Глава тридцать вторая.
Я стояла у ворот во вражеский штаб, ожидая остальных. Вторым прибыл Леви, кивнув мне. Он тоже знал, и глазами показывал, что готов закончить все это.
— Так, все на месте? — спросила Эсфирь. — Помните, кто куда? Офелия, не перепутай крыло «С» и «S». Подмога побежит в первое.
— У меня хорошо с алфавитом, не переживай, — огрызнулась я. — Вы справитесь?
— Разумеется, — улыбнулась Морган.
Я удивлялась ее беспечности в той обстановке. Ей было все равно на то, что мы шли на амбразуру, что ее верного друга не было с нами той ночью. Морган знала, что он мертв. И так наивно радовалась лапше, что вешала прошлым утром Эсфирь.
Мы рассредоточились по зданию. Мои руки крепко держались за рукоять катаны, а слух навострился на предмет опасности. Я вжалась в тень, скользя за Раэной и Эсфирь. Крыло «С» осталось далеко позади.
ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ
—..Говори, ублюдок! — Дамьян ударил лидера в промежность. — Как же давно я хотел тебя убить, урод!
Ричард отхаркнул кровью и заорал бешено:
— Да пошёл ты нахуй! Выпусти меня отсюда, сейчас же!
— Говори, кто наш агент!
— Сосни себе!
Снова Ян ударил, но противный смешок лидера вывел моего белого ангела из себя. Он схватил лом и повалил пленника вместе со стулом. Зарычал, схватив Ричарда за волосы:
— Кто наш ебучий агент?!
— Пошёл ты, — прошептал лидер.
И Дамьян порвал брюки бывшего начальника, чтобы после воткнуть в его анус лом. Наверное, раньше я бы не смогла даже смотреть на эту пытку, но ныне я подошла ближе, присела и спросила:
— Ты же не хочешь сдохнуть от порванного зада, так?
Ричард плюнул в меня, не прекращая вопить от вторгшегося в кишки лома. Ян толкал его слишком сильно и глубоко. Металл выходил наружу в смазах крови.
— Остановитесь! Хва-атит! — орал он мне в лицо.
— Сначала скажи. Что ты упрямишься, баран?
СЕЙЧАС
Я наткнулась на ассасина из Ковчега, шныряющего вслед за Морган и Эсфирь. Это была женщина в балаклаве с кошачьими ушами. Я заметила ее поздно, потому разгорелась драка. Моя катана против ее стилета.
Она прыгнула на меня, отталкивая в бетонную стену, а после занесла кинжал над моим горлом. Я увернулась ей за спину, перекатившись по битому стеклу, и вонзила лезвие в ее хребет, хрустяще провернув по часовой стрелке два раза. Та простонала и завалилась ниц на мусор заброшенного завода. Ещё дышала, потому я схватила ее за волосы и подняла, чтобы после опустить с силой лицом в осколки и куски ржавых балок.
Порезы на коленях неприятно жгло, и мне пришлось обратить на них внимание. Я вырвала кусок застрявшего стекла и рванула догонять товарищей.
Заметила двух ковчеговцев, сидящих в засаде прямо на пути Морган; Эсфирь я не обнаружила. Раэна выскочила вперёд, зацепив ногой леску, и повалилась на бетонный пол. Из тени вышло более, чем двое. Врагов было шесть.
Морган кувырком увернулась от первого выпада, но второй удар избежать не смогла: тесак резанул ее плечо. Я схватилась за перила второго этажа, где находилась, и прыгнула на первый, где приземлилась на тело врага, прибив того к земле. Экстренный спуск и для меня был плачевен — я так хорошо ударила стопы, что по ногам прошлась глухая боль и лишила меня координации.
Осталась бы без головы, если бы подоспевшая Морган не дернула меня за руку. Мы негласно кивнули друг другу, когда я показала жест «сука, прижмись ко мне жопой». Или иначе — «защищай мне спину». Лопатками я чувствовала лопатки коллеги. И обе мы устремились рывками на соперников: я взмахнула катаной наотмашь, почти отрубив голову самого плотного из ковчеговцев, а Раэна метко попала ножами в глаза двух других по ее стороне битвы. Тяжелая лысая голова мужчины повалилась вниз, порвав лоскуты кожи, что пытались ее удержать на шее. Меня забрызгало из артерий. Ещё взмах — и соседний противник полёг с прорезанной гортанью. Из чёрной дыры надувались кровавые пузыри, и видно было, как умирающий пытался глотать.
Вдруг боевой клич позади заполнил коридор. Мы обернулись.
— Твою мать! — выругалась Морган, чуть плотнее прижавшись ко мне спиной. — Оф, ты должна была следить за появлением подмоги! Ты что тут делаешь?! Ещё и мою катану взяла! Тебя прирежут!
— Если бы я осталась в крыле «С», то вот точно бы валялась с дырой в башке!
— В смысле?!
— В самом прямом! Леви! — закричала я, надрывая связки. — Дава-а-ай!
И прогремел взрыв, поднявший облако пыли в воздух. Нас отбросило на пол, и я поспешила закрыть Морган лицо. Полетели бетонное крошево от стен и ржавые железные щепки, поцарапавшие мне щеки и открытые кисти рук. Потом пространство засквозило жареной плотью, запах которой был столь густым и осязаемым, что мы задохнулись. Я подхватила Морган и вывела в другой блок здания.
К нам ввалился Цефей с противогазом на лице, модернизированным под стимпанк. Он выстрелил в кого-то позади себя и подскочил к нам.
— Целы? — Он проверил наши лица. — Там ещё толпа рвётся, я их подорву, а вы бегите вперёд.
— Что вы мутите? — Морган вытерла засыпанные песком глаза. — Это вообще не по плану!
— Морган, ты ещё не поняла, что мы сюда пришли не за жизнь бороться, а чтобы нас убили? — рыкнула я, чуть тряхнув ее за плечи. — Неужели не поняла, что в группе неладно? Трой умер, ты знаешь?
— Я… догадывалась. Но ведь Эсфирь сказала, что он в порядке!
— Умер он, Раэна, умер! А знаешь, почему?!
— Почему?
— Потому что в группе предатель!
— Кто?!
ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ
— Не может быть, — прошептала я, когда Ричард, наконец, рассекретил личность агента. — Так ты знал ее, Ян?
— Да, она привела меня в Ковчег.
— Ты понимаешь, что это значит?
— Осталось понять, на кой черт она это делает. — Нас прервал звонок телефона Ричарда. Тот стелился по полу без сознания, изнасилованный сначала ломом, а после — острым багром. Его лицо было вымазано дерьмом и кровью, в луже из которых он и лежал. — Этот уже вырубился. По этому телефону он говорил только с агентом и своей правой рукой.
— Надо привести его в сознание, чтобы он поговорил.
— И что он скажет?
— Сначала пусть успокоит их, что он в порядке.
— Разумно.
Ян вынул из зада лидера багор и отбросил в сторону. Кошмарно порванный анус кровоточил, и когда Дамьян поднял Ричарда, то прямая кишка вывалилась и с плеском шлепнулась на стул. Розово-фиолетово-алая, похожая на огромного дырявого червя. Дыры те были оставлены остриём багра, что любезно купил нам Леви. Я плеснула нашатырь в лицо пленника, и тот пришёл в себя.
— На, скажи, что в порядке, — Ян сунул ему телефон.
— А-алло, — слабо прохрипел Ричард. — Да, агент, и тебе привет. — Он с ужасом смотрел в наши жестокие глаза. — Я просто забухал. Да, помню, что завтра будет. Скоро приеду. Отбой.
— И что же, вы знали, что Антихристы нападут завтра? — спросила я, скрестив в неудовольствии руки. — Какого черта?
— Это естественный отбор.
— Какой нахуй отбор! — Ян ударил кулаком в челюсть. Ричард снова перевернулся вместе со стулом, смешно дёрнув ногами. — Мы для вас кто?! Звери?! Мила, неси бензин! Сил больше нет моих!
— Вы же обещали отпустить меня! — забегал он глазами, как прижатая кошками мышь. Его же кишка упала ему на лицо. — Айзек, ты что сделал со мной?!
— Естественный отбор для чего? — я взяла Яна за руку, прерывая тем его злобу, и подошла к Ричарду. — Мы поняли, что стычка спланирована с самого нашего приезда, но ради чего?
— Чтобы отобрать лучших! Она собирает армию, чтобы повторить успех Гитлера!
Я непонимающе улыбнулась, скорее не от смеха, а от глупости сказанного. Яну тоже мечта агента показалась сказочной и исключительно недостижимой.
— Гитлер в конце концов помер, а немцев прижимают до сих пор. О каком успехе речь? — насмехался Ян. — Вы серьезно? Армия нацистов-фанатиков?
— Гера не просто богатая шишка. Она хочет устроить мировую войну, как в тридцать девятом. Вы ещё не поняли что ли? Она просто такой же исполнитель, как и я. Над ней сидят президенты стран, которым выгоден переворот и смена власти по миру! Я и ваш «иуда» просто пыль, на которой будет построена армия. Просто сборщик достойных.
— Причём тут естественный отбор-то в итоге? Ну, вырезали бы мы Антихристов, они — нас, а дальше? — не понимал Ян. — Куда я попал… — покачал он головой.
— Лучшие станут особой командой, которыми будет лично руководить новый правитель мира. Во всех странах есть агенты, которые собирают по городам группы, а лучших ребят высылают на службу мирового масштаба. Ты тоже должен был пройти инициацию, и тебя бы направили в Россию для шпионажа. Ты хоть представляешь, кем мог стать, Айзек?
— И в тридцать девятом были такие «агенты»?
— Конечно! А ты думаешь, почему та же Америка осталась в победителях? Если бы не работа наших шпионов, то Германия бы трахнула всех в жопу. Там и подтасовка фактов, и кража важных документов, и правильная пропаганда, и ложные вести. Миром тихо правят такие, как мы. Все не случается просто так — у всего есть выгода, особенно у чего-то глобального. Парень, это истинная алчность.
— И что запланировано на завтра? — вмешалась я. — Вы специально устроили войну двум группировкам, хорошо. Вы хотите, чтобы мы убили друг друга сами, а лучшие остались вам на блюдечке, хорошо. Но теперь говори, какой у вас план! И поверь, если соврёшь, то багром в заднице ты не отделаешься!
— Поклянитесь, что не убьете! Я скажу, только обещайте, что дадите бежать! Я ведь и сам мишень в этих игрищах, поймите! Я тоже жить хочу!
Мы с Яном переглянулись.
Я решительно помогла Ричарду принять нормальное положение — сидя на стуле, и срезала путы на руках.
— Хорошо, я клянусь. Ричард, и ты пойми наше желание жить обычной жизнью. Давай хоть в этом мы поможем друг другу? Мы тебя залатаем и тихо посадим на самолёт куда-нибудь в Аргентину, а ты дашь все, что поможет выжить и нам.
— Х-хорошо! Тогда слушайте! Мы точно знаем, какими путями вы пойдёте, потому что она принесла нам план вашего передвижения..
СЕЙЧАС
— Что?! Вы серьезно? Гитлеров «успех»? Это смешно!
— Да, Морган, это не просто «группа мелких террористов», как мне когда-то сказали. Это огромная секта, поклоняющаяся мировому господству и нацизму! — рыкнула я. — А знаешь, почему мы не шутим?
— Почему?
— Потому что лидер, за которым так спешит Эсфирь, уже давно сидит в нашем убежище.
— И спешит Эсфирь не чтобы убить его, — главного врага — а потому что он ее напарник, — наконец сказал Леви.
— Да, Морган, ваша любимая «мамочка Эс» все это время была врагом, — сказала я. — С самого начала я чувствовала, что она та ещё гнида, а вы всё целовали ей ноги.
— Но Эсфирь не такой человек! Она же пришла к нам совсем невинная! Она была такая добрая!
— Да, — кивнул Цефей, — а потом ей предложили власть и кучу денег. Кто же устоит от таких ништяков, а?
— И зачем ей все это? — почти плача, спросила Раэна. — Почему она отправила нас сюда, хотя знала, что нас убьют?
— Потому что мы должны быть их развлечением, — рыкнула я.
— А если более серьезно, — поправил меня Леви, — потому что они хотят, чтобы мы сами убрали друг друга, а лучших сразу доставили в апартаменты Рицемары. Был ещё план: Эсфирь и Ричард смотрят за нами, проверяют способности, самых лучших отдают Рицемаре, а идиотов лично убивают. Но это долго и затратно. Вдруг кто-то не захочет, чтобы его убивали, — а никто не захочет — и убьёт ту же Эсфирь? Проще, когда мы сами оставим им после войны самых способных.
— А мы с Яном стали тем яблоком раздора! — вскрикнула я злобно. — Нас специально сунули по разные стороны баррикад! И Эсфирь специально запрещала мне встретиться с ним, чтобы я начала нарушать правила и после всего этого устроила войну! Она знала, эта чертова сука, что я не смогу сидеть терпеть! И она знала, что я пойду туда. Это был их план, поэтому за мной никто и не следил!
— А наркотики? — зажато спросила Морган.
— Эсфирь. Она так мило заботилась о Трое, хотя лично подмешивала ему в алкоголь кокаин! Смотрела, как он умирает! И ей было плевать!
— А Трой..
— Да, он мёртв. Но сейчас будет ещё больший сюрприз, — я достала рацию. Сказала: — Блок «В». Комната управления.
— А ты в итоге… вернула Дамьяна?
— Да. Он остался в убежище. Все в порядке.
— Я рада за тебя. Трой хотел тебе помочь, мне жаль, что он не дожил до этого момента.
— Всем нам жаль, — ответила я. — И очень больно.
— Особенно жаль, что я так и не смог с ним поговорить, — донёсся голос Нейтана за спиной Морган. Она неверяще обернулась, зная, кто стоял рядом. — Привет, Ран.
Она молча бросилась к нему в объятия.
— Нейтан! Я не верю! Ты жив! — Морган прыгнула на него, хватаясь за шею. А я видела, как он просиял. Как тепло и любовно он поймал ее, и как нежно поцеловал в лоб.
— Морган, я давно хотел сказать тебе… Что я… Ну..
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — тихо проронила она, явно плача. — Я тоже тебя люблю, Нейтан.
Мы с Леви вышли из помещения, желая дать им хоть одну минуту спокойствия. Я чиркнула спичкой, подкуривая сигарету. Цефей сказал:
— Пиздец. Здесь должен был быть ещё и Троян.
— Да, должен был. Мне тоскливо в душе без него. — Я чуть было не расплакалась, вспомнив его последние слова, слабо сказанные мне в ухо.
Он прошептал всего три предложения, которых я забыть не посмею.
«Эсфирь сыпала».
«Я люблю тебя».
И самое пронзительное, от чего я хотела рыдать: «Убей меня».
— И куда мы потом? — перебил мои душевные рыдания Леви.
— На свободу. А потом мы вернём им должок.
— Эсфирь я убью сегодня. Эта сука… Я даже слов подобрать не могу, блять!
— Да, она умрет сегодня. Это точно. Я вспорю ей живот, клянусь!
— В очередь тогда вставай. Ну, — он глянул на часы, — пора. Сейчас они, думая, что мы в блоке «А», рванут через соседний пролёт. Нам надо быстрее бежать к детонатору.
— Окей, — я нырнула головой в помещение, где застала страстный поцелуй и чуть смутилась. — Ребята, потом! Быстро, за мной! Мы тут не сдохнем!
И мы двинулись вперёд. Я на бегу достала револьвер Троя и замкнула нашу цепь, оставшись позади группы. Целью было прорваться из здания живыми и убить Эсфирь, за которой мы и пришли в этот заброшенный завод. Выбить информацию о Рицемаре и пристрелить, чтобы потом спокойно бежать из города и временно забыть обо всем, что мы потеряли и что получили.
Леви приказал нам бежать вперёд, а сам остался ждать врагов у коробки с детонатором. Нейтан поцеловал Морган в лоб и рванул исполнять свою задачу, а я подцепила ее за руку и повела за собой.
— Куда мы? — спрашивала она, еле догоняя меня.
— С той стороны сейчас прорвётся ещё толпа, если ее не убрать, то Нейтан погибнет. Он идёт в другую сторону, там тоже несколько сторожил. Если мы сейчас пропустим, то они пойдут как раз на Нейта, а там он один уже не справится с таким количеством.
— А не проще просто поймать Эсфирь и свалить отсюда?!
— Проблема в том, что она сейчас пробирается сквозь толпу в самый центр. Она не знает, что Ричарда там нет, потому свято верит, что, добравшись до туда, будет спасена от ковчеговцев. Мы сейчас должны либо догнать ее, либо уложить всех, чтобы ее не прикончили раньше времени.
— Да пусть сдохнет!
— Нам нужно узнать, кто такая наш агент! Иначе это все бессмысленно!
Мы на лету завернули за угол, где я налетела на мужчину из вражеской группы. Тот пошатнулся, и мы оба завалились наземь. Морган сразу рванула в эпицентр массы, а я наперегонки с тем мужчиной поползла за катаной. Как в идиотских боевиках он оттащил меня за ногу, и я почти схватила оружие, но смогла лишь ободрать колени и ладони, когда оказалась на метр дальше от своей катаны.
Но это не был фильм, где все главные герои остаются счастливы и здоровы. Нам хотелось быть хотя бы живыми.
Он схватил меня за череп и безжалостно ударил об землю. Я почувствовала, как стеклянное крошево разрезало мне кожу головы. Как банка от консервов с варварски открытой острой крышкой рассекла мне висок. И как застряли зубцы в тонкой кости, скрежет от которых слышался слишком громко.
Я пнула его между ног так, что лопнуло яйцо. Я убедилась в том после — когда оттолкнула от себя, выдрала из своего виска ту жестяную банку, и, схватив разбитый кирпич, раздавила его голову. Я била до тех пор, пока не обломала себе ногти и не содрала кожу с пальцев; до тех пор, пока вместо лица на меня не посмотрели раскрошившиеся лицевые кости и раздавленные глазные яблоки. Его череп стал напоминать плоскую лепешку, пока жидкие красноватые мозги вытекали, как жидкое дерьмо, через трещины и сколы. Комок чего-то липкого прилип мне на лоб, я предположила, что это был кусочек продолговатого мозга с осколком хряща.
Я встала, оперевшись о катану, и брезгливо прорезала брюки убитого над бугорком из члена и яиц. По ногам стекала кровь, а яйцо действительно лопнуло, круглым розовым комком выступив из волосистой кожи мошонки. Я плюнула туда и оглянулась. Вовремя, как оказалось: Морган не справилась, и над ней глумились двое из оставшихся живых ковчеговцев. Один толкал пистолет в ее рот и ржал, пока второй нашаривал под брюками ее вагину. Отвратительные создания, совершенно мерзкие и недостойные жизни. Я резанула первого по запястному суставу, и рука с пистолетом упала на колени Морган. Она быстро среагировала, схватив оружие и выстрелив в того, чьи руки пытались найти ее клитор.
Я рухнула рядом, оттолкнув тела убитых. Уронила свинцовую голову ей на плечо и закурила, выбросив пустой коробок от спичек.
— Ты вся в крови, — слабо прохрипела она. — Жить будешь?
— Буду, все нормально. — Я протянула сигарету ей. Она затянулась из моих рук. — Сейчас Леви должен подорвать их. — Я взглянула на часы. — Уже скоро. После взрыва будет время подумать.
— Ты плохо выглядишь, Оф. Дай я посмотрю.
Я подняла голову с ее плеча и позволила посветить на себя фонариком. В темноте я не замечала, что в глазах двоилось, но при свете поняла, что состояние мое было хуже, чем я ощущала.
— Тебе висок пробили, — испугалась Морган. — Оф, я вижу через щель твои мозги!
— Это та сраная банка, — устало выдохнула я. — Меня приложили головой прямо на острый край. Всегда боялась этих жестянок.
— Ещё раз ударят, и ты труп.
— Запомню. — Прогремел взрыв. Я снова закрыла собой малышку Морган, боясь, что ржавые балки полетят на неё. Но кроме поднятой пыли ничего не случилось. — Порядок?
— Да… — она тяжело огляделась, — да. Оф, не переживай за меня. Спасай себя в таких случаях, хорошо?
— Ты мой друг, Морган. Я не могу допустить твоей смерти. Троя я уже потеряла, не хочу терять и тебя. Если я в силах, то я буду это делать до последнего!
Она обняла меня. Неловко поцеловала в губы. Чуть серьёзнее, чем могла целовать мать, но не переходя за грань. Уткнулась лбом в мой и сказала:
— Ты стала такой сильной. Я горжусь тобой, Оф.
— Обещаю, мы выберемся отсюда живыми.
Мы поднялись и побежали дальше. По плану должны были встретиться с Фаустом, но пустые коридоры сменяли коридоры, и я поняла, что что-то случилось. Плюнула на головокружение и вкус подступающей рвоты, сжала крепче рукоять и побежала быстрее.
Мы ворвались в зал, где Нейтан добивал врага в рукопашную. Я успокоилась, но Морган вдруг сорвалась на бег, обнажая свои клинки. Миг, и пуля пробила ее грудь. Морган не успела добежать до ассасина, затаившегося в темноте — она рухнула на колени и простонала что-то о том, что в порядке. Я выстрелила в ответ, попав в шею противника, и кинулась к Раэне, уже упавшей лицом в камни.
— Морган! — завопила я, падая рядом и хватаясь за ее плечи, чтобы поднять.
Как в бреду. Я не чувствовала ни боли, ни слабости, ни того, что меня могли убить. Я закричала ей что-то, смахивая с лица грязь, но не понимала, что кричала и о чем умоляла.
ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ
—..Нет, Ян, ты не идёшь! — зарычала я ему в лицо. — Слышишь меня?! Не идёшь!
— Я не отпущу тебя туда одну! — он дрожал от злобы. Такой лютой, что мне было страшно с ним спорить. Но я не имела права рисковать его жизнью. Я готова была взвалить все на свои плечи, лишь бы мой свет остался гореть. Мой Дамьян остался жить. Я готова была отдать свою жизнь, но не отдавать его. — Мила! Я тебя свяжу!
— Да услышь ты меня! Я справлюсь, слышишь? Поверь мне и останься тут! Я умоляю тебя!
— Нет, даже забудь думать о таком! Серьезно, Мила? Ты пойдёшь воевать с Ковчегом?! Прости, но ты слишком самонадеянна!
Он схватил меня за плечи и прижал спиной к стене. Я оскалилась, вывернувшись из его хватки, и зашипела в лицо:
— Я иду туда!
— Нет! — рыкнул он в ответ.
Я толкнула его в грудь, он развернул меня и снова прижал к стене, заломив руки за спиной. Я беспомощно дернулась, прижатая лицом в белые обои, но продолжила шипеть на него. Так глупо, но его руки, скользнувшие в злобе по моему животу, чуть поубавили пыл. Я недовольно подалась ягодицами к его паху. Ян понял это правильно. Или нет.
Ладонью проник под брюки и спустился вниз. Я запыхтела, пытаясь вывернуться, но Ян толкнул меня и вжался телом сильнее. Его губы щекотнули мне мочку уха. Лопатками я ощутила силу его сердца — оно билось так яро, что гулко стучало по моим костям. Мне не оставалось ничего, кроме как сдаться. Расслабила бёдра, и Дамьян смог скользнуть под ткань нижнего белья. А там пустил пальцы дальше. И глубже.
— Ян, не здесь.
— В доме все равно пусто, — сказал он и задрал мне руки наверх. — Или ты не хочешь? — Он стянул брюки и сквозь трусы прижался наливающимся членом ко мне. Слишком высокий — мне пришлось встать на носки, чтобы потереться ягодицами. — А, Мила? Не хочешь?
Я хмыкнула рассерженно. Он улыбнулся.
Стянул брюки и с меня.
— Ян, ты больной человек, — бросила злобно я. Хотела толкнуть его, но он крепче сжал мои руки над головой. — Ты извращенец.
— Я? — рассмеялся он, пустив член меж половых губ. — А не ты ли от обычных касаний возбудилась? — Недолго скользил по клитору, чтобы после резко войти полностью.
С моих губ сорвался удивлённый стон.
— Ты красиво стонешь, Мила, — выдохнул он мне в шею. Я отвернулась. — Что мне нужно, чтобы ты кричала?
Я промолчала, хмурясь.
— Не-ет, молчание не прокатит, — он снова толкнул меня. Я промолчала снова, хоть далось это нелегко. — Тогда я буду злым сегодня. Наш первый секс был цветочком. Второй ты запомнишь навсегда.
Я прикусила губу в ожидании. Почему-то стало страшно.
— Ты же не будешь багром меня насиловать? — не сдержалась я, тихо пискнув.
— Нет, конечно, — дернулся Ян, как от пощечины. — Ты с ума сошла?
Снова он двинулся внутри. И вдруг взял такой темп, что я не смогла не кричать. Слишком стремительный, слишком жестокий, слишком неостановимый. Ян лупил меня по ягодицам так, что я переставала чувствовать кожу, и он душил меня по-настоящему, что перед глазами темнело, а губы щипало.
Он не входил, но испытывал мое тело на прочность. Мои волосы в его руках, сжатые и натянутые, что ныла кожа головы и щёлкали вырвавшиеся с корнем прядки. Ян вдалбливал меня в стену, не останавливался ни на миг, и смазка бесконечно сочилась на пол. А когда его пальцы собственнически надавили на клитор, то я издала самый протяжный вопль и стон за всю свою половую жизнь.
— Я-Ян, я хочу, чтобы ты тоже стонал, — попросила я. — Меня возбуждает твой голос..
Дамьян усмехнулся той просьбе и перестал молчать — он тоже застонал, вгоняя в меня член. Шипел и выдыхал так похотливо, что я всецело забывалась в его объятиях. Красивые хрипы, полные чувств и сил, заставили кончить. Я будто нырнула в прорубь, но водой была лава.
— Я слишком тебя люблю, чтобы отпускать, — сказал он, пуская в меня горячую сперму.
СЕЙЧАС
— Оф, иди вперед, — попросил Нейтан. Он поднял Морган на руки. — Я на выход. Справитесь? Почти все готово.
— Д-да, — кивнула я непонимающе. — Все нормально, иди. Разберусь.
Я поднялась и побежала в другую от товарищей сторону. Мне оставалось только убить Эсфирь. Я обратилась к Леви через рацию:
— Цефей, ты тут?
— П-привет, О-Оф, — мокро прохрипел он. — Я-я прочистил д-дорогу.
— Что с тобой?
— Три п-пули.
— Черт! Леви, я иду!
— Н-нет, иди к Эсфирь! Я ж-же не просто т-так рисковал?
— Леви!
— И-иди, Оф.
Я закричала снова, но рация больше не говорила со мной. Я зарыдала, решая, куда идти.
— «Если я пойду за Леви, то упущу Эсфирь, а если пойду за ней, то Леви умрет», — мысли летали так быстро, что я не могла сконцентрироваться и заставить их молчать. — «Но я могу сделать и то, и другое, но ценой жизни. Если я вытащу Леви и пойду сквозь набежавшую толпу в одиночку, то умру, но есть вероятность, что поймаю Эсфирь и успею доложить по рации все, что она расскажет. Но слишком много риска! Черт, зачем мы вообще ее отпустили?!».
Я не знала, куда идти. Не могла бросить Леви и не могла упускать Эсфирь. Ничтожество.
— Оф, иди в-вперёд, — попросил голос из рации. — Я знаю, ч-что ты стоишь. Я г-горжусь тобой.
И я побежала.
Эсфирь нашла в зале столовой и молча ступила к ней навстречу. Она обрадовалась, увидев меня. А после вскинула пистолет и подмигнула правым глазом. Выстрел.
Я была так наивна и сентиментальна, когда считала, что главные герои не умеют умирать. Что я была главным героем.
Я хотела простого счастья, что в борьбе за это стала терять человечность. Стала таять, меняться и переплавляться в урода. Но мы, уроды, так жаждали спокойствия. При словах «счастье» я начинала рыдать, ведь это было именно то, чем жизнь меня обделила. Я нашла себе счастье искусственно, — тем светом был Дамьян. И так больно было закрывать глаза, зная, что он жив, но увидеть его напоследок я не сумела.
Я презирала кровожадность и боялась убивать, но в борьбе за любовь это были те компоненты, которые сделали меня сильной. Наверное, теперь я даже благодарна себе за уродство. Оно лишило меня боли, таящейся внутри слишком долго. Я научилась не болеть. Не истекать кровью перед зеркалом ванной и не резать себя бритвой.
Я научилась резать других. Слишком эгоистично и аморально, но в конце концов… плевать.
Не мы менялись, — нас менял мир, терзая чистые умы и вырезая из нас больных отродьев. Я тоже была чистым умом, но прожитая жизнь в вечном поле боя объяснила, почему я пришла к жестокости. Как я получила гомицидоманию.
Я была здорова, но тленные умы и жестокие руки сотворили во мне дыру. Я была убита ещё до рождения. Мы все были заранее убиты, уже в чревах матерей мозг наш изгнивал и источал вонь. Бессмысленно быть здесь — в мире нет резона даже существовать.
И причина — мы сами, так сильно растлившие себя же.
Вечный цикл, неостановимый уроборос: ломали их, этих обычных людей, а они плодили по миру страдания — свою боль и шрамы, чтобы навеки заключить болезнь в обществе. Человек за человеком, передающий "вирус". Но вирус тот в мозгах. Мы не сможем вылечиться, пока не истребим себя как расу.
Цикл гниения и самоповреждения — выходом станет сожжение.
Больше книг на сайте - Knigoed.net