Мы поднимаемся на четвёртый этаж, и уже со второго я чувствую запах жареных блинчиков. Он напоминает мне о бабушке. В этом деле ей не было равных. С клубничным вареньем, со сметаной, с мёдом, мясные, творожные — какими только блинчиками бабушка не встречала меня после школы!
Светка открывает дверь своим ключом.
Услышав нашу возню в прихожей, из кухни выходит Тамара Борисовна. Как всегда ярко накрашенная, аккуратно подстриженная и нарядно одетая.
"Моя мама и днём, и ночью готовится встречать гостей," — шутит Светка.
Но мы обе знаем, что Тамара Борисовна всегда красива, потому что влюблена в Женьку.
— Светик! Ты Дашутку привела! — восклицает Тамара Борисовна. — Чудненько! Я как раз блинчиков нажарила! И скоро пирог из духовки вынимать буду!
Она поправляет и без того идеальную причёску, разворачивается, изображая танцевальное па, и скрывается в кухне.
Мы со Светкой кучей скидываем наши рюкзаки, пуховики и шапки на тумбочку в прихожей и проходим в её комнату.
На первый взгляд кажется, будто в ней живёт тринадцатилетний подросток.
Плакаты с артистами вместо обоев на стене, мягкие игрушки на диване и книжных полках, ароматизированные свечки на столе, магнитики и статуэтки, тут и там молодёжные журналы, творческие ежедневники, канцелярия, косметика, какие-то футболочки, кофточки, носки со смешными надписями. Ну, и тапочки-зайцы, как без них.
Светка с ходу включает музыкальный центр. Из динамиков вырывается последний куплет Adele "Rolling in the Deep". Я занимаю надувной матрас на полу, Светка взбирается на свой диванчик-лягушку, и мы погружаемся в любовную историю, о которой поёт несчастная женщина.
Чуть позже Тамара Борисовна кричит из кухни, что пирог уже на столе, и мы со Светкой, словно дети, наперегонки бежим к раковине мыть руки.
Мы брызгаемся водой, визжим и хохочем, дерёмся полотенцами и одновременно пытаемся выйти из ванной, застреваем в дверях и снова хохочем.
Теперь я уже не представляю своей жизни без этой чумовой рыжей девчонки с веснушчатым носом и янтарными глазами.
Она танцует, пока чистит зубы. Она поёт, принимая душ. Она плачет над мультиками, рисует в тетради сердечки, выполняет сумасшедшие задания, которые предлагает ей творческий ежедневник и каждые две недели влюбляется на всю жизнь.
Я благодарна судьбе за то, что двенадцать лет назад на первой школьной линейке Светка подошла ко мне, взяла за руку и, ни чуть не стесняясь, бойко сказала:
— Привет! Давай дружить!
А потом усадила рядом с собой за вторую парту в среднем ряду и больше ни на шаг не отпускала.
После переезда я чувствовала себя неуютно. Мне было одиноко и страшно… Нет, не так. Мне было страшно одиноко. А Светка ворвалась в мою жизнь со своими рыжими косичками, пышными бантиками, яркими книжками и куклами, которые нам с бабушкой были не по карману, и наполнила мою жизнь красками
Бабушка смотрела на Светку косо, но дружить нам не мешала.
— Взбалмошная, безответственная, учится кое-как, — ворчала бабушка. — Но уж лучше она, чем этот Кирилл…
Того она с самого детского сада не любила. Будто чувствовала, чем закончится наше с ним общение.
По комнате разносится запах ароматической свечи. Звук на музыкальном центре выкручен почти до минимума. В динамиках бьётся какая-то иностранщина. Дни сейчас короткие, за окном уже стемнело.
Мы со Светкой, укрывшись одним лохматым пледом, валяемся по разные стороны её крошечного дивана, едва умещаясь на нём вдвоём. После обалденного курника Тамары Борисовны нам хочется просто лежать и лениться.
Подруга, уложив ноутбук на колени, сёрфит по интернету и одновременно с кем-то переписывается. Я то и дело слышу, как к ней приходят уведомления о входящих сообщениях.
Я же предпочла взять книгу. Светкина домашняя библиотека состоит только из модных журналов и каталогов косметики, но у Тамары Борисовны нашёлся неплохой детективчик. Начало захватывает, но я постоянно отвлекаюсь на Светкины сдавленные смешки и периодические нечленораздельные возгласы.
Наконец, не выдерживаю и спрашиваю:
— Ты с кем там?
— Да так, с девчонкой одной…
— Что ещё за девчонка? — сердце обжигает ревность.
— Да где-то год назад познакомились на одном форуме… — Светка отвечает, не отрываясь от экрана.
— Ну, ясно… — я снова утыкаюсь в книгу.
Ревную, не могу! Светка — мояподруга, и я не хочу делить её с какими-то другими девчонками.
Та, словно читая мои мысли, откладывает ноутбук и подтягивается ко мне:
— Дашка, не ревнуй! Это всего лишь девочка из интернета. Я даже имени её не знаю. Какая-то СуперКошка1234. Да она вообще из другого города. Мы просто болтаем. Я знаю, как ты не любишь все эти знакомства по интернету, вот и не стала тебе говорить.
— И что интересного она тебе рассказывает? — я всё ещё дуюсь.
— Да разное… О жизни, о фильмах, о музыке. Про телефоны с ней болтаем… Не злись. Я люблю только тебя. А это так, пустой трёп по вечерам…
— Ладно… — оттаиваю. Что я в самом деле. Светка уже взрослая и может сама решать, с кем общаться.
Светка чмокает меня в щёку и возвращается к своей СуперКошке1234.
А я вместо того, чтобы снова смотреть в книгу, смотрю в окно. Сейчас мне видно только краешек дома напротив. Я не вижу ни наших с бабушкой окон, ни окон Кирилла. Но я и без того знаю, что на кухонном окне у него стоит герань, а в комнате зелёные занавески. С тех пор, как мы пришли к Светке, я посмотрела в его окна уже семь раз.
Да, я посчитала…
Светка, на секунду оторвавшись от ноутбука, тянется за пультом от музыкального центра и делает музыку погромче. Я не возражаю. Теперь мне хотя бы понятно, о чём поют.
Подруга замечает, как я смотрю в окно и тут же комментирует:
— Опять гипнотизируешь окна Кирилла?
Я вздрагиваю и опускаю глаза в книгу.
— Прям… Больно надо! — конечно, вру, и зардевшиеся щёки тут же меня выдают.
— Да ладно тебе… Думаешь, я слепая. Ты раз пятнадцать уже посмотрела.
Семь…
Светка захлопывает ноутбук и придвигается ко мне. Когда она вот так усаживается по-турецки и достаёт из ящика тумбочки подложку с зефиром, это означает, что предстоит разговор по душам.
Так и случается.
— Да-аш… — вкрадчиво начинает Светка. — А у вас с Кириллом было?