Я выдёргиваю свою руку из Машиных "объятий" и с мерзким звуком отодвигаю стул от стола. Поднимаюсь, смахиваю оставшиеся на ресницах слёзы, мысленно ругая себя за то, что позволила себе растечься в кисель перед этой лживой беременной сукой…
А как ещё мне её называть, если она сидит передо мной, чешет о какой-то мифической клятве, а сама заняла моё место рядом с Кириллом и ходит теперь беременная от него!
Собственно почти тоже самое я говорю ей в глаза.
— Хватит врать! Слышишь? — я делаю два шага назад и спиной упираюсь в ледяной подоконник. — О какой клятве ты сейчас говоришь?
Жаль, что эта тесная кухня не позволяет мне отойти дальше. А меня опять тошнит, и голова идёт кругом. Потому что здесь даже воздух пропитан её наглой ложью и фальшивым состраданием.
— Ты потому взяла себе моё имя и моего парня, чтобы "не обижать меня"? И, наверно, по этой же причине тебя так скоро "раздуло" от беременности? А к нашей бабушке ты тоже явилась из лучших побуждений? И только с самыми благими намерениями ты вручила ей пояс от моего платья и тем самым довела её до сердечного приступа? Ну-ка, расскажи мне? Хотя нет, лучше молчи! Хватит с меня твоей помойной лжи… Я ухожу!
Я устремляюсь к двери, но мимо Маши так просто не пройти. Она сидит посреди кухни, большая и беременная, и загораживает собой весь проход. Когда мне всё же почти удаётся протиснуться к выходу, она хватает меня за руку и приказным тоном заявляет:
— Ты не дёргайся, а сядь и послушай, что я буду тебе говорить! Если ты сейчас попытаешься убежать, мне придётся встать и как следует врезать тебе! Ну, не станешь же ты драться с беременной женщиной?
— Стану, если потребуется! — парирую в ответ — Или ты всерьёз думаешь, что я не достаточно наелась твоими байками?
— Ты совершишь огромную глупость, если сбежишь и не дослушаешь меня! Тебе ведь интересно, откуда я знаю твоего Карасёва? Останься хотя бы ради него…
Шах и мат!
Я на самом деле очень хочу узнать, какие такие извилистые тропы свели вместе мою беременную сестрицу с моим непутёвым другом. Которого, кстати, нет уже больше часа. Где он опять болтается?
Я застываю на месте. Маша понимает, что почти убедила меня остаться и дожимает.
— Ну, с чего мне начать? С того, как мы встретились с твоей бабушкой? Или с того, как я оказалась в одной постели с твоим Кириллом? Или с того, как и почему твой приятель Толик взялся мне помогать?…
— Начинай, с чего хочешь… — цежу сквозь зубы и возвращаюсь за стол.
Маша расплывается в довольной улыбке:
— Я знала, что ты умница! Ну, что ж… Ещё по чашке чая и по печеньке?.. — я отвожу глаза. Мол, обойдусь. И Маша не настаивает. — Ладно, можно и просто так поговорить. Начну, пожалуй, по порядку. С твоей старухи….
Я сижу с отрешённым видом, но сама уже вся обратилась в слух.
— Чтоб ты понимала, я не искала встречи с твоей бабкой… — начинает Маша. — Да, у меня был твой адрес на Центральной, и ничто не мешало мне как-нибудь заявиться в ваш дом, застать вас обеих врасплох и обрушить на ваши головы всю скопившуюся во мне за эти годы обиду и злость. Я бы могла задать твоей бабушке вопрос, почему она перестала искать свою дочь? Неужели ей было наплевать на её вторую внучку? И почему она позорно сбежала с Садовой, едва получив от дочери первое письмо? Полагаю, только за это твоя старуха уже должна была понести наказание! Ты так не считаешь? А сколько денег она получила от нашей матери за эти годы? Это же баснословная сумма! Бабуля распоряжалась денежками, как ей вздумается, но при этом продолжала скрываться и изводить нашу мать своим молчанием! Почему она делала всё это? Я должна была расспросить её обо всём, понимаешь? И вот однажды…
Маша не успевает закончить мысль, потому что я перебиваю её:
— И вот однажды ты всё же заявилась в наш дом, чтобы задать бабушке свои вопросы?
— Нет, моя дорогая, ты не угадала… — Маша качает головой. — Однажды твоя старуха сама заявилась ко мне. А точнее, к себе. Сюда, на Садовую. Явилась в самый неподходящий момент. Когда моя жизнь, наконец, начала налаживаться. Я уже познакомилась с твоим Кириллом и почти переехала к нему. Он уже знал о моей беременности, и мы носились с ним по магазинам в поисках идеальной детской кроватки…
"Говорит как ножом режет…" — думаю про себя, но вслух не произношу ни слова.
А Маша продолжает хвалиться:
— С того дня, как я приехала в Н-ск прошло уже больше двух месяцев. И если первые несколько недель я только и ждала, что сюда явится тот, кто поддерживает жизнь в этом доме. То теперь, спустя ещё месяц, когда никто так и не пришёл сюда, я, наконец, позволила себе жить полной жизнью. Разборки с Полянским остались в прошлом. В моей жизни появился другой человек. Я ждала ребёнка и, наконец, позволила себе быть счастливой… С твоего позволения, я всё же налью себе чаю…
Маша прерывается на несложный ритуал приготовления травяного напитка. После "отпрашивается" у меня в туалет и минут через десять возвращается к своему рассказу.
— И вот однажды возвращаюсь я, счастливая, из магазина и вижу такую картину. Дверь в дальнюю комнату, которая всегда была заперта, настежь распахнута. И кто-то ходит по ней, шуршит пакетами, шелестит бумагой. По старушачьей курточке на вешалке и страшным сапогам у порога не сложно было догадаться, кто там хозяйничает.
"Ну, наконец-то ты пришла! — подумала я. — Настал момент нам с тобой познакомиться, бабуля!"
И направилась прямиком в открытую дверь.
— А ты знаешь, что там, в дальней комнате? — спрашивает Маша, хитро прищурившись.
— Не имею ни малейшего представления… — сухо отвечаю я.
— Пойдём, я покажу тебе. У меня ключ есть…
Маша не спеша поднимается из-за стола и жестом призывает меня следовать за ней:
— Идём, идём…
Она подходит к серванту, выдвигает верхний ящик и достаёт оттуда небольшой металлический ключ.
— На, возьми, — протягивает мне. — Я хочу, чтобы ты сама открыла.
Я не понимаю, с чего вдруг была удостоена такой чести, но послушно принимаю ключ и вставляю его в замочную скважину…