В тот вечер я хотела забыться. Переключить свои мысли в другое русло, чтобы не испытывать горечи от произошедшего. Ринг и алкоголь не помогли — я тонула в ней, захлебываясь. Поцеловав Амира, попыталась ухватиться за него, как за спасательный круг, потому что знала, что будет, если горечь накроет меня целиком. Я утону в ней, утратив то немногое, что еще осталось от моей души. И тогда наступит мрак, из которого не будет пути назад.
Изменив положение своего тела, оказалась сверху и взяла в свои ладони его лицо. Лучше тонуть в страсти и желании, чем в осознании того, что совершил ошибку. Не увидел врага рядом с собой. Или не захотел увидеть. Сейчас это не имело значения, потому как неважно, что было, а вопрос о последствиях таких ошибок еще висел в воздухе.
— Это ничего не значит, господин Амир, — на мгновение оторвавшись от его губ, прошептала, смотря ему в глаза.
— Останусь при своем мнении, Василисааа, — хрипло протянул, впиваясь в мои губы с новой силой.
Он прижимал меня к себе, показывая, что сегодня у меня нет другого выхода. Чуть шероховатые ладони ласкали обнаженную кожу, пока я бессознательно изучала своими пальцами каждый сантиметр его прекрасного лица. Осознав, что этого недостаточно, что желаю большего, прервала поцелуй и приподнялась на коленях вверх, чтобы оказаться чуть выше, и заменила свои пальцы губами. Оставляя невесомые поцелуи на его смуглой коже, старалась вложить в них всю нежность, на которую была способна. Амир шумно выдохнул и откинулся на спинку дивана, прикрывая веки и отдаваясь такой, казалось бы, наивной ласке. Но мы оба осознавали, что ничего такого и в помине не было — так целуешь только того, кто дорог. Очередную шлюху или кавалера на ночь так ласкать не будешь — слишком лично, слишком интимно. Его ладони поползли выше, собирая ткань моего топа, пробираясь к кружеву бра. Я отстранилась от Амира, стягивая его через голову, и откинула в сторону.
— Ты никуда сегодня не уйдешь, — наблюдая потемневшим от страсти взглядом, прошептал. — Я сам, — заметив, что хочу снять бюстье, жестко отрезал.
Я лишь улыбнулась, замерев и ожидая от него следующего хода. Ладони скользили по поверхности моей кожи, вызывая мурашки на ее поверхности. Медленно достигли кружева, пальцами более грубо обведя и сжав возбужденные соски, которые проступали сквозь ткань острыми вершинками. Я судорожно вздохнула, наслаждаясь его прикосновениями, и прикрыла глаза.
— Смотри, — снова приказ, возвращающий меня на исходную. Распахнула глаза и утонула в его обжигающем темном взгляде. Указательные пальцы нырнули под лямки и резко рванули кружево вниз, освобождая мою грудь. Мужчина накрыл ее своими ладонями, чуть сдавливая, наслаждаясь тем, что увидел. — Какая же ты охрененная, — его хриплый рык перекрыл мое прерывистое дыхание. — Ты никуда от меня не денешься, Василисааа, — губы врезались в мою кожу, лаская и покусывая. Его шершавый язык выводил только ему известные узоры, периодически касаясь моих сосков, а тишину комнаты нарушали мои рваные стоны.
— Мечтать не вредно, Сеитов, — не осталась в долгу я, зарываясь в его волосы пальцами и прижимая его к себе ближе. Хочу больше. Острее. Сильнее. Хочу. — Не отвлекайся.
— Царева, — угрожающе рыкнул и повалил меня на диван, прижимая всем телом к его поверхности. — И не подумаю, — зубами ухватил мою нижнюю губу, прикусив и немного оттянув ее. Не позволила ему быстро отстраниться, перехватывая инициативу и углубляя поцелуй. Пальцы лихорадочно пытались справиться с его рубашкой и галстуком.
Мне бы толику терпения в этот момент, но товарищииии… О каком терпении может идти речь, когда от желания лихорадит так, что мозг отказывается подчиняться? Вот-вот, и я об этом.
Смяв в ладонях края его рубашки, резко рванула их в стороны. Послышался треск разрываемой ткани и стук пуговиц о поверхность пола. Амир лишь отстранился от меня, хищно улыбаясь и сбрасывая с себя то, что раньше было произведением именитого дизайнера. А галстук-то остался, за что и был перехвачен моей рукой. Намотала его на кулак и потянула на себя. Снова поцелуи, вызывающие волны жара во всем теле и дурманящие разум.
В какой момент я осталась обнаженной сказать сложно. Концентрируясь только на чувствах и инстинктах, я отключилась от реальности. Руки, губы, зубы, язык — Амир методично и изощренно ласкал каждый сантиметр моего тела, не давая даже перевести дух. Думаю, утром будет на что посмотреть. Каждым движением и действием он словно клеймил меня, оставляя частичку себя.
— Я долго ждал тебя, Василисаааа, — прошептал на ухо, прикусив мочку. — Измучила меня, дьяволица, — его пальцы, ласкающие мой клитор, вырвали новый стон. — Да… Стони громче, Василиса, — оргазм неумолимо подступал, но он не позволял мне кончить, принуждая ходить по грани. — Громче! — рывком наполнил меня.
— Ммм… А не пошел… Бы… Ты… К черту… Сеитов… Оооо, — бессознательно попыталась податься ему навстречу, выгибая спину, но Амир зажал меня, перестав двигаться.
— Я сказал громче, — в приказном тоне выдал и толкнулся бедрами вперед, вызывая новый прилив наслаждения, скользящий по телу. Снова медленный толчок, растягивающий муку. Я хотела освобождения, но мой палач не позволял мне его достичь, продолжая пытки. Стоны становились жарче и громче, и я услышала одобрительный рык моего мучителя. Он резко вышел из меня, подхватив под поясницу, и поставил на колени. Выгнула спину, как кошка, в ожидании. В тот момент я принадлежала ему безоговорочно. Что будет дальше и будет ли, не интересовало меня в то мгновение. Я просто его проживала. Почувствовала его пальцы в себе, сдерживая рвущийся наружу стон.
— Ты охренеть какая… Вась! Видела бы ты то, что сейчас вижу я… Такая красивая и вся для меня. Хочу быть внутри тебя и видеть, как ты кончаешь, — Амир толкнул меня на бок, закидывая мою левую ногу себе на плечо. — Хочу видеть, как ты ласкаешь себя. Порадуй меня, Василисааа, — одним движением наполнил меня, начиная двигаться чаще. Ощущения острее, ярче, глубже. Не сводя с меня напряженного взгляда, пальцами надавил на клитор, вторя своим толчками. Мои ладони сами потянулись к груди и стали ласкать ее, играя с сосками, выполняя приказ.
— О дааа… — наши стоны перебивали друг друга.
Мужчина ускорился, трахая меня более жестко, и я почувствовала подступающий оргазм. Жар сконцентрировался внизу живота, требуя высвобождения. И я утонула в этой бездне, получая желаемое. Шептала его имя в бреду экстаза, наслаждаясь каждым его мгновением. Сквозь пелену услышала сдавленный стон Амира и почувствовала, что он достиг желаемого. Отпустив мою ногу, он завалился на меня, накрывая мои губы.
— Какая прекрасная пауза от паузы, не находишь? — улыбнувшись, прошептал мне на ухо. — Ты моя, Василиса Царева. Вся с потрохами.
— Останусь при своем мнении, — произнесла в ответ. — Это ничего не значит, Амир.
— Как скажешь, — иронично хмыкнул мужчина.
— Ощущение тяжести твоего тела — это прекрасно бесспорно. Но было бы здорово, если бы ты слез с меня, — улыбнулась ему в ответ.
Мужчина еще некоторое время смотрел на меня, приподнявшись на локтях, словно пытался что-то разгадать. После чего улыбнулся краешком губ и дал возможность мне подняться.
— Спасибо, сама справлюсь, — проигнорировав протянутую к себе ладонь, произнесла и села на диване. Я конечно не брюзга, но была приятно удивлена откуда-то взявшемуся темно-зеленому бархатистому покрывалу на диване. Страсть — это конечно прекрасно, но общественные места для этого… Ну как бы это сказать… Не приспособлены что-ли… Короче не особо это гигиенично. А тут… Приятно была удивлена этой незначительной детали.
— Когда это ты успел? — неторопливо одеваясь, кивнула на покрывало.
— У тебя есть свои секреты, и у меня есть, — хмыкнул, рассматривая разорванную рубашку.
— Я заплачу, — да, с рубашкой-то я перестаралась однако.
— Что ты, — на лице Амира растянулась довольная улыбка. — Это будет напоминанием, что ты тоже можешь потерять контроль. Сохраню ее с превеликим удовольствием.
— Что ж… — завязав шнурки на кроссовках, выпрямилась и посмотрела на мужчину. — Ненавижу неловкие моменты, а чутье подсказывает, что скоро такой наступит. Поэтому… Было здорово, правда. И я благодарна тебе, за то, что…
— Обслужил, когда это понадобилось? — улыбка пропала с его лица, оставив лишь хмурое выражение. — Я не мальчик, Василиса. И если говорю, что игры кончились, то они действительно закончились. Я сказал, что ты моя. И это не пустые слова. Нас тянет друг к другу. Сегодня ты первая нарушила черту, которую сама же установила. Я принимаю все, о чем ты говорила. Меня не интересуют одноразовые отношения с тобой. Я хочу большего. Ты моя, — он подошел вплотную ко мне. — И чем раньше ты осознаешь и примешь это, тем будет лучше.
— Какая речь! — от неожиданности я расхохоталась. — Еще минута таких разговоров, и я всерьез подумаю, что совершила ошибку сегодня. А мне не хочется так думать. Ты вновь ставишь себя выше меня, и ведешь себя так, словно ты хозяин мира. Но это не так. Спустись на землю, милый, время матриархата и патриархата уже давно кануло в Лету. И сейчас у всех полное равноправие. Я действительно не знаю, что делать с тем, что происходит между нами, — уже более серьезно произнесла. — Я не хотела тебя обидеть. Правда. Но и ответить на твое откровение не могу. Слишком много всего свалилось на меня в последнее время. И еще очень многое назревает. Тебе ли не знать, Амир.
Мужчина молчал, хмуро смотря мне в глаза. Приблизился ближе ко мне, взяв в ладони мое лицо и ответил:
— Сложно.
— Ты про что?
— Это то слово, которое применимо сейчас к нашим отношениям. Все сложно. Подчинение не у нас в крови, не так ли, Василиса?
— Только сейчас это осознал?
— Нет, не сейчас. Просто не хотел об этом думать. Ты никогда не подчинишься мне, как и я тебе. Мы одинаковы. Ты была права тогда, когда сказала, что мы будем терзать друг друга, пытаясь диктовать свои условия. И лишь отнимем друг у друга время. Два чудовища в тандеме, — его лицо застыло, ничего не выражая. Была бы на моем месте другая — точно содрогнулась бы от холода, которым веяло от мужчины в тот момент.
— Мы не подходим друг другу, Амир, — несмотря на холод его глаз, пальцы нежно поглаживали мое лицо. — Чем раньше ты осознаешь это, тем легче будет нам обоим дышать. Мы уже терзаем друг друга. Ты — своим желанием обладать мной. А я — своей неопределенностью по отношению к тебе.
— И что же ты предлагаешь?
— Закончить все.
— Все-таки ты забавная, Василисааа, — хрипло протянул и легко дотронулся губами до моих губ. — И такая притягательная. Поэтому мне абсолютно плевать, что будет потом. А пока… Сделаю вид, что я не слышал твоей последней тирады. У нас пауза, забыла? Сама ее установила. А как только она закончится, мы решим, что будем делать с нами.
— Что ж, — я освободилась от его рук. — Как я уже тебе говорила, у меня слишком много других проблем, чтобы добавлять еще к ним дела сердечные. Захочешь поиграть в господина — полагаю, желающих будет уйма. И запомни, я в этом списке не значусь. Прощай, — я развернулась к нему спиной и скрылась за дверью, не услышав фразы, брошенной мне в спину Амиром.
… Ты никуда от меня не денешься, Василисаааа…
Больше не хотела продолжать этот разговор. Не могла. Поэтому ушла. Наша заинтересованность друг другом уже походила на болезненную одержимость. И это нужно было пресекать на корню. Но пугало меня даже не это. А то, что впервые за всю свою жизнь, я ощутила, что кто-то может стать для меня стеной. Нерушимой, непроницаемой для всего мира. И впервые я смогу сделать то, о чем всегда мечтала — смогу вдохнуть полной грудью, зная, что каждый мой вздох будет оберегаться.
Разом отмела все эти непрошенные мысли, вдавливая педаль в пол и стартуя с места.
Я та, кто я есть. Чудовище, которое никогда не станет красавицей. Потому что мы не в сказке.
Потому что я — Василиса Царева. Цербер Совета. Невольница карт. Банши.
Не меня нужно оберегать, а от меня.