Генерал Корнилов спешно вернулся в поезд вместе со всей свитой, и сразу же направился в вагон связистов. Узнать, не было ли новых сообщений от Манштейна.
Сообщений не было.
Это несколько тревожило, но генерал понимал, что времени прошло ещё слишком мало, чтобы полковник Манштейн успел сделать все поручения и доложить о выполненной работе.
Зато были несколько телеграмм от товарища Кирова, в которых он иносказаниями докладывал про то, что в партию продолжается активный набор, да и вообще многие заинтересованы в какой-то новой политической силе. И что к нему уже несколько раз подходили с предложениями финансирования сотрудники зарубежных организаций.
Корнилов только усмехнулся, читая эти строки. Проклятые союзнички лезут своими немытыми руками везде, куда только могут дотянуться. Ничего, скоро он и их шлёпнет по загребущим лапам.
Предложение финансирования, конечно, было заманчивым. Но крайне опасным, особенно если учитывать один из пунктов программы НРПР. Стоит этому финансированию всплыть в информационном пространстве, вся партия мгновенно пойдёт на дно, поэтому Корнилов строго запретил брать деньги у иностранцев.
И всё же соблазн был велик. Ещё больше генерал чувствовал соблазн использовать Кирова втёмную, вывести его и его сторонников на улицы, чтобы лихим кавалерийским налётом избавить город от бунтовщиков и под шумок захватить власть. Но это было бы предательством и нарушением предыдущих планов, а НРПР перестанет существовать как политическая сила, хотя Корнилов на неё рассчитывал.
Значит, надо действовать иначе. Восстание в тылу и правда могло бы помочь, послужить предлогом для введения войск в Петроград. В оригинальной истории так и произошло, но войска до столицы попросту не дошли. На подступах к Петрограду их распропагандировали, убедив в том, что никакого восстания на самом деле нет, и это стало главной ошибкой Корнилова. Генерал положился на ненадёжных людей, ненадёжных генералов и ненадёжных офицеров, и вся затея пошла прахом.
Нужно провернуть всё тайно, с помощью Манштейна. По заветам большевиков захватить вокзалы, почту и телеграф, отрезать город от связи с внешним миром, взять Зимний, арестовать правительство и самому водрузить свою задницу в кресло правителя. Демократические инструменты здесь не сработают, клеветническая пропаганда, которую возглавил Завойко, нужна была только для того, чтобы народ не вышел защищать Временное правительство.
Корнилов усиленно вспоминал все примеры захваты власти военными, которых за двадцатый век набралось немало. Половина Латинской Америки, значительная часть Африки, Ближний Восток, да и в Европе можно отыскать. Те же четыре колонны на Мадрид, например.
Гораздо проще было бы, если бы Керенский вдруг отправился куда-нибудь на отдалённую дачу, но министр-председатель, словно чувствуя, что кресло под ним зашаталось, не покидал Петрограда и почти не покидал Зимнего.
Верховный решил действовать.
Разговор с князем Львовым ясно дал ему понять, что Керенский готовит провокацию, чтобы сместить его с должности, и нужно его опередить. В Петроград полетели шифрованные телеграммы.
Завойко — приказы печатать и распространять листовки, максимально разворачивая машину пропаганды. Кирову — готовиться выводить людей на улицы в поддержку Корнилова и хунты. Манштейну — распланировать захват ведомственных зданий, вокзалов и телеграфа. Врангелю — приказ закрыть гарнизон по казармам под видом карантинных мероприятий, а склады вооружения закрыть и опечатать.
Сам Корнилов планировал выдвинуться в Лугу, чтобы там соединиться с частями полковника Сахарова, скрытно погрузить их в вагоны и направиться в Петроград. В этой реальности генерал не собирался ждать в Ставке, встревоженно расхаживая по кабинету, Верховный собирался лично войти в столицу и взять власть собственными руками. Корпус Юденича останется в запасе, где-нибудь возле Гатчины, чтобы не смущать народ видом Дикой дивизии.
Так что он распорядился прицепить к генеральскому поезду десяток пустых теплушек. Два часа от Луги до Петрограда можно доехать и стоя в теплушке, а потом десантироваться и захватить вокзалы и всё остальное. Главное, чтобы перед ними не разобрали железнодорожные пути, как это случилось в реальности, но так как операция планируется скрытная, то и ничего подобного произойти не должно. Если кто-то не предаст, разумеется.
Псковские железнодорожники отыскали нужные вагоны только к вечеру, а пока их доставили на вокзал и прицепили к генеральскому поезду, уже начало темнеть. Тогда же на аудиенцию к Верховному и попросился полковник Голицын.
— Лавр Георгиевич, — настороженно произнёс он. — Что-то случилось?
Приготовления ни от кого не укрылись, и знающий человек мог сразу смекнуть, что к чему. Голицын дураком не был.
— Пора наконец заняться делом, Владимир Васильевич, — усмехнулся Корнилов, подписывая очередной приказ.
— Уже? — выдохнул полковник.
— Если говорить прямо, то это надо было сделать ещё вчера, — произнёс Верховный. — Но герр фон Гутьер меня несколько отвлёк от внутренних дел.
— Будет кровопролитие? — взволнованно спросил полковник.
— Надеюсь, что нет. Если мы сделаем всё грамотно и тихо, то можно обойтись и без него, — сказал Корнилов.
Голицын изрядно нервничал, это было заметно. Бить немца полковник почитал за радость, но, как и многие другие офицеры, не желал проливать кровь тех, кого поклялся защищать.
— Поймите, Владимир Васильевич, это крайняя, но необходимая мера, — вздохнул Верховный. — В правительстве окопались враги, шпионы, вредители. Вы лично это видели, вы узнаете их по плодам дел их. Я не вижу другого выхода, кроме как пойти на Петроград. Вы со мной?
— Разумеется, Лавр Георгиевич, — кивнул верный Голицын. — Но… Страшно.
— И мне страшно, — признался Корнилов. — Но я верю, что должен так поступить. С нами Бог, Владимир Васильевич, и мы должны пойти на решительные меры, чтобы Россию защитить. От врага внешнего и от врага внутреннего.
— Значит, мы её защитим, — тихо произнёс Голицын.
— Поторопите князя Кропоткина, Владимир Васильевич, — попросил Верховный. — Уже вечереет.
Голицын ушёл, и генерал Корнилов снова остался наедине со своими мыслями. Всё шло несколько не так, как он задумывал и рассчитывал, но в жизни обычно именно так и бывает, любой, даже самый подробный план, это только вариант развития событий, примерная инструкция к действию. Возможно, и в Петрограде всё пойдёт наперекосяк. Но он успокаивал себя тем, что не сидел, сложа руки, а как минимум попытался исправить ситуацию.
Тяжесть решений давила непосильным грузом, и Корнилов понимал, что впереди его ждут решения ещё более тяжёлые. Сейчас он разгребает военные проблемы, но потом, когда в его руках окажется ещё и гражданская власть, ответственность на него ляжет гораздо более масштабная. А ведь впереди ещё одна пандемия, испанский грипп никуда не денется. В прежней жизни с одной пандемией справиться удалось, в этой — только предстоит. Генерал вдруг подумал, насколько близким должен будет ощущаться апокалипсис для местных, когда начнётся эпидемия испанки. Война, чума, голод и смерть, конь бледный, и на нём всадник, и ад следовал за ним.
Главное, самому не стать одним из всадников Апокалипсиса, неся разрушение и гибель всему живому, руководствуясь самыми благими намерениями, которыми, как известно, вымощена дорога в ад. Очень легко скатиться в террор и политические чистки, особенно сейчас, в эпоху глобальных перемен, когда у каждого на всё есть своё мнение, часто не совпадающее с мнением партии.
Очень многие диктаторы этим заканчивали. А еще больше диктаторов с них начинали. Массовые казни, репрессии, политические преследования. Корнилов не боялся замарать руки в крови, он считал, что для достижения цели любые средства хороши, но во всём нужна мера.
Если позабыть про чувство меры, очень легко спустя некоторое время обнаружить себя, лично расстреливающим очередного невинного человека, посаженного за несмешной анекдот. Становиться одним из плеяды африканских диктаторов генерал Корнилов не собирался, и пачкать руки по локоть в крови тоже. Палачей и садистов в России хватит и без него.