Полиция ушла, Луиза убрала чашки. Она задела одну и пролила кофе на стол. Вытирая бардак, она вела себя неуклюже, будто робот.
Но занятые руки были лучше, чем время для мыслей. Если бы только удалось подавить воображение во время сна. Фотография напомнила о кошмарах. Мертвая пара была так же напугана, как она в октябре?
Пытаясь прогнать картинки из головы, она опустила поднос на стойку из кварца в удивительно современной кухне. Жареная курица стояла рядом, ее вытащили из духовки и забыли. Вряд ли кто — то был голоден, и Луиза замотала курицу фольгой и убрала ее в холодильник, а потом сунула чашки и блюдца в посудомоечную машину.
Подошва шаркнула по паркету за ней. Конор. Она узнала шаг каждой клеточкой тела.
Он обвил ее руками, притянул к груди и крепко держал. Его твердое тело удерживало ее на земле.
— Ты в порядке? — спросил он возле ее уха.
— Насколько это возможно в такой ситуации, — но она знала, что, как только закроет глаза для сна, увидит ту фотографию в красках. Ее разум всю ночь будет представлять боль и ужас жертв, которые они испытали в последние часы.
— А я нет.
Луиза прильнула к нему и подняла изящную чашку.
— Это фарфор моей мамы. Папа забрал его из дома в Мейне. Говорит, это напоминает ему о ней. Ее нет уже десятки лет, а он только сейчас готов принять ее смерть.
Конор крепче сжал ее в руках.
Она опустила чашку, выключила воду и вытерла руки полотенцем.
— Когда я была младше, я не понимала уровень его горя, а теперь знаю, — она повернулась и посмотрела на него. — Я не хочу снова его потерять. Ему не нужен этот дополнительный стресс.
— Как и тебе, — его бирюзовые глаза были полны эмоций. Он убрал прядь волос за ее ухо. — Хотел бы я тут быть. Мне не нравится, что тебе пришлось справляться без меня.
— Ты не можешь всегда быть рядом, — ей ведь нужно было уметь жить самой?
— Знаю, — он провел костяшками по ее щеке. — Я забрал бы все это, если бы мог.
— Ты не можешь оградить меня от этого, Конор, — Луиза прижала ладонь к центру его груди. Под тонким хлопком футболки его сердце билось под ее ладонью. — Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я еще больше страдала, но это — настоящее, и мне нужно справиться с этим. Закрывая глаза, я все сделаю только хуже.
Конор поцеловал ее в лоб.
— Я не смогу забыть о тех беднягах, — тихо сказала она. Хватило одного взгляда. Фотография была выжжена в ее голове.
— Знаю, — его печальный тон напомнил, что за его красивым лицом была доброта, из — за которой она его и полюбила. Желание заботиться о других было его неотъемлемой частью. Он спасал бродячих собак, помогал злым подросткам и провожал женщин до машин в темноте. Его синдром белого рыцаря был важной частью его личности.
Ее пальцы сжали ткань.
— Помни, что после произошедшего в подвале реальность может быть куда менее страшной, чем кажется моему воображению.
— Это я понимаю, — он серьезно кивнул. — Я могу спать ночью в свете лампы.
— Теперь расскажешь, что случилось с твоим лицом? — она коснулась уголка его рта, где губа чуть опухла.
Он взял ее за руку, поцеловал ее ладонь.
— Пустяки. Пара парней напала на меня и Джордана по пути из спортзала.
— Что? — она думала, что он рассек губу на тренировке.
— Они были из Шестерок.
— Но почему они напали на тебя?
Его глаза потемнели.
— Им нужен был не я. Они хотели Джордана.
— Где он?
Конор вздохнул.
— Не знаю. Он пропал, пока я поднимался с асфальта. Думаю, он увидел Терри раньше меня.
Джордан не хотел быть рядом с полицией даже как жертва. Но Конор был расстроен.
— Мне жаль.
— А если Шестерки хотят завербовать его и не принимают отказ?
— Мы можем что — то сделать?
— Нет, — он взял ее за руку и поцеловал костяшки. — Мне нравится, что ты хочешь помочь, но к Шестеркам я не полезу. Они убивают ради веселья, и я не хочу, чтобы они напали на тебя или мою семью. Я сказал Джордану не лезть к ним, но я не могу его заставлять.
— Хорошо, — Луиза знала, что Конор защищал своих братьев и сестру. Она была единственным ребенком и смотрела на близкую связь Салливанов с восторгом.
Она никому не доверяла после смерти матери. Не доверяла отцу, уехавшему в Европу, чтобы подавить горе, как и тете, которая растила ее, чтобы получить ее деньги, как и другу семьи, который изнасиловал ее. И рано завершенное обучение не помогло расширить ее круг общения.
Ее сердце ограждала не просто стена, когда она встретила Конора. Там был ров и лучники. Он пробил всю ее защиту.
Слава богу.
Проведя почти всю жизнь одна, она теперь была с Конором, его семьей и несколькими друзьями. И у нее была собака. Ее отец вернулся, чистый и трезвый, и хотел восстановить отношения с ней. Она была благодарна всем, кто был в ее новой жизни, но привыкнуть к заботе над другими и над ней было сложнее, чем она думала. Она рано научилась запирать сердце, чтобы защитить его. Пока не появился Конор, она не знала, что упускала.
— Где мой папа? — спросила она.
— В кабинете. Он мог бы остаться на ночь с нами, — предложил Конор.
— Я тут, — Уорд принес на кухню сливки и сахар. — Я справлюсь, но спасибо за предложение.
— Комната всегда готова, — ей не хотелось бросать его одного. Он уже полгода был трезвым, и она не хотела, чтобы стрессовая ситуация сбила его.
— Я достаточно мешал вам последние месяцы. Я останусь в своем доме, — он опустил фарфор на стойку. — У меня есть система безопасности. И, если бы он знал, где я живу, отправил бы посылку сюда, а не в музей. Я переехал сюда только на прошлой неделе. Я еще не сообщил о новом адресе даже своим коллегам, и после произошедшего сегодня я не буду спешить делать это. Никто не знает, где я.
Но Луиза переживала не только о прямой угрозе.
Уорд нежно взял ее за руки.
— Я знаю, о чем ты думаешь, но если я пережил нападение на тебя без бутылки, справлюсь и со вниманием преступника.
— Но с нами будет безопаснее, — Луиза выбрала квартиру в Риттенхаусе, в первую очередь, из — за отличной охраны. Вид и удобства были дополнительными плюсами.
Ее грудь сдавило от мысли об угрозе отцу. В этом была сложность сближения с людьми. Любовь всегда приносила риск потери.
— Если покажется, что я в опасности, я не буду подвергать ей тебя, — сказал Уорд.
— Но квартира безопаснее.
— Никаких «но», — Уорд покачал головой. — Я — твой отец. Я люблю тебя больше всего на свете. Прости, что годами не показывал этого. Я долго думал, что тебе лучше без меня. Но теперь я могу все делать лучше, и я не собираюсь подвергать тебя опасности. Это не обсуждается. Уже поздно, тебе пора домой.
Оставлять папу было неправильно, но она не могла его заставить.
— Я принесу одежду, — Конор покинул кухню.
Луиза коснулась предплечья отца.
— Я не хочу, чтобы с тобой что — нибудь произошло, — она была вдали от него много лет и не хотела терять его теперь.
Уорд накрыл ее ладонь своей рукой.
— Ничего не случится. Детектив сказал, что рядом останется машина.
Вряд ли это считалось надежной защитой. Ее жизнь быстро повернула к мраку.
Конор вернулся и протянул ей пуховик.
— Прошу, будь осторожен, — Луиза сунула руки в рукава. — Этот убийца уже убил двоих, и записка странная. И личная.