— Яна, ты голодна? Я приготовил твоего брата на ужин.
Глава двадцать третья.
Нас подняли в шесть утра. Голых и обнимающихся. Снова Цефей, снова умолчавший об увиденном.
Мы добрались до штаба и расселись вокруг дубового стола. Эсфирь рвала и метала, стуча высокими шпильками.
— Агент устроила мне выговор! Какого черта вы не уследили за Офелией?! Ковчег теперь знает, что мы нагло ворвались в их штаб! Вы хоть понимаете, что нас ждет?! Открыто напасть на убежище ковчеговцев значит, что мы бросили перчатку!
— Немезида, да ты успокойся, — бросил Леви, закинув ботинки на стол. — Что значит эта перчатка-то?
Эсфирь поддала Цефею журналом по затылку, вынудив опустить ноги. Теперь ясно, кто поставил этот стол здесь.
— Значит, что это призыв к войне, дубина! Они теперь нам жизни не дадут, пойдут мстить! Двенадцать человек полегло, три квартиры сожжены. Нам крышка, учитывая, что в команде одна идиотка, решившая, что она крутая.
Трой нахмурился:
— Следи за языком, Эс.
— Ты бы не пошла спасать свою дочь у врага? — добавился Леви.
— И не наплевала бы на правила ради любимого человека? — кивнула Морган.
Я готова была расплакаться за их безоговорочную поддержку. Эсфирь гневно выдохнула, зыркнув мне в глаза.
— Не из такого пекла выбирались, — гордо усмехнулся Цефей, подмигнув мне. — Просто соберем их в кучу и подорвем. У меня дома взрывчатых больше, чем у вояк на складах.
— Каков мозг! — прошипела Эсфирь. — Не равняй себя с Фаустом, Леви. Тебе до него не дорости.
Все мы с осуждением взглянули на Немезиду. Та неловко открыла рот.
— Леви, прости, — она обняла его. — Я сама не своя, прости!
— Не понимаю, зачем ты вообще его вплела, — вдруг сурово отрезал Цефей, не принимая объятий. — Держи себя в руках, лидер. Эмоции не должны мешать работать. — Все мы почувствовали угрозу в его словах. Я впервые не узнала в нем Леви. Это был человек чужой, с другим басистым голосом и холодным величием.
Я переглянулась с Морган. Та кивнула, поджав губы, будто согласившись с тем, что Леви действительно Леви.
— Ладно, извиняюсь, — уязвленно продолжила Немезида. — Грядет война с Ковчегом. Наша цель: выжить и подавить восстание этих уродов. Переманить Дамьяна остается важным, но плюсом ко всему на нас будут охотиться, пока не убьют. Потому будьте начеку. Это первое. Второе: задача выловить преследователей и убить, чтобы не убили нас. Действуйте так, как привыкли. Главное, убейте как можно больше!
Все кивнули. Кроме меня. Я спросила:
— Я тоже вхожа в задание?
— Да. Ребята научат тебя убивать. На этом все.
И Эсфирь покинула штаб.
— Она сегодня стерва, — констатировала Морган, уронив лицо на стол. — Не люблю ее такую. Только Цефей и затыкает. А иногда он не приходит, и мы с Троем терпим эту словесную дристню.
— Леви, почему ты так отреагировал на ее слова про Фауста?
— Он был моим лучшим другом. Мы были первыми Антихристами. Нас вытащила агент из тюрьмы. Меня за подрывы и взлом банковских счетов посадили, Нейта — за серийные убийства и каннибализм.
— Вы видели агента? — удивилась я.
— Нет. Только по телефону. Мы имя-то ее узнали только через месяц. Рицемара фон Героль.
— И что делать будем? — спросила Морган. — Приказ «убейте как можно больше» херовый. Немезида не дала никакой конкретики. Мы-то вырежем всех, без проблем, а потом она прилетит злая, как псина, и будет орать, что мы идиоты. Такое уже было! — Раэна ударила по столу кулаком. Поправила лямку бюстгальтера и ушла к байку, чтобы сесть и уехать. Напоследок она показала кулак и ткнула себя в живот.
— Она просто уедет? — нахмурилась я.
— Она за едой поехала, — ответил Трой. — Морган жестом сказала, ты не видела?
— Зачем вам жесты? Это глупо, — поморщилась я.
— Это была идея Фауста. Очень удобно в деле, — улыбнулся Леви. — Мы не ладили с Мэттом Гиром, ну, прошлым лидером, и жестами говорили друг с другом, чтобы этот козел ничего не понимал. Так и прижилось.
— А какие у вас жесты есть? — заинтересовалась я. — Если уж мы команда, то я хотела бы говорить с вами на вашем языке.
— Малышка, я тебя люблю, — Цефей воссиял, целуя меня в лоб. И он почуял, что Трой недоволен тем поцелуем. Обернулся с улыбкой, не прерывая объятий. — Не стоит, Стрелок-Залупок.
— Извини? — нахмурился Трой.
— Извиняю. Ревновать кончай. Я знаю, как вы проводили ночь. Слышал в том числе. Понятно, что чувство собственности теперь глаза стелит. — Леви посмотрел на меня. — Оф, детка, я не имею права, но скажу: если любишь Дамьяна, то не крути пиздой по хую Троя.
— Леви, заткнись, — шикнул недовольно Трой.
— Я знаю, что ты жаждешь только его одного, — шепнул мне в самое ухо Цефей. — Не надо быть шлюхой и трахаться с другими, Оф. Если ты не знала, то Дамьяну это не понравится. Тебе бы понравилось, если бы он драл другую?
Я кивнула в знак понимания.
— Ну, что ж, первый жест: «я хочу трахаться», — буднично начал Леви, будто того неприятного разговора не было вовсе. — Очень в тему, да? Нужно провести крест от сосков до лобка. Вот так, Оф, смотри, — Леви коснулся пальцем моего выступающего соска и провел горизонтальную линию ко второму, чтобы после провести линию от яремной вырезки до низа живота.
— Леви, давай что-то более серьезное?
— Ну, жест «там ебаный ковчеговец» или просто «какой-то хуй в том ебучем направлении». Нужно просто сжать кулак и указать пальцем на того уёбу. Или место, где он находится.
— Кто придумывал названия? — поморщилась я.
Цефей гордо улыбнулся.
***
Около получаса меня обучали их жестовому языку, весьма головоломному и хитросплетенному. Из пятидесяти жестов я запомнила лишь двадцать два. Я могла попросить помощи, сообщить о местоположении врага, попросить оружие или патроны, указать, кто будет наживой в бою.
Скоро вернулась Морган с коробками китайской лапши, тако и картошкой фри. Все мы накинулись на завтрак, как оголодавшие звери. Та лапша была богоподобной.
— Ну, как Оф тренировать будем? — вопросила Раэна.
— Ну, не в хате точно, а то соседи подумают, что ты БДСМ леди стала, — рассмеялся Трой.
— Ты, засранец, вообще про трахательные дела молчи! Какого хера ты привел в мой дом проститутку?! Она всю ночь орала, как резаная, — разозлилась Морган.
— Я же говорил утром, что насмотрелся порева, а спустить в тебя ты бы отказалась.
— Леви, ты козел!
Мы с Троем переглянулись.
— «Леви прикрыл нас?» — подумала я.
Будто прочитав мои мысли, Трой кивнул.
Я выдохнула.
— Думаю, нужно научить пользоваться..
Я перебила Троя:
— Катаной. Морган, ты знаешь, что я залезла в твое хранилище и стащила форму. Там же я увидела катану. Такую… в красном чехле и с белой рукояткой.
— Не чехол, балда, — рассмеялся Леви. — Это ножны. Ну, Морган, тебе учить.
— Всем, вообще-то! — подмигнула Раэна. — Трой будет за огнестрел отвечать, ты, Цефей, за тачки, а я за холодняк. Эсфирь мы так учили.
— Вы учили Немезиду? — удивилась я.
— Она пришла нулевая. Умела только ножом тыкать. Сейчас та еще чертовка, — закивал головой Леви. — Ну, и с чего начнем?
— С пистолета. Водить и резать пока нельзя из-за травмы, — поспешила сообщить Морган.
На том и сошлись.
***
Мы с Троем остались в штабе. В его арсенале всегда имелись два внушительных револьвера, один он вручил мне и вывел на открытую площадку. Он выставил в ряд жестяные банки и приказал стрелять. Объяснил лишь, как пользоваться оружием.
Я палила несколько часов, пока тяжелый револьвер не вывалился из уставших рук. Уже вечерело. Мы провели весь день, стреляя по банкам и воронам. Отдача, казалось, выломала мне все пястные кости. Ныли пальцы, будто я самовольно согласилась на удары кувалдой для проверки на прочность. Костей, сухожилий, кожи. Как долго продержится человеческая плоть?
Вернувшись в центр убежища, я упала на диван и прикрыла глаза.
— Мое солнце, я влюблен в твое существо, — сказал Ян в кромешной тьме. Тьма — это моя душа? Где я? Среди пустоты внутри себя.
— Где же ты?.. Я устала бежать за твоей тенью, — я зарыдала.
Мои ноги, я взглянула на них. Я больше не могла бежать — голени были перемолотыми костями, как говяжий фарш вываливались пласты мышц. Я бежала во тьме по мясорубке.
Я рвалась вперед, чтобы вернуть счастье, но не замечала, как мое тело осыпалось кусками мяса. Как стачивались кости и ломались суставы.
И в конце этой книги я умру.
— Оф! — я вздрогнула. Обернулась к зовущему, пряча глаза от света. — Ты плачешь во сне, — тихо оповестил Трой. Он сел на край дивана рядом со мной и несильно обнял. От него пахло жареным.
— Мне всегда снятся кошмары. Не замечал?
— Нет.
— «А Ян следил за моим сном», — подумала я. — Как ты?
— Как я? — огорошенно переспросил он. — Как ты?
— Просто устала, забудь. Неважно выглядишь. Где все твои классические рубашки, брюки, портупеи и идеальная прическа?
— Пока хватает этого худи и гнезда на голове. Нет времени.
— Но ты все равно идеально выбрит и вымыт. Поразительно. А чем пахнет?
— Я варю пасту. Скоро Цефей и Морган приедут.
— Для чего? Снова это идиотское собрание? Я скоро загрызу эту стерву!
— Тише, — Трой приобнял меня за плечи, — нет, они едут просто так. Хотим посиделки устроить. Морган назвала это двойным свиданием. Цефей — оргией.
— Мило.
Трой вернулся помешивать спагетти. И Антихристы провели электричество в штаб. Как у ковчеговцев — холодильник, печь, даже старый ящик с DVD-системой. На полу валялись диски с порно, мультики и все части «Пилы». Порно. Оргия под оргию. Я невольно представила вкус сосков Морган, пока ее сзади брал Трой.
Стало ревностно.
— Сливки или томаты? — спросил Стрелок.
— Сливки. И больше сыра. А еще я бы выпила вина.
— Морган везет виски с ванилью.
— Что еще она везет?
— «Монополию», сигары и аудиосистему. Видимо, будем плясать.
— Я не умею.
— Я тоже. Как руки?
— Порядок.
Я включила ящик и настроила DVD. Вышел эпизод Чипа и Дейла. Пожалуй, это было столь уютно и тепло, что я позабыла обо всех тяготах реального мира.
Ноги в шерстяных носках зарылись в меховой ковер, даже согрелись никогда теплые руки, чему я удивилась. Мягкий купол желтого света освещал ворсинки клетчатого пледа, в котором я пряталась от мороза, выхватывал из тьмы золотые частички парящей пыли. И пряный аромат соуса кружил с пылинками в страстном танго.
Так по-домашнему приятно. Я была очарована этим моментом.
— Оф? — окликнул Трой. — Хочешь попробовать? — он кивнул на сковороду с кипящими сливками.
— Я не хочу вставать.
Трой учтиво доставил ко мне лопатку, покрытую соусом. Я облизнула ее. Горячая капля покатилась по губам, и Трой поймал ее своими. Поцелуй вкуса моцареллы и сливок. Не хватало лосося и белого вина.
— Трой, не надо. — Я неловко оттолкнула его от себя. — Я не хочу развития этих… отношений. Просто секс.
— Дамьян? — сурово выпалил он.
— Да, Дамьян. Прости, что строила иллюзии. Что обманула. Что пудрила мозг.
— Я сам на это пошел. — Он коротко кивнул. — Больше не повторится. Извини меня.
И вернулся к готовке.
А я хотела вернуть время вспять и отказаться от любых знаков внимания в его сторону. Мне было горестно за Троя, стыдно и паршиво от появления плодов, которых я не учла, крутя хвостом перед мужчиной. Я захотела раствориться в том клетчатом пледе, или ускорить процесс разложения в сотни раз, чтобы мгновенно сгнить и не быть среди всех моих мыслей, как мясных мух.
— Э-э-й, бичи-говножуи! — поприветствовал Леви, поднимая пакеты с гремящими бутылками. — Папка принес чутка бояры!
— Леви, — Морган нагнала Цефея, схватив по-детски край его косухи. — А ты меня точно любишь?
Я вскинула брови, ожидая ответа о ее состоянии.
— Морган уже нажралась, — вздохнул Леви.
— Выпила бокал! — возразила та. — О! Офелия, привет! — Морган обняла меня и обыденно потянулась к губам. Снова поцелуй, но вовсе не дружеский.
Раэна сделала это по-настоящему. Странно, что я не отказала.
— Я же говорил, что оргия! — рассмеялся Леви, переглядывась с Троем. — Ну же, Троянский конь, не прячь стояк! Меня-то уж не стесняйся, я твой хер видел кучу раз!
— Леви, заткнись, — скривился Трой.
— А с хером тебе повезло, братан! Сколько? — Леви сел на стол рядом с плитой, где вместо воды закипал Трой. — У меня девятнадцать. Зато толстый пиздец!
— Иди отсюда, а. Почему именно в компании девушек ты начинаешь шутить, как идиот?
— Чтобы все подумали, что мы пидорасы и попросили хоум видео.
— Ты по морде хочешь?
— Ладно, понял, — Леви с хитрой улыбкой поднял руки в примирительном жесте. Спустился со стола и подхватил Морган на руки. Та взвизгнула. — Щас я тебе ебейшие вертолеты устрою!
Оба они заверещали, как дети в яслях, а я почувствовала, как сухие губы лопнули: я не смеялась так долго, что когда растянула улыбку, то плоть пошла разрывами. Конечно, лишь смехотворная метафора, но кровь действительно собралась шариками и смешалась со слюной. Смеяться мне всегда доставляло боль.
Я нагло раскрыла пакет и вынула бутыль виски. Никогда не пила столь изысканного пойла, столь дорогого и качественного. Порванные губы закричали и запульсировали, когда я залпом осушила целый бокал спиртного. Так, будто вонзилась раскаленная игла от шприца. Я ясно почувствовала, как она, полая внутри, проткнула меня. И вклинилась буром в зуб, чтобы после проткнуть нерв и застрять в кости.
Вспомнился визит к стоматологу. Мне удаляли нерв. Без наркоза. Я будто внутри мозга слышала, как сверлом ломали зуб, как он крошился мне на язык, как та мерзкая женщина ковырялась инструментами в обнаженных нервах и старалась глубже вонзить металлический крюк. Как стремились лопнуть глаза от той боли. И дыра в центре зуба. Я испугалась этой пропасти в моем рту.
Зуб заныл, и я пришла в себя. Бутыль виски была уже наполовину пустой. Я огляделась, заметив тишину.
Леви замер на месте с Морган на спине, что тоже притихла.
Трой — с рукой на кобуре.
Вдруг Леви дважды ударил себя по грудине и рванул вместе с Раэной вон из штаба. Я растерялась на мгновение, а после разобрала тот шустрый жест Леви: знак «пиздец, валим нахуй». Я же переименовала его в «опасность, врассыпную». И рванула следом за Цефеем и Морган.
А после — взрыв. Меня поймала ударная волна, толкнула яростно в спину, и я покатилась по жидкой грязи вниз по небольшому склону. То был болезненный побег: я налетала на обломки кирпчей и царапалась об опасно выброшенные остовы арматур, рвала одежду об острые камни и резалась ладонями о битое стекло от бутылок пива. Кульбит в лужу грязи, и я наконец перестала скатываться по опасной земле.
— «Твою мать!» — зашипела я, хватаясь за ржавую балку и поднимаясь из болота размоченного чернозема. Разило гнилой плотью. Я осмотрелась. — «Боже!».
Я была уверена, что угодила в ров скотомогильника. А лужа, в которую я приземлилась, оказалась бассейном из сгнивших животных. Кошек и собак. Я подскочила на месте, поняв, что под одеждой копошились черви.
Я угодила в трупное болото из сотни туш, в их разлагающееся царство. Под тихое шевеление личинок с белыми мягкими тельцами, наслаждающихся вкусом смерти и вони.
Выстрел. Он прогремел рядом со мной, но не задел. Я вынужденно рухнула на землю и пригляделась. Алый свет пожара над ямой скотомогильника очерчивал ярким контуром женщину. Я не узнала в ней свою — за моей жизнью шел ковчеговец, враг.
Да, тогда я возненавидела всех тех людей. И незнакомку со стройными бедрами и узкой талией, ищущей меня в отсветах пожара. Отчего-то я в корне переменилась внутри. Вспыхнули слова всех Антихристов, они вторили одно простое: «либо ты, либо тебя». А я теперь согласилась с их кредо.
У меня не было оружия, но были железные строительные остовы с острыми наконечниками. Я подхватила один и перекатилась за кучу балок.
Я видела ее спину, видела, как она искала меня по кустам и ямам.
Да, я ударила ее по голове и повалила на землю. Она рассмеялась мне в лицо:
— Радмила, какое счастье, что я встретила тебя! Я так сильно хотела рассказать тебе о Дамьяне!
Я нервно сглотнула, сидя сверху и прижимая остов к ее шее.
— Этот милый мальчик целовал меня там, — она чуть дернулась тазом. — Как славно, что теперь он мой. Ты знаешь, как он умеет брать сзади?
Я оскалилась. Знала, что провокация, но гнев рвал мне душу. И боль. Эта боль колючей проволокой стягивала мозг. Колья втыкались внутрь и, сдавливая, прорезали новые борозды сквозь извилины.
— А его большие руки! О, я уже кончила… — простонала она. — Они горячие и сильные. Дамьян одной рукой мог схватить меня за шею и трахнуть, как шлюху!
Я молча держалась. Хотела услышать всё.
— Я правду говорю, милая Мила. Так он тебя зовет, да? Или «мое солнце»? Солнцем он теперь называет меня, прости. — Она довольно улыбнулась. — Ну, все, убирай эту палку, я знаю, что ты не убийца. Наслышана о твоей трусости и праведности, божий агнец. Я убью тебя быстро, «мое солнце».
— Не поверишь, — прошептала я, уронив слезу. Но мне не было стыдно за плач. — Но я научена Яном убивать, «солнце». Он посвятил меня во все, что умел сам. Ты же знаешь, что он умел?
Она истерично рассмеялась.
— Да ты же крови-то боишься! Дамьян смеялся над тобой!
— Дамьян уважал меня. Даже если и брал тебя, то только потому, что ты шлюха.
Я рассмеялась.
Смеялась и теряла слезы.
Я теперь он.
Он тоже смеялся с безумием в раскрытых глазах.
Я проткнула ее той железной палкой. Проткнула матку и кишки, вонзив орудие в ее смердящее влагалище. Пинками вгоняла и рвала внутренности той, что касалась чужого. Моего.
А после я швырнула железный фалос в сторону, весь в крови и дерьме — Ян был прав, когда говорил, что все эти тела обсирают штаны от боли и ужаса. Я схватила ее за волосы и ткнула лицом в яму с трупным болотом. Она все не закрывала рот, даже под жижей из вонючих кишков и клочков шерсти. Та извивающаяся масса полнила ее ноздри, глотку, рот. И черви резвились с языком. Как французский поцелуй.
Она вырывалась и царапала мне ногу, которой я придавливала ее голову глубже в недра разложения и гнили.
Она дышала той массой. Черви, шерсть и крошево костей заменяли воздух, растекаясь медленно по легким. Как кисель по дыхательным путям.
Нет, мне не было стыдно за плач. Перед мертвыми не стыдятся.