
— Нет…
— Знаешь, Эльвира. Ты это знаешь, но мне не хочешь признаваться, считая меня одним из людишек.
— Ты…сектант…да? Это не делает тебя бессмертным или…это не дает тебе права карать…грешников…как ты сказал…одумайся. Я не сделала тебе ничего плохого. Ты…
— Снова ты начинаешь, — вздыхает он и оживляется. — Знаешь, мне даже интересно сработает ли твоя речь. Давай, расскажи мне на какой истинный путь я должен стать.
Он нагло улыбается мне.
Я едва сдерживаю нервную дрожь внутри. Даже не от холода или страха…он меня просто бесит…раздражает…
Думает, что поклоняется там кому-то и он может убивать девушек, оправдывая свои действия их грехами…
И где только берутся такие люди…
— Я не пытаюсь тебя обидеть или изменить твою веру в что-то, — начинаю я осторожно. — Просто…не все люди плохие…если тебя когда-то обидела девушка…
— Не было такого. Продолжай с поправками, — серьезно говорит он, скрещивая мускулистые руки на груди.
— Хорошо. Я…не понимаю…зачем убивать невинных…
— Они не невинные, Эльвира.
— Что же они сделали?
— Я бы показал тебе, если бы ты могла это увидеть.
Все с ним ясно…
Включай мозги…как его уговорить?
— Пожалуйста, отпусти меня…
— Разве я тебя держу? — наигранно удивленно спрашивает он, разводя руки в стороны.
Я даже не знаю что ответить…
— Я…моя семья волнуется…если ты меня в чем-то обвиняешь…то в чем они виноваты? Они не заслуживают смерти единственного ребенка…
— Во-первых, ты не единственный ребенок. Во-вторых, твоя пламенная речь меня не впечатляет, хотя предпоследний аргумент был хорошим. И, в-третьих, ты совсем не ценишь дар Отца.
— Какой…
— Меня, — сарказм. — Я хочу, чтобы ты была честна со мной.
— Я — единственный ребенок…
— Ну вот…я прошу быть честной, а ты делаешь все наоборот.
Я вдруг вспомнила встречу в электричке. Я рисовала его…может…
— Это случилось…в электричке…из-за этого вы меня похитили? — тихо спрашиваю я, делая шаг назад, когда брюнет приблизился.
— Я тебя не похищал. Ты мой подарок. Может, поэтому я не хочу тебя портить так быстро, — задумчиво произнес он.
У меня побежали мурашки по спине.
— Умоляю, отпусти. Для тебя это одно решение, а для меня — целая жизнь.
— Может и так…но мне то все равно, Эльвира.
— Если тебе все равно…то отпусти…ты же еще многих… — я запнулась.
— Что? — положил он ладони на мои плечи и немного наклонился с улыбкой на лице. — Как так можно? Ты хотела сказать, что у меня еще будет много игрушек? А как же сострадание? Забыла, что ты у нас играешь роль жертвы? Не думаешь о других? Не хочешь спасти их?
— Я должна думать о себе, — прошептала, опуская взгляд.
Не могу смотреть на него…
— Хоть что-то настоящее…но ты у нас на грани…как будто и хочешь спасти…как будто и наплевать…вот в чем проблема…загвоздка…так сказать загадка, которую я не могу решить, — произнес он и отстранился.
— Это не мания величия, а некое осознание своей уникальности, — добавляет он.
Я же ничего не понимаю…
Вторник, 8 октября 2019 года
— Ты счастливый человек? — спрашивает Павел.
Я уже имею полное право думать, что он точно просто выучился на психотерапевта и ничего не понимает.
— Не считая последних двенадцать месяцев? — язвительно спрашиваю я.
Он серьезно кивает, не обращая внимания на мой тон.
— В нормальном состоянии… нет, — отвечаю я.
— Почему?
— Я не знаю, — пожимаю плечами.
— Эльвира, все зависит от наших мыслей. От того, что у нас в голове.
— Не всегда. Просто так в мысли ничего не приходит. Окружающее влияет на нас— возражаю я.
— Я хочу затронуть тему похищения. Ты не против?
— Если я против, то вы не затронете эту тему?
— Я хочу чтобы тебе было удобно говорить об этом.
— Удобно? — переспрашиваю и фыркаю. — Спрашивайте что хотели.
Я сижу на диване и смотрю в одну точку, а именно на его туфли. Черные… блестящие…
— Эльвира?
Я поднимаю взгляд, и вижу, что на его лице застыло волнение с каким-то ужасом.
— Что? — непонимающе спрашиваю.
— Это твой ответ?
— Какой ответ? Извините, я задумалась и не услышала вопрос.
Павел пристально смотрит мне в глаза, пытаясь найти ложь.
Но я правда не услышала…
— Что вы спрашивали?
— Ничего… — неуверенно протягивает он и облегченно выдыхает.
Мне не интересно что он спрашивал…
Меня нельзя вылечить…я просто…я. И даже через десять лет я буду…я. Я, конечно, надеюсь, что изменюсь, но… мечтать не вредно…
Ненависть…говорят, это сильное чувство…Оно возникает очень легко? Или это зависит от испорченности человека? Ненавидеть родственника — плохо? А если есть причина? Или я плохой человек потому что нельзя ненавидеть семью?
Была ли семья? Я ненавижу всех и ненавижу себя за то, что ненавижу…А что в этом мире правильно?
Что во мне правильного? Должна ли я «ломаться», чтобы быть как все? Я должна носить маску счастья? Чтобы не отделятся от толпы идиотов?
Я просто здесь…Я хочу быть другой, но это не мой выбор…
— Вы правда любили свою жену? — спрашиваю я.
На лице Павла удивление.
— Ааа… да, конечно.
— Что за глупый ответ… да, конечно, — кривлюсь я. — Звучит так, как будто так должно быть. Вот почему мне не нравится… все это…
— Я просто не ожидал такого вопроса, — оправдываться он. — Я ее очень любил…
— Любил? — фыркаю я. — И это любовь? Любил, любил, умерла и забыл. Если бы любили, любили и сейчас.
— Что ты можешь знать? — сдержанно спрашивает он. — У тебя было много опыта? Книг начиталась… черт, извини.
— Разве я не права? Она вам нравилась… пусть… просто нравилась. В этом нет ничего плохого. Разве все могут влюбиться по-настоящему…
— Я ее любил. Давай, не будем говорить обо мне, — твёрдо произнёс Павел.
— Извините, просто я не хочу сейчас говорить о себе.
— Ничего… я выйду на минутку?
Павел встаёт и выходит из комнаты. Дверь закрывается и я глубоко вздыхаю.
Вот теперь я чувствую вину… просто отлично!
Я встаю и подхожу к столу.
Что он пишет обо мне?
Пациентка не хочет говорить о своей семье. Все три фактора присутствуют. Очень сильно влияют на нее. Травмы в детстве. Способна причинить себе боль.
Еще лучше!
Я уж думала, что будет написано просто: «Пациентка оказалась больной на всю голову»