Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
ПРИЛОЖЕНИЕ
АРОН КОПШТЕЙН
Арон Иосифович Копштейн родился 18 марта 1915 года в Очакове в семье учителя начальной школы. С 1920 года после смерти родителей воспитывался в детском доме, окончил семилетку и поступил на завод учеником калильщика. В это же время начал писать стихи. Первые его произведения появились в харьковских газетах и журналах в начале тридцатых годов. В 1932 году ЦК ЛКСМУ вызвал Копштейна в Харьков на литературною работу. В 1933 году вышел первый сборник поэта на украинском языке. И с тех пор его книги выходили почти ежегодно. Копштейн сам переводил стихи на русский язык, при этом часто сокращал их и изменял. Первый сборник стихов на русском языке «Радостный берег» был им издан в 1938 году.
В 1939 году Арон Копштейн поступил в Литературный институт им. Горького. К этому времени он был уже хорошо известен в литературной среде. Из института вместе со многими студентами 30 декабря 1939 года Копштейн отправился добровольцем на советско-финляндскую войну.
3 марта 1940 года Арон Копштейн погиб на озере Суо-Ярви Петрозаводского направления, пытаясь вытащить с поля боя тело убитого друга поэта Николая Отрады.
510. Оккупация
Мне снилось детство — мой печальный дом,Колючий куст, заглохший водоем.Мне снилась родина. И тиф сыпнойШел по Волохинской и Насыпной.Мне долго снилась горькая вода.Солдаты пели: «Горе — не беда».И шли по улице. И версты шли.Тяжелые. Покорные. В пыли…Я помню эту улицу. По нейВели усталых, выцветших коней.Мне снились заморозки на зареИ полночь, душная, как лазарет.Еще я видел желтые листы.И ты мне снилась. Ты мне снилась. Ты.Всю ночь чадили свечи, и всю ночьТебе хотел я чем-нибудь помочь.Но ты спала, подушку обхватив,И жег тебя горячкой черный тиф.Как я забуду этот бред и зной,Немецких офицеров за стеной.Был вечер. Ночь. И умирала мать.Зачем я должен детство вспоминать?511. Осень
Почему такое, я не знаю,Только ночь медлительней у нас.Падает звезда, почти сквозная,Возле глаз твоих, смущенных глаз.Звезды залетают за ресницыИ не возвращаются назад…Ты уснула, что тебе приснится:Теплый вечер, ранний листопад?Что приснится? Утра воркованьеВ поволоке сада голубой?Сердце в легком плавает тумане,Словно льдинка вешнею водой!Первым инеем покрыты зданья.Даль седая заворожена.Яблони пустеют. МирозданьеВсё поет у твоего окна.Осень вновь приходит знаться с намиДождиком неверным и плащом,Листопадом, звездопадом, снамиО весне недавней. Чем еще?512. Сад
Деревья к самой речке забрели.Одно из них, согнув больное тело,В воде плескалось, словно захотелоУвериться, что льдины все прошли.Уже трава в степи зазеленела,Подснежники в ложбинах отцвели,Прислушиваясь к шорохам земли,Садовник вышел в сад, от яблонь белый.В цветении предчувствуя плоды,Дыша ночной прохладою воды,Шли рыбаки на речку с неводами.Веселая весенняя пора,Безлистый сад на берегу Днепра,Я всей душою породнился с вами.513. Армения
На прекрасных картинах СарышаЯ нагорные вижу сады,И армянского солнца сиянье,И дрожанье искристой воды.Всё в картине подчеркнуто чисто:Ясность красок, прозрачность чудес,Как живые — зеленые листья,Бирюзовая чаша небес.В этих красках, горячих и нежных,Там, где зелень как моря прибой,Я живу средь нагорий безбрежных, —Будто я нарисован тобой.Будто ветра я слушаю песню,Воды льются горячим ключом,И орел, покружив в поднебесье,Прилетает ко мне на плечо.Будто я заблудился в том краеИ за солнцам иду по лучу.Я блуждаю, блуждаю, блуждаю,И дороги найти — не хочу.514. Октавы
1
Я привыкал к звучанью слов, какихНи в русской нет, ни в украинской речи.Я шел на рынок, в гущу толп людских,Где жар в крови, где говор так сердеченГрузинского не зная, в этот мигЯ слушал всех, я так тянулся к встречам!Зной полыхал. Мальчишки, торжествуяЗдесь продавали воду ледяную.2
Но одиночество владело мной,Была причина личного порядка:Одно письмо. Оно — всему виной,О нем и нынче вспоминать не сладко.Везли крестьяне, несмотря на зной,Всё, что дала им небольшая грядка.Я пробирался сквозь толкучку — пустьЯзык друзей развеет эту грусть.3
Любой из нас к сравнениям привык.Мы ищем сходства и примет особыхВ предметах, поначалу неживых,Как некий горец в праздник Шаироба,Что ищет рифму для стихов своих.Волнуясь, бормоча и глядя в оба,Он простирает кисти смуглых рук,Всё ожиданьем полнится вокруг.4
Но затрепещет рифма. И тоскаОтхлынет. Напряжение исчезнет.Из жарких уст былого беднякаПольется удивительная песня.Трава растет — сладка или горька —На склонах горных между скал отвесных.Долиною ночною, голубоюПо Грузии пройдем вдвоем с тобою.5
Я видел тысячи прекрасных снов.Ни об одном поведать не смогу я.Я знаю двадцать пять грузинских словИ каждое произношу волнуясь.Я в Гурии из чистых родниковПил, зачерпнув рукой, струю тугую.Лишь эти мне запомнились края,Тут сердце навсегда оставил я.6
Любой из нас к сравнениям привык,Но здесь нужны сравнения едва ли.Мы вспоминаем красный броневик —Его тбилисцы с нетерпеньем ждали.Со скоростью ракет пороховыхБежали банды меньшевистской швали.Проходит год как день, как быстрый час.Теперь миры равняются на нас.7
Я в полдень шел, я странствовал в ночи.Звезда в грузинском небе полыхала.Листву ласкали ранние лучи,И я на свете жил. Но мало, мало!Живи хоть сотни лет, а всё ищи,Всё сделай, что бы жизнь ни приказала!Проходит год как день, как краткий час.Теперь миры равняются на нас!515. «Вот июль Уссурийского края…»
Вот июль Уссурийского краяПостучался в палатку дождем,Дышит почва, густая, сырая,Та земля, на которой живем.В каждой пади волнуется влага,И у сопок скопилась вода,И деревьям даровано благо,Чтоб не сохли они никогда.И не сохнут, они вырастаютВ свете утренней, чистой красы.На рассвете над ними блистаютОхлажденные капли росы.Мы живем в полотняных палаткахНа озерном крутом берегу,В травянистых умытых распадках,Оттеснивших на север тайгу,Где запрятался в дальней лощинеХлопотливой речонки исток,Где стоят боевые машины,Неустанно смотря на восток.Мы стоим нерушимым оплотомМы на каждой границе живем.Каждый куст может стать пулеметом,Огнедышащим грозным гнездом.Эти влажные наши просторы,Созреваньем обильный июльЗащитим боевым разговором,Неожиданным посвистом пуль.Если я упаду, умирая,Будь во взгляде последнем моем,Молодая, живая, сырая,Та земля, на которой живем.516. Письмо тебе, копия наркому связи
Я сегодня обозленНа тебя, на мир, на почту,И на холод и на то, чтоЯ в тебя еще влюблен;На московский телефон:Почему здесь нету трубки,Чтоб услышать голос хрупкий,Прерывается ли он,Так ли вырвется «Арон»,И — чего забыть не в силах —Весь каскад нелепых, милыхУменьшительных имен?Для чего пишу всё это,Если нету вот — нема! —Ни ответа, ни привета,Ни посылки, ни письма?Я стою здесь безутешен,Сохраняя мрачный вид,Весь гранатами обвешан,Портупеями обвит.Я нахмурил брови грозно,Но дрожу, как мелкий лист.Эго выглядит курьезно:Пулеметчик — пессимист.Вот начну писать сначалаВ гневе, горе и тоске,Чтобы ты не понимала,Вдруг — на финском языке.Если я вернусь влюбленным(А тебя не разлюбить).Поступлю я почтальонам.Чтоб поближе к письмам быть.Я вгляжусь благоговейноВ почерки различных рук:Нет ли писем А. КопштейнуОт гражданки А. Савчук?Впрочем, это просто враки,Это я пишу смеясь.Пусть без нового воякиОстается Наркомсвязь,Пусть мне сердце он не губитТретий месяц уж подряд,Пусть меня скорей полюбитМилый сердцу наркомат.1940517. Поэты
Я не любил до армии гармони,Ее пивной простуженный регистр,Как будто давят грубые ладониМахорочные блестки желтых искр.Теперь мы перемалываем душу,Мечтаем о театре и кино,Поем в строю вполголоса «Катюшу»(На фронте громко петь воспрещено).Да, каждый стал расчетливым и горьким:Встречаемся мы редко, второпях,И спорим о портянках и махорке,Как прежде о лирических стихах.Но дружбы, может быть, другой не надо,Чем эта, возникавшая в пургу,Когда усталый Николай ОтрадаЧитал мне Пастернака на бегу.Дорога шла в навалах диабаза,И в маскхалатах мы сливались с ней,И путано-восторженные фразыВосторженней звучали и ясней!Дорога шла почти как поединок,И в схватке белых сумерек и тьмыМы проходили тысячи тропинок,Но мирозданья не топтали мы.Что ранее мы видели в природе?Степное счастье оренбургских нив,Днепровское похмелье плодородьяИ волжский нелукавящий разлив.Ни ливнем, ни метелью, ни пожаром(Такой ее мы увидали тут) –Она была для нас Тверским бульваром,Зеленою дорогой в институт.Но в январе сорокового годаПошли мы, добровольцы, на войну,В суровую финляндскую природу,В чужую незнакомую страну.Нет, и сейчас я не люблю гармониВизгливую, надорванную грусть.Я тем горжусь, что в лыжном эскадронеЯ Пушкина читаю наизусть,Что я изведал напряженье страсти,И если я, быть может, до сих порЛюбил стихи, как дети любят сласти,—Люблю их, как водитель свой мотор.Он барахлит, с ним не находишь сладу,Измучаешься, выбьешься из сил,Он три часа не слушается кряду —И вдруг забормотал, заговорил,И ровное его сердцебиенье,Уверенный, неторопливый шум,Напомнит мне мое стихотворенье,Которое еще я напишу.И если я домой вернуся целым,Когда переживу двадцатый бой,Я хорошенько высплюсь первым делом,Потом опять пойду на фронт любой.Я стану злым, расчетливым и зорким,Как на посту (по-штатски – «на часах»),И, как о хлебе, соли и махорке,Мы снова будем спорить о стихах.Бьют батареи. Вспыхнули зарницы.А над землянкой медленный дымок.«И вечный бой. Покой нам только снится…»Так Блок сказал. Так я сказать бы мог.1940518. «Мы с тобой простились на перроне…»
Мы с тобой простились на перроне,Я уехал в дальние края.У меня в «смертельном медальоне»Значится фамилия твоя.Если что-нибудь со мной случится,Если смерть в бою разлучит нас,Телеграмма полетит как птица,Нет, быстрей во много тысяч раз.Но не верь ты этому известью,Не печалься, даром слез не трать.Мы с тобой не можем быть не вместе,Нам нельзя раздельно умирать.Если ты прочтешь, что пулеметчикОтступить заставил батальон –За столбцом скупых газетных строчекТы пойми, почувствуй: это он.Ты узнаешь, что советский летчикРазбомбил враждебный эшелон –За столбцом скупых газетных строчекТы пойми, почувствуй: это он.Пусть я буду вертким и летучим,Пусть в боях я буду невредим,Пусть всегда я буду самым лучшим –Я хотел при жизни быть таким.Пусть же не проходит между намиЧерный ветер северной реки,Что несется мертвыми полями,Шевеля пустые позвонки.Будешь видеть, как на дне колодца,Образ мой все чище и новей,Будешь верить: «Он еще вернется,Постучится у моих дверей».И как будто не было разлуки,Я зайду в твой опустевший дом.Ты узнаешь. Ты протянешь рукиИ поймешь, что врозь мы не умрем.1940НИКОЛАЙ ОТРАДА
Николай Карпович Турочкин (Николай Отрада) родился в 1916 году в деревне Ннколаевке, Воронежской области. В 1934 году закончил в Сталинграде среднюю школу, был членом литературного кружка Сталинградского тракторного завода. Первые стихи опубликовал в многотиражной газете «Даешь трактор». Печатался в газетах «Сталинградская правда», «Молодой ленинец».
Учился в Сталинградском педагогическом институте на литературном факультете и одновременно на заочном отделении Литературного института. Затем (осенью 1939 года) перешел в Литературный институт имени Горького в Москве. В 1939 году в Сталинграде выходит первый сборник стихов Н. Отрады «Счастье».
В декабре 1939 года вместе со своими однокурсниками ушел добровольцем на финский фронт. Воевал в 12-м лыжном батальоне. 4 марта 1940 года взвод оказался окруженным врагами. Н. Отрада бросился на прорыв, увлекая за собой товарищей, и был убит. Пытаясь вынести его тело, в этом бою погиб его друг А. Копштейн.
519. Осень (Отрывок)
Сентябрьский ветер стучит в окно,Прозябшие сосны бросает в дрожь.Закат над полем погас давно.И вот наступает седая ночь.И я надеваю свой желтый плащ,Центрального боя беру ружье.Я вышел. Над избами гуси вплавьСпешат и горнистом трубят в рожок.Мне хочется выстрелить в них сплеча,В летящих косым косяком гусей,Но пульс начинает в висках стучать.«Не трогай!» — мне слышится из ветвей.И я понимаю, что им далеко,Гостям перелетным, лететь и лететь.Ты, осень, нарушила их покой,Отняла болота, отбила степь,Предвестница холода и дождей,Мороза, по лужам — стеклянный скрип.Тебя узнаю я, как новый день.Как уток, на юг отлетающих, крик…<1938>520. Попутно
Я, кажется, Будто все спутал,Чувства стреножил со зла.А ты говоришь: «Попутно,Нечаянно как-то зашла».Минуты проходят в молчаньи,Нам не о чем говорить.И будто совсем случайно:«Поезд уйдет до зари,Поезд уходит скорый…»Его не вернуть назад.Я ждал тебя и без укораХотел тебе всё сказать.Сказать, что при этой погодеНепогодь в сердце. Дождь.А ты говоришь: «Проводишь!К поезду ты придешь!»На улицах воздух мутный –Это идет весна.Ушла и с собой попутноРадость мою унесла.1938521. Весна
Она начиналась у самого моря,У края соленой густой воды.Она заводила с деревьями споры,Когда заходила в мои сады.И где проходила, журча и пенясь, –Там травы тянулись на яркий свет.И лист, пробегающий по ступеням,Напоминал о густой листве,О розовых днях и о первоцветах,О ласке любимой, о песне простой,Про старость, глядящую косо на этоИ все-таки думающую о том.По-своему верующую глубокоВ силу солнца и в силу людей.Ей помнится птиц пролетавших клекотИ первый в их жизни весенний день.И вечер…Кочуют зеленые звезды!..Мне надо всего лишь одну звезду,Мне надо немного для легких воздуха,Я снова на берег реки пойду(Где снова – весна, что меня встречала,А я не могу ее не встречать),Чтоб песня любимая зазвучала,Чтоб встала любимая у плеча.И я подойду к ней, и я увижуВ глазах любимой – ее, весну.Мне станет роднее,Мне станет ближеВсё то, к чему я рукой прикоснусь.И к небу потянутся гибкие ветки,По облакам недоступным грустя,Мы жажду весеннего роста заметим,Что видеть нелюбящие не хотят.Но я пройти не посмею мимо,-Как можно весне нам теперь изменять!Я рад, что дыханье моей любимойТочно такое же, как у меня.Я рад мотыльку, что над нами кружится,Движенью листа, что слегка дрожит…Нам кажется морем широкая лужица,Нам кажется песней весеннею – жизнь.Пора!Мы уходим домой, качаясь,И нас не клонит ничто ко сну.И только сомненье берет вначале:Кто полночью этой кого встречает –Весна нас иль мы весну?!.1938522. Некогда
Клены цветут.Неподвижная синь.Вода вытекает в ладонь.Красиво у Дона,И Дон красив,Тих и спокоен Дон.Вот так бы и плавалВ нем, как луна,У двух берегов на виду.И нипочемМне б его глубина,Вода б нипочем в цвету.Вот так и стоял бы на берегуИ в воду глядел, глядел;Вот так бы и слушалДеревьев гул, –Но много сегодня дел.1938523. Гуси летят
Гуси летят в закат,Розовый, как крыло;В перистые облакаРвутся они напролом.Милая! Посмотри –Гуси летят в Тибет,Стая, другая, три.Больше их, больше там,В воздухе голубом,Но я не хочу летать,Я не могу летать –Я хочу быть с тобой.<1939>524. В поезде
В вагоне тихо.Люди спят давно.Им право всемНа лучший сон дано.Лишь я не сплю,Гляжу в окно:Вот птицаНочная пролетаетНад рекойНочной.Вот лес далекий шевелится.Как девушку,Я б гладил лес рукой.Но нет лесов.Уходит дальше поезд.Мелькает степь.В степи озер до тьмы.Вокруг озер трава растет по пояс.В такой траве когда-то мыС веселым другомНа седом рассветеВолосяные ставили силки –И птиц ловили,И, как часто дети,Мы птиц пускали радостно с руки.В вагоне тихо,Люди спят давно.Им право всемНа лучший сон дано.Но только яСижу один, не сплю…Смотрю на мир ночной –Кругом темно.И что я ни увижу за окном,Я, как гончар, в мечтахСижу леплю.<1939>525. Одно письмо
Вот я письмо читаю,А в глазахСовсем не то,Что в этих строках, нет.Над полем, Поля,Полнится гроза,В саду срывает ветерЯблонь цвет.Ты пишешь:«Милый,Выйдешь – близок Дон,И рядом дом.Но нет тебя со мной.Возьмешь волну донскуюНа ладонь,Но высушит ееПолдневный зной».Так пишешь ты…В разбеге этих строкДругое вижу я –Шумят леса…К тебе я ласков,А к себе я строгИ грусти не хочу.Ты мне близка.Но как всё этоТрудно описать,Чтоб не обидеть…Знаешь,Я б сказал –Меж нами нет границНа много лет.Над полем, Поля,Полнится гроза,В саду срывает ветерЯблонь цвет.В душе –Дороги жизниМежду гроз,А я иду,Товарищи вокруг.Попробуй это всё понятьБез слезИ, если можешь,– жди,Мой милый друг.<1939>526. Полине
Как замечательны,Как говорливы дни,Дни встреч с тобойИ вишен созреванья.Мы в эти дни,Наверно, не одниСердцами сталиДонельзя сродни,До самого почти непониманья.Бывало, птиц увижуНа лету,Во всю их птичьюКрылью красоту,И ты мне птицейКажешься далекой.Бывало, толькоВишни зацветут,Листки свои протянут в высоту,Ты станешь вишнейБелой, невысокой.Такой храню тебяВ полете дней.Такой тебяХотелось видеть мне,ТебяВ те дниБольшого обаянья.Но этого, пожалуй,Больше нет,Хотя в душе волнение сильней,Хоть ближе до любимой расстоянье.Всё отошлоВ начале расставанья.<1939>527. Футбол
И ты войдешь. И голос твой потонетВ толпе людей, кричащих вразнобой.Ты сядешь. И как будто на ладониБольшое поле ляжет пред тобой.И то мгновенье, верь, неуловимо,Когда замрет восторженный народ, —Удар в ворота! Мяч стрелой и… мимо.Мяч пролетит стрелой мимо ворот.И, на трибунах крик души исторгнув,Вновь ход игры необычайно строг…Я сам не раз бывал в таком восторге,Что у соседа пропадал восторг,Но на футбол меня влекло другое,Иные чувства были у меня:Футбол не миг, не зрелище благое,Футбол другое мне напоминал.Он был похож на то, как ходят тениПо стенам изб вечерней тишиной,На быстрое движение растений,Сцепление дерев, переплетеньеВетвей и листьев с беглою луной.Я находил в нем маленькое сходствоС тем в жизни человеческой, когдаИдет борьба прекрасного с уродствомИ мыслящего здраво с сумасбродством.Борьба меня волнует, как всегда.Она живет настойчиво и грубоВ полете птиц в журчании ручья,Определенна, как игра на кубок,Где никогда не может быть ничья.<1939>528. Почти из моего детства
Я помню сад, круженье листьев рваныхДа пенье птиц, сведенное на нет,Где детство, словно яблоки шафраныИ никогда не яблоко ранет.Оно в Калуге было и в РязаниТаким же непонятным, как в Крыму:Оно росло в неслыханных дерзаньях,В ребячестве, не нужном никому;Оно любило петь и веселитьсяИ связок не жалеть голосовых…Припоминаю: крылышки синицыМы сравнивали с крыльями совыИ, небо синее с водою рек сверяя,Глядели долго в темную реку.И, никогда ни в чем не доверяя,Мы даже брали листья трав на вкус.А школьный мир! Когда и что могло быСоединять пространные пути,Где даже мир – не мир, а просто глобус,Его рукой нельзя не обхватить…Он яблоком, созревшим на оконце,Казался нам, на выпуклых боках –Где родина – там красный цвет от солнца,И остальное зелено пока.Август 1939529. Мир
Он такой,Что не опишешь сразу,Потому что сразу не поймешь!Дождь идет…Мы говорим: ни разуНе был этим летом сильный дождь.Стоит только далям озариться, –ВспоминаемМолодость свою.УтромЗаиграют шумно птицы…Говорим: по-новому поют.Все:Мои поля,Долины, чащи,Солнца небывалые лучи –Это мир,Зеленый и журчащий,Пахнущий цветами и речистый.Он живетВ листве густых акаций,В птичьем свисте,В говоре ручья.Только намНельзя в нем забыватьсяТак,Чтоб ничего не различать.Надо помнить:Есть еще такие,Что не любят этот новый мир.На просторном полеОт руки их,От ножаНаш умер бригадир.Радостные мысли отгоняя,В темнуюБушующую ночь…Вспомните!Как сгибли от огня ихЗакрома колхозныеС зерном.Вот, чтобТравы на лугах не сохлиИ не прели яблоки в садах, —Надо, чтобы черви передохли,Перегнили,Превратились в прах.И чтоб пели,Не смолкая птицыВ травах зеленеющих, в росе…Стоить жить на славуИ трудиться,Чтоб цвела земля во всей красе,Чтобы жизнь цвела,Гудела лавой,Старое сметая на пути.Ну, а что касается до славы —Слава не замедлит к нам прийти.1939