Когда родной язык сменив на блеск сонета,
пытаюсь мыслей передать я глубину,
причина, мой Ронсар, не в стиле, нет, – не в этом,
свое дыхание туда я не вдохну.
Твое бессмертие и так уже воспето
и что-то новое назвать я не рискну.
Я чту традиции, не брезгую советом,
вдали от Родины люблю ее одну.
Причина здесь проста, (она, увы, банальна).
Писать как ты писал, – изящно, гениально,
возможно только соблюдая твой устав.
И, восхищаясь беспредельно, в виде дани,
готов я все забыть и долгими часами
петь о любви к тебе, нисколько не устав.