Сотрудники британского посольства, и сэр Джордж Бьюкенен, полномочный представитель английской короны в частности, были неспокойны. Ситуация вырисовывалась крайне печальная, подобного исхода, помогая либерально настроенным партиям, никто не ожидал.
Финансируя буржуазную революцию в Российской империи, он предполагал только ослабить этого северного медведя, потому что претензии России на черноморские проливы были заведомо невыполнимы и их реализация не входила в сферу интересов Британии. Было бы гораздо лучше, если бы во главе России встал контролируемый ими монарх или регент при царевиче Алексее, но болван по имени Николай спутал все карты, отрёкшись и за него тоже, а другой болван по имени Михаил отказался принимать корону. Теперь империя трещала по швам, фронт сыпался, немцы наступали, а Временное правительство во главе с этими болванами из либеральных партий не могло вести войну, так необходимую Великобритании и Антанте.
Кто бы мог подумать, что немцы так быстро сориентируются и начнут собственную игру, уже за левые партии, причём весьма и весьма успешно. Хорошо хоть, что на благословенном острове их пацифистская пропаганда жёстко пресекалась. Сэр Бьюкенен хорошо видел, к чему может привести потакание массам и популистские лозунги за мир.
Так что сэр Бьюкенен размышлял, прогуливаясь по набережной Невы в компании Павла Милюкова, лидера кадетской партии. Милюков изображал из себя джентльмена, прячась под маской напускного безразличия, хотя на самом деле жадно ловил каждое слово британского посла.
— Вы очень зря вышли из состава правительства, Павел Николаевич, — заявил Джордж Бьюкенен, подставляя лицо свежему бризу, летящему со стороны Финского залива.
— Пост министра народного просвещения — это насмешка со стороны Керенского, — холодно произнёс Милюков.
— Он сыграл на вашей гордости, вы поддались и проиграли, Павел Николаевич, — снисходительно улыбнулся посол, даже не глядя в сторону этого варвара, пытающегося казаться образцовым денди. — Теперь правительство почти полностью во власти социалистов.
Милюков пошевелил усами, как таракан, не осмеливаясь начинать спор. Понимал, что не сумеет выйти из него победителем.
— Не совсем, мистер Бьюкенен, — всё же возразил он, подразумевая, что Коновалов и Терещенко далеки от идей социализма и представляют в правительстве правое крыло.
— Не совсем, — задумчиво произнёс посол. — Коалиция это идея-фикс господина Керенского. Только это и спасает…
— Представлены должны быть и левые, и правые круги, иначе это будет нелегитимным правительством, — самодовольно произнёс Милюков.
Бьюкенен покосился на него, но ничего не сказал. Милюков его несколько раздражал, но, как настоящий джентльмен и опытнейший дипломат, посол ни единым движением, ни единой морщинкой на лице не выдавал своих истинных чувств.
Они дошли до Медного всадника, вокруг которого красными грязными тряпками валялись революционные транспаранты и флаги, развернулись и пошли обратно.
— Сейчас правительство от необдуманных поступков сдерживает только ситуация на фронте и Верховный Главнокомандующий, — задумчиво сказал посол. — Желательно, чтобы так сохранялось и впредь.
— В некоторых кругах снова витает идея переворота… — тихо сказал Милюков.
— Диктатура? Директория? Не уверен, что сейчас подходящее время для вооружённой борьбы, — хмыкнул сэр Бьюкенен. — Мы должны сосредоточить все силы на войне с Центральными державами, а не на внутренней борьбе, Павел Николаевич. Нельзя допустить, чтобы кайзер перебросил войска с Восточного фронта на Западный. Это будет катастрофой, понимаете?
— Разумеется, сэр, — кивнул Милюков.
— Мои агенты докладывают, что генерал Корнилов постепенно убирает людей Керенского из армии, — сказал посол. — Он намерен драться до победного конца.
— Генерал вдруг показал себя весьма амбициозным полководцем, — сказал Милюков. — Наверное, даже чересчур амбициозным.
— Пока это играет нам на руку, Павел Николаевич, его стоит поддерживать, — произнёс Бьюкенен.
Милюков снова степенно кивнул, огладив пышные усы.
— Он многим уже успел насолить, — произнёс он. — Особенно раздавая несбыточные обещания в духе социалистов.
— Можно подумать, вы не даёте подобных обещаний, — мягко улыбнулся посол. — Нет-нет, генерал — хитрец. Он говорит каждому ровно то, что его собеседник желает услышать.
— Это и настораживает, — буркнул глава партии кадетов.
— Я дам вам добрый джентльменский совет, господин Милюков, — добродушно произнёс сэр Бьюкенен. — Не смешивайте личную неприязнь с политикой. Пока генерал Корнилов занят войной — он нам полезен.
Они снова вернулись к Миллионной улице, настала пора прощаться, и они пожали друг другу руки. Посол мягко накрыл его ладонь своей ладонью, властным жестом покровителя. В той мере, насколько белый сахиб может покровительствовать варвару из диких северных земель, просвещая и наставляя по возможности.
— Будет ли финансирование? Для помощи генералу? — спросил Милюков, не желая отпускать руку посла.
— Мы постараемся найти для этого средства, Павел Николаевич, — кивнул сэр Бьюкенен. — Пожалуй, лучше мы будем действовать через вашу партию, нежели связываться с генералом напрямую. Он может быть несколько… Более щепетилен в таких вопросах.
— Да-да, конечно, сэр, — Милюков и бровью не повёл, пропустив мимо ушей завуалированное оскорбление в продажности, либо вовсе не считая это чем-то плохим.
Они распрощались и разошлись в разные стороны, Милюков побрёл куда-то к Невскому проспекту, Джордж Бьюкенен зашёл в посольство. После этой встречи он долго мыл руки с мылом.