После трёх сеансов спаривания Мармеладка повела Франклина к вершине с видом на деревню.
— Мы сможем видеть центр деревни отсюда, — сказала она, — но никто не сможет увидеть нас.
Центр деревни — это то место, где живёт большинство конфетных людей. Улицы выложены кирпичом из ириски, здания — это высокие дворцы с конфетными тростниками, в садах — хорошо ухоженные произведения искусства, наполненные цветами радуги и шоколадными статуями давно умерших конфетных спортивных героев. Франклин записал всё, что видит, в свой компьютерный мозг.
— Что это? — cпросил Франклин, указывая на самые причудливые здания в центре площади.
— Это здание суда, — ответила Мармеладка, — здесь наши лидеры живут и принимают законы. Ненавижу все эти законы.
Рядом с ним расположено небольшое ярко-банановое здание.
— А как насчет этого? — cпросил Франклин.
— Это школа и библиотека. Я ненавижу учиться и читать книги. Большинство из них из древнего человеческого мира.
За площадью находились большие здания. Их цвет — кофейное мороженое, серый. Фиолетовый дым поднимался из больших дымоходов и образовывал облака на потолке пещеры.
— А как насчет этих зданий? — поинтересовался Франклин.
— Это кондитерские фабрики. Все молодые конфеты работают там, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы самим охотиться. Я ненавидела работать на кондитерской фабрике.
Ближе к ним расположилось поле, где несколько крупных конфетников занимались каким-то видом спорта. Многие пожилые сладкие мужчины и молодые сладкие женщины смотрели со стороны. Они носили розовую и жёлтую форму.
— Что это? — cпросил Франклин.
— Они играют в “зуболомный мяч”, — ответила она, — я ненавижу эту игру. Это навязчивая идея среди мужчин. Это то, что они делают для развлечения.
— Что женщины делают для развлечения? — cпросил Франклин.
— Женщины, которых приняли в качестве помощников, ничего не делают для развлечения, если это не доставляет им удовольствия. Женщины, у которых нет помощников, играют с мячом, чтобы привлечь мужчин. Они распыляют свои ароматы в их направлении, надеясь привлечь мужчин, заинтересованных в том, чтобы принять их за своих друзей.
— Они хотят, чтобы их принимали за друзей? — удивился Франклин.
— Большинство женщин рождены, чтобы быть покорными, — сказала Мармеладка, — но не я. Я была рождена, чтобы быть доминирующей.
— Почему большинство женщин хотят быть покорными? Им нравится быть прикованным к постелям?
— Это их место в жизни — повиноваться своим доминирующим. Я хотела, чтобы было больше женщин, которые будут доминирующими, но в этой пещере женщинам предлагается быть слабыми с раннего возраста, а мужчинам — быть сильными.
— Человеческие дети подвержены влиянию аналогичным образом, — сказал Франклин, — наша культура влияет на нашу молодежь для выполнения определённых гендерных ролей, но она сильно отличается от вашей культуры. Мужчины и женщины считаются равными в человеческом обществе.
— Ты имеешь в виду, что в человеческом мире столько же доминирующих женщин, сколько и доминирующих мужчин? — cпросила Мармеладка, широко раскрыв глаза.
— В человеческом мире мужчина и женщина равны.
— Ты имеешь в виду, что два доминанта могут быть вместе? Или два покорных? Какой смысл в этом?
— Нет, — сказал Франклин, — у нас нет доминирующих или покорных. Все равны.
— Но если нет доминанта, кто находит еду? — задалась вопросом она, — если нет покорного, кто присматривает за детьми?
— Они обычно делят всю работу на двоих, — ответил он.
— Но это глупо, — сказала она, — доминанты специализируются на охоте. Подчинённые специализируются на воспитании детей. Если бы и доминанты, и подчинённые делили свои обязанности по объединению, ни один из них не был бы очень опытным в охоте или воспитании детей. Должен быть один действительно хороший охотник и один действительно хороший воспитатель детей. Я не вижу смысла в том, чтобы иметь двух охотников и двух воспитателей.
— Дело в том, что у покорного было бы больше свободы, — пояснил Франклин, — смиренный вёл бы более счастливую полноценную жизнь. Подчинённые смогут выбирать своих партнёров. Все могут принимать решения самостоятельно. Им не нужно никому подчиняться.
— Даже слабые люди выбирают своих партнеров?
— Конечно.
— Но что произойдет, если выбранному вами другу не понравится ваш вкус? — cпросила она.
— Тогда мы ищем другого партнера.
— Но что, если ты не захочешь другого партнера?
— Тогда с этим ничего не поделаешь. Вроде того, как Лакрица ничего не может добиться от тебя.
— Это не то же самое, — возразила она, — если у кого-то нет партнёра и вы хотите, чтобы он был вашим партнёром, вы должны его взять силой.
— Однако это нечестно по отношению к этому человеку. Ты думаешь, что несправедливо всем женщинам быть покорными, так почему ты думаешь, что справедливо для кого-либо быть покорным?
— Одни должны быть покорными. Другие должны быть доминирующими.
— Но почему?
— Потому что так оно и есть, — ответила она.
— Мы могли бы легко быть равными, — сказал он.
— Мы не можем быть равны, — возразила она, — я доминант, а ты покорный. Так оно и есть.
— Но если ты просто откроешь свой разум…
— Нет, — как отрезала она, — этого не может быть.