Отель «Сан Дени» находится в самом центре города. Как всегда, в полдень здесь полно машин и прохожих.
В салоне вовсю работает климат-контроль, но Наташу всё равно душит жара.
— Мы отправили по шлюхе каждому мужику в этом отеле, — говорит угрюмый тип на переднем сиденье. — Дороговата затея.
— Не волнуйся, мой друг, — говорит Мабуши. — Всё окупится. С процентами.
— Я не виновата, что не знаю, в каком он номере, — произносит Наташа. — Они все переехали после того, как я… — она делает глубокий вдох, — после того как я перестала выходить на связь. Я бы вообще не знала, где они, если бы не успела прочитать их переписку, пока старший не заблокировал меня в мессенджере.
Её мутит. Во рту вкус порошка. Она будто с тяжёлого похмелья: бледная, слабая и вялая, с провалившимися глазами. Утром ей было противно смотреть на себя в зеркало.
— Никто тебя не винит, дорогая, — говорит Мабуши.
Некоторое время они ждут. У угрюмого звонит телефон. Несколько секунд он кого-то слушает и поворачивается к Мабуши.
— Одна из девочек только что вышла от мужика. Он подходит под описание, которое нам дала она.
Он кивает на Наташу. Ей нестерпимо хочется плюнуть прямо на пол.
Подъезжает фургон, взвизгнув тормозами. Двери распахиваются, и наружу высыпают одинаково одетые мужчины: чёрные брюки и свободные бордовые рубашки. Охранники доктора. Наташа постоянно видит их на вилле Мабуши.
У каждого из кобуры торчит «Глок», на плече «МП-5». Вооружение не хуже, чем у тактической группы.
У четверых, оставшихся в фургоне, автоматические винтовки, австрийские «Steyr AUG A3». Наташе удалось пострелять из такой в тренировочном лагере Агентства. Инструктор по стрельбе всегда хвалил её за меткость.
Эти тренировки негласно именовали «курсами для пташек». Кажется, будто это было очень давно.
Боевики Синдиката вооружились так, будто собрались брать отель штурмом. И они совсем не скрываются, стоят с автоматами прямо на тротуаре.
— Пошли, — говорит угрюмый и выходит из машины. Наташа, скривившись, выбирается вслед за ним. Мабуши остаётся в салоне.
Прохожие ахают и убираются с дороги. Никто не кричит, не поднимает шум. Мужчины поодаль отворачиваются, втянув голову в плечи. Прямо перед Наташей тучная женщина широко раскрывает рот и тут же захлопывает его ладонью.
Все понимают, что происходит. Все уже привыкли к виду вооружённых людей, и усвоили, что в их дела лучше не лезть.
Бандиты вместе с Наташей проходят к вестибюлю. Никакой паники. Позади всего лишь стало меньше городской суеты, меньше людей и разговоров.
Консьерж бледнеет, когда угрюмый подходит к нему. Тот бросает два неразличимых слова, и консьерж нервно подзывает испуганную горничную, семенит к доске с ключами и отдаёт ей один из них.
— Проводи в четыреста восьмой, быстро!
У горничной подёргиваются плечи, когда она ведёт бандитов к лифту. Шагая за ней, Наташа чувствует острый запах её пота, перебивающий духи.
Наташу мутит всё сильнее с каждым этажом. Когда они останавливаются у дверей четыреста восьмого номера, ей кажется, что её сейчас вырвет.
Консьержка открывает дверь номера. У неё дрожат руки.
Бандиты берут оружие наизготовку. У угрюмого и двух других пистолеты с глушителями. Консьержка хочет уйти, но угрюмый одними губами говорит «стой тут» и взглядом пригвождает её к стенке у двери.
У Наташи к горлу подкатывает огромный ком. Бандиты вваливаются в номер. Она входит вслед за ними.
На кровати никого, только смятые простыни в свежих влажных пятнах. В душе шумит вода. Краны закрываются. Шлёпают по кафелю босые пятки.
Бандиты занимают позиции, направив стволы на дверь ванной. Наташа оказывается зажата между плечами двоих, вставших у стены напротив.
Светловолосый крепкий мужчина выходит из ванной и замирает при виде бандитов. Он голый, мокрый после душа.
Его взгляд упирается в Наташу. В глазах сверкает вспышка узнавания.
— Это он, — выдавливает из себя Наташа.
Гремят выстрелы. Пули рвут тело Джеймса Хаггарта, он дёргается под свинцовым дождём. Всё длится не дольше двух секунд, но Наташе кажется, что прошли часы.
Она не может закрыть глаза. Лицо парализовано.
Изрешеченное тело падает на ковёр — ещё недавно такое крепкое, теперь оно похоже на скомканную бумажную скульптуру в алой краске. Вся стена позади пробита пулями и забрызгана кровью.
Не меняясь в лице, Наташа смотрит, как он умирает. Застывшие глаза уставились на неё. В них застыл один вопрос, который старший оперативник Хаггарт так и не успел задать.
«Почему?»
Ей нечего было бы ему сказать. И она не хочет думать над ответом.
Бандиты набрасываются на ноутбук и телефон убитого как шакалы на падаль. Похватав всё, они спешат к выходу. Наташа всё смотрит на труп Хаггарта, и угрюмый хватает её за локоть и тащит за собой. Она идёт, машинально переставляя ноги.
На выходе из отеля она выдёргивает локоть из его клешни. Наташа садится на своё место рядом с Мабуши, и машина трогается.
— Всё правильно, — говорит доктор. — Тебе нужно было это сделать. Чтобы начать новую жизнь, нужно порвать с прошлым.
Он ещё что-то вещает успокаивающим тоном, но она не слушает. У неё в ушах гремят выстрелы. Он гладит её по колену, но она не чувствует его руки.
— У тебя есть? — спрашивает она. Он кивает, лезет в карман и достаёт похожий на портсигар футляр с порошком и ложечкой внутри.
Во рту возникает желанный вкус. Он стирает оцепенение. Убирает гром выстрелов из ушей.
«Почему?» — спрашивают мёртвые глаза. «Почему?»
Когда они выезжают из города, Наташа уже перестает и искать ответ. Весь путь до виллы доктора её тошнит.