— У тебя тут что? Горячая линия? — раздаётся за спиной.
Одновременно с этим телефонная трубка в моей руке взрывается короткими гудками. Я прижимаю её к груди и оборачиваюсь.
Толик стоит в дверях спальни, заспанный и взъерошенный, и, скривив недовольную гримассу, ерошит и без того косматый затылок. По всей видимости он ещё не проснулся.
Я медлю с ответом, уставившись на него.
— Эй, ты чего? — Толик оставляет в покое свою макушку и уже встревоженно смотрит на меня. — Случилось что? Или просто я с утра так плохо выгляжу?
Он переводит взгляд с моего лица на трубку, которая до сих пор жалобно пищит у меня на груди.
— Кто звонил?
— Он здесь, на Центральной… — произношу сдавленно, чувствуя, что вот-вот разревусь.
— Кто?
— Полянский…
— Ты опять? — Карасёв недовольно хмурится и снова теребит затылок. — Полянский — покойник! Ты забыла? — он заразительно зевает.
— Нет! Он жив! — вскрикиваю я. — И сейчас он идёт к моему дому! Я только что слышала его дыхание! Понимаешь?
Швыряю трубку на место и опускаюсь на диван. Чувствую, как от напряжения потеют ладони. Сердце больно колотится где-то под рёбрами. Не знаю, куда себя деть.
Карасёв плюхается рядом со мной, и его рука падает на моё плечо.
— По-моему, у тебя паранойя… С чего ты решила, что это он? — спрашивает Толик. — Ну, подышал тебе кто-то в трубку. Что в этом такого? Это просто телефонный звонок. Кто-то позвонил, понял, что ошибся, сбросил вызов. Такое случается.
— Кто-то случайно позвонил! Кто-то случайно бродит у моего дома! Не слишком ли много случайностей? — набрасываюсь я на Карасёва.
Тот беззаботно дёргает плечами:
— Не вижу повода для паники! Моя мать вон тоже бродит по Центральной. С шести утра. Какого чёрта её в магазин в такую рань понесло? Уже трижды мне позвонила и отправила два сообщения.
Задумавшись, Толик замолкает, но уже через секунду вскакивает с места, как укушенный:
— О! Так, может, это мамка моя тебе звонила? — он смотрит на меня так, будто ждёт моего одобрения. Но мне нечего ему сказать. — А что? Я сам ей вчера твой номер оставил на случай, если у меня вдруг батарея сдохнет!
Не дожидаясь моего ответа, Толик принимается шарить в карманах спортивных штанов и вскоре выуживает оттуда свой мобильник. Тонкий пластиковый чёрный прямоугольник, коих сейчас у каждого первого по две штуки.
Мы с ним упираемся глазами в горящий экран, перечерченный по диагонали кривой ветвистой трещиной. Через пару мгновений открывается телефонная книга, и, не буду скрывать, я начинаю жадно впитывать взглядом указанные в ней имена.
Нина Михайловна, записанная у Толика как "Маман", в списке пропущенных вызовов лидирует. Она, действительно, звонила сыну уже четыре раза. Судя по указанной рядом с номером информации, последний звонок от неё был пропущен всего пару минут назад.
Второе место этого своеобразного "топ-чарта" занимает Вовка. Он потерял Толика дважды. Последний раз в половине четвёртого.
А за ним, на третьей строчке, значится некая… Мари. И моё сердце больно реагирует на это женское имя…