Дети росли, с полугода Ксения перестала кормить их грудью, няньки были внимательны и профессиональны, крестные тоже часто наезжали, задаривая детей подарками. Ксения заскучала дома, ей хотелось на работу, но Ник был прав — никакого образования у Миланы не было. Тем не менее, она начала искать работу, в гостиничном бизнесе, понимая, что Ник ей серьезного дела не поручит. Испанским она уже овладела на разговорном уровне, но надеялась на свой хороший английский. И вот, она пришла на собеседование в крупный отель Хавеи, не предполагая, что сможет предложить. Для собеседования был выбран строгий костюм от Кавалли, очень ее стройнивший, туфли на шпильке, и украшения от Тиффани. Скромные, но говорящие сами за себя.
Пока она ожидала менеджера по персоналу в лаундж-зоне, стала невольным свидетелем скандала со своими соотечественниками. Дама, русская, в крупных бриллиантах, но с минимальным английским, требовала от персонала сменить постельное белье. Ксения удивилась, в таких отелях это делают ежедневно, и причина для скандала была странной. Она прислушалась, менеджер отеля требовал компенсацию за испорченное шелковое белье, а дамочка, не понимая, требовала просто замены на свежее. Скандал набирал обороты, дама требовала управляющего. Ксения не выдержала, подошла к даме и предложила помощь.
— Сеньора, позвольте вам помочь, иначе вы создаете плохую репутацию туристам из России, если вы продолжите так кричать, вас выселят сегодня же.
— Кто вы и что вы хотите? — Дамочка не сразу смогла понизить голос.
— Меня зовут Милена Вальдес-Войцеховская, я тоже россиянка, и не хочу, чтобы вы здесь попали в неудобное положение. — Подчеркнуто спокойно, тихим голосом, с видом английской королевы, произнесла Ксения
— Ой простите… я Карина… Мы с моим бойфрендом здесь отдыхаем… — Тон, манера держаться Ксении и внешний вид, сбили с дамочки спесь.
Как выяснилось, персонал сделал все вовремя, белье сменили, потом Карина со своим бойфрендом днем решили заняться любовью, с использованием взбитых сливок, манго и клубники.
— Ну мы, понятно, увлеклись и белье испачкали. Я позвонила горничной, та отказалась менять белье и доложила менеджеру. И вот, они что-то орут, а белье не меняют. Как спать, оно же липкое?
После этого Ксения обратилась к менеджеру на испанском и попросила высказать их претензию.
— О, сеньора! Эта сеньорита с другом живут в номерах люкс, где шелковое постельное белье стоит 500 евро, и оно не может быть постирано, ведь пятна от манго не выводятся, да и жирные сливки с шелка вывести очень сложно. Отель понесет убытки, или платить придется персоналу. Эта дама должна заплатить штраф! Она не хочет платить, а требует новое белье! — Возмущение менеджера было обоснованным.
— Хорошо, я сейчас поговорю с сеньоритой. — Ксения еле сдерживала смех, поведение наших туристов зачастую наносит ущерб отелям, хорошо, что с собой не увезли. Она отвела Карину в сторону, и по-русски спокойно, твердо и доброжелательно объяснила ей ситуацию. Когда Карина поняла, что белье испорчено, и ей его не сменят до отъезда, согласилась оплатить штраф, и более того, попросила, чтобы её друг не узнал ничего об этом скандале.
Нашедшие общий язык менеджер и Карина ушли, и Ксения продолжила листать рекламные проспекты отеля. К ней подошел мужчина, представился управляющим отеля Михелем Лучиано, и предложил работу кризис-менеджера, на которую женщина и рассчитывала.
— Теперь к нам приезжает много-много русских, очень много шума, они плохо знают испанский и английский, все время шумят и что-то требуют! Нам просто необходим человек, который так может с ними обращаться.
Она с гордостью рассказала это Нику по Скайпу, но вызвала только улыбку на его лице:
— Детка, ты радуешься, что будешь разруливать русских скандальных баб? Ты считаешь это интересно и весело? Ну давай я тебе куплю отель, не такой большой, конечно, а маленький. Будешь опять хозяйкой?
— Нет, я уже дала согласие, и завтра выхожу на работу! — Хотелось стать самостоятельной, и перестать быть приложением к Нику.
Утром, в новом брючном костюме, с сияющим лицом и свежей стрижкой, Ксения летела на работу. Знакомство с персоналом, подписание договора, и вот она уже в своем крошечном кабинетике, выделенном для нее недалеко от рецепшен. В первый же день она получила полный комплект конфликтов — испанские коллеги, уяснив, что есть специальный человек для разрешения конфликтов, свалили на нее все.
Почему-то сломавшийся кондиционер, пропавшую брошку, потекший унитаз должна была разрулить именно Ксения. Понимая, что это проверка на прочность, Ксения мило щебетала с жильцами, жестко требовала исполнения от технических служб, словом, чувствовала себя как рыба в воде. Ей хватало знаний испанского, слабого немецкого и уверенного английского, она быстро переключалась, и управляющий уже показывал ей большие пальцы на обеих руках.
В продолжительный перерыв на обед, она успела побывать дома, проведать детей, немного отдохнуть. Вечером пригласила новых коллег в бар, отметить начало работы. Основная масса отказалась, пришли только человек семь молодых женщин, которым просто любопытно было посмотреть на русскую. Узнав, что у нее молодой испанский муж, художник и двое маленьких детей, дамы восхитились, и отношение к Ксении чуточку стали лучше.
Так и полетела ее жизнь, набирая обороты. После года оставили одну няню, пожилая Мария Петровна была одинокой, и очень привязалась к детям. Ее положение в доме стало чем-то средним между няней и бабушкой. Но тем не менее, она никогда не переходила границ, не лезла в душу, хотя могла выслушать.
Наезды мини-пап были праздником для детей, с ними играли, плавали в бассейне, баловали подарками и мороженым. На три года, все трое папиато повезли детей в парк Авентура Мир, испанский аналог Диснейленда. Ксения не смогла поехать, на работе ожидалось повышение, и она осталась зарабатывать репутацию. Расстояние всего около 130 километров казалось ей огромным, она весь день нервничала, стараясь не подавать вида.
Вечером компания из трех мужчин, двух детей и четырех охранников ввалилась в дом, с разрисованными лицами, с шариками в виде Микки-Мауса и тысячей фотографий на трех телефонах. Судя по фото, папиато были счастливы гораздо больше детей, а уставшие дети уже просто спали на руках.
Игнат писал новые картины — море и дети, дети и Ксения, сделал тысячу снимков. Снимки были безусловно талантливы, ему удавалось поймать столько разных эмоций в детских глазах, но Ксения боялась давать разрешение на их публикацию — Алехандро слишком сильно был похож на Дэна.
— Игнат, ну зачем тебе жена и малые дети? — Удивлялась она, когда он размещал их фото в бумажнике.
— О, сariño, это очень тонкий расчет. Если мужчина не женат, дамы ждут ухаживаний, подарков. Женатого мужчину они сами хотят увести из семьи — и тут уже наоборот, они преследуют меня. И потом, когда придет время, я скажу, пока милая, ты знала, что у меня жена и дети!
— Хитрец, то есть таким образом ты избегаешь угрозы брака! А если влюбишься однажды?
— Если найду такую как ты, сеньора жена! — Они оба рассмеялись, и женщина шутливо дала Игнату подзатыльник.
После трех лет было решено отдать детей в детский сад, и теперь Мария Петровна возила их в сад, а днем была свободна. Она стеснялась получать деньги за такую работу, и Ксения рассчитала филиппинку, уже пятую или шестую. Она сама любила заниматься домом, готовить по вечерам русские блюда, заниматься с детьми. Обязательная сказка перед сном была священным пунктом, только мама, зато все остальное — купание, прогулки, кормление, рисование, дети с удовольствием делали с няней.
Когда Игнат прилетал в гости, поначалу она старалась его удивить русскими блюдами. Так, когда она приготовила борщ, Игнат вообще не смог его есть, и просил его пощадить.
— Ксения, не нужно так сильно пугать своего мужа «понарошку», ведь это есть… как это — hervido, отварёный … салат? Как это можно есть? Если ты хочешь от меня избавиться, можно просто развестись, не надо меня убивать! — Дурашливо хохмил Игнат, исследуя ложкой борщ в тарелке.
Зато расстегаи с рыбой оценил высоко, как и блины, а вот «роллы с капустой» — голубцы пробовал осторожно. На этом Ксения бросила попытки удивить — потому что пельмени и вареники — это почти равиоли, щи опять же назовет салатом. Махнула рукой и мужчины заказывали доставку из ресторана. Местная кухня была острее, разнообразнее, и полезнее, много морепродуктов, специй, чеснока, томатов и … черт знает чего. На этом фоне русские блюда были более пресными, чего уж скрывать, не для термоядерных испанцев.
Ксения была счастлива? Наверное да. Только вот ночами ей по-прежнему снился Дэн, обида куда-то ушла, и она жалела, что папа не видит таких чудных детей, очень скучала по его рукам и глазам. Да и как было забыть, если с лица сына прямо в душу смотрят глаза любимого?
Она много и часто вспоминала их совместную жизнь — как он качал её на руках, когда ей снились кошмары, как они вместе плавали по утрам, как она ждала его к ужину, стараясь удивить новым блюдом на ужин. Как он целовал её пальчики, как называл её руки золотыми. Как мог часами обсуждать свою работу, советоваться, а потом, выговорившись, самому найти решение, а благодарить её, как будто она ему подкинула идею. Многое, многое было за почти три года — ожиданий, надежд, любви, взаимопонимания.
И лишь одного не было в том прошлом — того жестокого Вадима Неймана, его холодных глаз, его мерзких слов про «общажную девку». Как эти два разных человека могли поместится в нем одном? Этого она не понимала. Но знала одно — никогда и на за что она не позволит этому человеку приблизиться к себе и детям. Рисковать их маленькими сердечками она не будет. И хотя годы шли, но молодая, красивая еще женщина, как она отмечала перед зеркалом, больше не влюблялась. Никогда. Многие заглядывались, многие пытались заглянуть в душу и ни один не тронул сердца. Даже этот пацан, почти на десять лет младше, не раз задерживал её ладошку в руках, пытаясь удержать взгляд, целовал руки пылко, слишком, слишком пылко для фиктивного мужа… Если бы захотела … Ну, был бы краткий страстный роман, и что? Опять же что-то внутри мешало, и она снова легко смеялась, шлепала Игната по рукам, и продолжала просто дружить.
Может быть, влияло постоянное присутствие за спиной Ника, она чувствовала его всегда, даже когда он улетал в Россию. Теперь она уже понимала, что Макс прав, и Ник её на самом деле любит. Но любовь его была любовью собственника — увезти, запереть, ограничить. Только дети смягчили его сердце, он мог часами смотреть на них, и хотя вида не подавал, Ксения видела, что его сердце тает в их присутствии. Он часто заговаривал, о том куда отправит учится Алекса, что Даниэла обязательно будет заниматься танцами. Ник был счастлив с ними, счастлив тем, что дети его любят, что им безразлично его обезображенное лицо.
К слову, лицо уже и не было таким безобразным, как четыре года назад — еще ряд операций и процедур сгладили самые грубые рубцы, теперь лицо было почти нормальным. Почти, потому что слишком ровным, слишком безэмоциональным — не было мимики, мышцы лица пострадали и полностью вернуть им движение было невозможно. Эта неподвижная «маска» делала Ника для Ксении еще более страшным, в сочетании с тихим голосом, ужасающим для партнеров, и особенно — должников.
Но дети живут сердцем, они радостно бежали навстречу инвалидному креслу, рассказывали на ухо свои секреты, сидели на коленях, хвастались рисунками, обнимали за шею нежными ручками. И Нику было достаточно этого для счастья, и достаточно для стимула заработать столько, чтобы хватило этим детям. Он давно считал их своими, и совсем не хотел думать, что у них где-то есть отец.