Гоню прочь глупые мысли.
У Карасёва нет причин меня удерживать. Просто этот балбес убежал и не оставил мне ключ. Ничего криминального. Уверена, он явится сюда с минуты на минуту, и мы вместе над этим посмеёмся.
А пока, чтобы скоротать время, я принимаюсь за уборку.
Комната Толика совсем не похожа на "убежище" Кирилла. У того всё было расставлено в алфавитном порядке, всё лежало по цветам.
Здесь же творится полнейший хаос. Даже нормального письменного стола нет. Стоит в углу какое-то сооружение из г**на и палок.
Из бумажной литературы только журналы со скидками в "Корзиночке" и газеты. Последние висят на стенах, закрывают собой дыры на обоях.
Из техники — ноутбук, который больше похож на подставку под горячее.
Из мебели — диван, трильяж и еле живой шифоньер. Много лет назад у нас был такой же. Но бабушка быстро от него избавилась.
Несмотря на бедную обстановку, мне нравится у Толика. Мне у него спокойно. Совсем как тогда, летом…
После уборки я принимаюсь за учёбу. Рефераты, курсовые и домашние задания моих школьников никто не отменял. Помечаю в своём ежедневнике, при первой же возможности позвонить Апрельским. Аделина Павловна, наверно, с ума сейчас сходит, разыскивая меня. Надо как можно скорее передать ей Димкины задачки.
За учебниками время летит незаметно. День превращается в вечер, затем — в поздний вечер. Я то и дело смотрю на часы и на своё бледное отражение в зеркале. За окном загораются первые фонари, а у меня под рёбрами начинают скрести первые тревожные кошки.
Где носит Карася?
22:15… Нина Михайловна уже посмотрела свой дурацкий сериал…
Где, чёрт возьми, его носит?
До одиннадцати грешу на пробки. До двенадцати — на его чокнутых приятелей.
Стою у окна и высматриваю туловище Карасёва в какой-нибудь толпе у гаражей.
За вечер видела две драки, один танец на камеру и шестнадцать поцелуев.
Видела Тимохина, Рыжего и Славика.
Толика не видела.
Когда стрелки часов переваливают за полночь, я ещё жду, прислушиваюсь. Но к двум часам ночи понимаю, что он не придёт…
— Не реви!..
Нина Михайловна возникает как обычно. Из ниоткуда. Застывает у дверей. Свет из прихожей обрамляет её силуэт. В комнате полумрак. За окном принимается рассвет.
— С чего Вы взяли, что я реву? — огрызаюсь в ответ, а сама поспешно смахиваю слёзы.
— Всю ночь твой плач слушала…
К сожалению, это правда. Сначала я представляла Толика в объятиях какой-нибудь девки. Потом — в луже крови где-нибудь на трассе. Потом…
— Не злись на моего мальчика! — женщина медленно проходит в комнату и опускается на диван рядом со мной. Я усаживаюсь на постели, обхватив колени руками. — Он для тебя старается…
— О чём Вы говорите?
— Ему нужно время…
— Я Вас не понимаю!
— Скоро всё решится… — Нина Михайловна смотрит перед собой, держит руки на коленях. — Она сама тебе расскажет…
— Кто? О чём Вы?
Вместо ответа женщина вынимает из кармана домашней сорочки чёрно-белое фото. Я подтягиваюсь, чтобы взглянуть на снимок. На нём три женщины в белых халатах. Из-за низкого качества печати и плохого освещения в комнате мне приходится приглядываться. Но я узнаю всех.
В центре — Альбина Витальевна, лучшая бабушкина подруга. Справа — Наталья, мама Кирилла. Слева — сама Нина Михайловна.
Я тут же вспоминаю о своих записях в потрёпанной тетради. Но спросить ничего не успеваю.
— Те, кого ты считаешь живыми, мертвы… — говорит женщина, убирая фото. — Не их бойся. Её бойся…
Да о ком, чёрт возьми, она говорит?
Но Нина Михайловна убирает снимок, встаёт с дивана и выходит из комнаты, оставив меня с сотней разных мыслей в голове и с кучей неотвеченных вопросов.
— Скоро ты всё узнаешь… Скоро… — говорит она уже за дверью.