«Заходи, или поймаешь смерть!».
Слова из детства Николь звучали в ее голове, пока она шла по участку льда на потрескавшейся дорожке.
Глупые слова. Кто вообще гнался за смертью? Нужно было сказать «смерть тебя поймает». Она осиротела и лишилась дома в четырнадцать, так что было лишь вопросом времени, когда Николь и Смерть закончат игру.
Ее мини — юбка и каблуки открывали ноги февралю, который из холодного стал невыносимым. Порыв ветра из — за угла пробрался под выданное ей пальто, сотрясая кости как кубики льда в стакане.
Ей нужно было внутрь, но она еще многое не сделала.
Грызя ноготь, она думала бросить последнего клиента. Деон разозлится. Он отправил ее, ожидая, что она вернется с деньгами. Она взвесила варианты. Пойти домой, где ее побьют. Остаться тут и отморозить зад. Она сильно дрожала. Но Деон умел бить девушку. Может, ему это нравилось. И ее желание побыть под кайфом было почти таким же сильным, как требования Деона насчет денег. Она закончит начатое.
Но Николь посмотрела на улицу, увидела только ледяную черную дорогу, сияющую под фонарями, и пар из решеток для дождевой воды. Ее клиент опаздывал, и пустота ночи тревожила ее. Тишина была неестественной, не в этом районе. Западная Филадельфия не стала лучше с тех пор, как Принц покинул город.
«Давай же».
Темно — синяя машина остановилась перед ней. Наконец — то. Николь прошла к обочине на носочках, ноги онемели, дрожали от холода.
Окно машины опустилось, но лицо водителя было в тени.
— Залезай.
Она открыла пассажирскую дверцу и села. Внутри пахло странно — металлом, почти сладостью. Он отъехал. Она оглянулась, ее зубы стучали, но шторка отделяла переднюю часть машины от груза сзади.
Водитель включил отопление на панели приборов. Теплый воздух появился в салоне.
— Спасибо, — она подставила лицо и подняла руки к теплому воздуху, пока машина ехала к выезду. Постойте — ка. — Почему мы на шоссе?
Обычно клиенты заканчивали быстро.
— Увидишь, — через пару минут он выехал к воде и поехал мимо морского терминала. Огни двигались во тьме, пока они ехали мимо высоких колонн ящиков.
— Куда мы? — спросила она.
— Увидишь, когда приедем, — в его голосе звучало нетерпение.
— Вы заказали лишь час, — как далеко он собрался уехать?
— Не переживай. Мы закончим к тому времени.
Николь оглянулась через плечо, тревога покалывала ее шею. Внутри стало теплее, и запах из грузового отсека усилился. Она представила грязный матрас и постельное белье, которое не стирали годами.
«Терпи!».
Бывало и хуже. Намного хуже.
Грязный матрас не убьет ее. Она хотя бы не будет на морозе и на ветру. Но у него был грузовик. Почему он не заехал в переулок? Ему не нужно было далеко увозить ее ради уединения. Холод прогнал почти всех с улиц. Копы всю неделю отправляли бездомных в приюты. Замерзшие трупы портили вид Города Братской любви.
В машине хотя бы было тепло, так что он был не так плох. Он ведь позаботился о ней, включив отопление? Она должна быть благодарной.
Что тогда ее так тревожило?
Она посмотрела влево. Фонарь пронесся над машиной, и стало видно его профиль в тени. Он смотрел на дорогу, не на нее. Многие, кто ее нанимал, уже думали о сексе, смотрели, касались, проверяли, что получат то, за что заплатили. Но этот парень даже не интересовался ею.
Она раскрыла пальто, когда стало жарче. Пусть посмотрит, за что заплатил. Она заерзала, скрестила ноги, рекламируя себя. Но он смотрел в лобовое стекло, отвлеченный тем, что было в его голове.
Странно.
Он замедлился, они приближались к месту стройки на бульваре Колумба. Горы земли с черной пленкой окружали котлован. Снег и лед венчали горы, словно сахарная пудра на дьявольских кексах.
Он припарковался, и она огляделась. Вокруг было пусто. Она видела только груды земли, горизонт, где горели огни моста Уолта Уитмена.
— Жди здесь, — он вышел из машины.
Открылась задняя дверца, что — то шуршало, он что — то вытаскивал. Освобождал место?
Он открыл ее дверцу и протянул руку в перчатке.
— Иди сюда.
— Наружу? — она пискнула, как собачья игрушка. Ее первой мыслью было, что он шутил, но его взгляд был серьезным. Ее мутило. Она была на улицах годами, работала каждый день. Шерил много раз приходила домой побитой. Как — то раз Николь отводила ее в больницу. До этой ночи Николь везло.
Но ее удача кончилась.
Она взяла его за руку. Он сжал ее пальцы крепко. Сильно. Очень сильно. Чтобы она могла делать лишь то, что ей сказали. Она не могла бежать на каблуках, и она не пробежала бы и пятьдесят футов босиком по замерзшей земле.
Вокруг не было никого, кто услышит ее крик.
Ее колени дрожали, пока она выбиралась из машины. Холод пробрался под ее пальто, проник в тело.
Он вручил ей флягу.
— Пей.
Она взяла ее, наклонила к губам и делала глотки. Виски обжигал ее внутри, но не согревал.
— Тебе нужно прочесть сценарий.
Отлично. Он хотел ролевые игры посреди льда. Что с ним такое? Датчик жути раскачивался между «Он нормальный» и «Он меня убьет».
— Я не могу прочесть это в машине? — она дрожала, зубы стучали как кастаньеты.
— Нет. Здесь. Но, обещаю, это не займет много времени. И я отвезу тебя домой.
Она взяла листок. Поднялся ветер, трепал уголки страницы. Холодные слезы мешали видеть. Мужчина озарил страницу фонариком.
— Читай, — потребовал он тоном, вызвавшим иску нового страха в ее животе.
Все было не так. Все не так. Не поднимая головы, она огляделась, но груды земли на стройке мешали видеть. Там никого не было. Она была одна.
Ее взгляд упал на страницу. Три коротких странных предложения решали ее судьбу.
Вот и все. Конец, и она встретит его одна и на холоде. Идеально. Так она провела почти всю жизнь.
Ее голос дрожал.
— Я вижу хозяина в раю. Он зовет меня. Отправьте меня к нему.
Его следующие движения были плавными и уверенными. Он обошел ее. Одна рука схватила ее за волосы и отклонила ее горло. Кожу головы жгло. Металл сверкнул сбоку. Она знала, что это было, что случится.
Ее инстинкты говорили ей бежать, но смирение и ужас держали ноги на месте, словно ладони сжимали ее лодыжки. Паника бежала по ее венам, сердце билось так быстро и сильно, что могло пробить ее ребра, вырваться из тела и улететь. Слезы стекали по ее щекам.
Удар был, к счастью, быстрым. Она едва ощутила, как клинок ее резал, или как кровь брызнула на белый снег у ее ног. Жидкость наполнила ее тело теплом.
Но с каждым ударом сердца жизнь все сильнее вытекала из ее тела. Каждый удар сердца приближал ее к смерти. Делал слабее. Тревога ускользала, кровь вытекала из тела.
Она упала на колени. Он опустился на землю за ней, сжал ее плечи. Он притянул ее к своей груди, придерживал у своего тела. Его ладонь убирала волосы с ее лица, его прикосновение было любящим.
Благоговейным.
Мир тускнел перед глазами, Николь обмякла. Он придерживал ее руками. Он склонился к ней, прижался лбом к ее виску и прошептал:
— Ты дома.