Очень жарко. Отель оказался ещё дешевле, чем показалось на первый взгляд — никакого кондиционера здесь никогда не было. Номер Кирка на втором этаже, окно распахнуто, но это не помогает.
Кирк лежит на кровати в одних трусах, раскинув руки и ноги. Всю ночь он то и дело просыпался: стоило задремать, и он как наяву видел лицо девушки, прятавшей за спиной нож; она вся мгновенно заливалась кровью, и он просыпался, тяжело дыша, и ещё несколько секунд ему казалось, будто она стоит в углу комнаты и смотрит на него из темноты. Дыры в её теле полны запёкшейся крови, и они чёрные, чёрные на бледной коже; руку она держит за спиной и не мигая глядит Кирку в лицо. Кирк тогда приходил в себя окончательно и видел, что в углу никого нет, что это лишь обрывки кошмара, но, засыпая вновь, всякий раз чувствовал чей-то взгляд.
День, безвылазно проведённый в номере, его полностью вымотал: сон превращался в тяжкий бред и не давал облегчения, выйти и освежиться было нельзя, а холодный душ в эту жару спасал всего минут на пять. Солнце палило весь день, а сейчас, вечером, раскалённый воздух втекает в номер, заполняет все комнаты, и от него нет никакого спасения.
Кирк старается ни о чём не думать. Жара, по крайней мере, отвлекает от мыслей, заставляя сосредоточиться на ощущениях. Время от времени на него находит дремота, похожая на душный бред, и в сонной одури ему всякий раз мерещится пробитое пулями обнажённое тело у стены.
В дверь кто-то стучит. Кирк резко садится на кровати, внутренне собираясь.
— Это Райя, — произносит из-за двери знакомый голос.
Кирк, подумав, всё же надевает штаны и только потом открывает.
Райя на пороге, свежая и бодрая. Кажется, что от неё веет прохладой. Она проходится взглядом по телу Кирка.
— Зайдёшь ко мне? — спрашивает она. — Тут скука смертная. Даже телевизора нет.
— Да в общем… — тянет Кирк, пытаясь собраться с мыслями.
— У меня есть пиво, — говорит она. — Холодное.
Кирку вдруг кажется, что она хотела сказать что-то ещё. Он медленно кивает.
— Мне как раз нужно освежиться.
Накинув рубашку, он идёт к ней.
В её номере всего одно кресло, у окна. Райя сидит настолько развязно, насколько возможно: локоть она перекинула через спинку, ногу свесила через подлокотник. В руке запотевшая бутылка, на полу початая упаковка в капельках воды. Кирк садится на кровать и берёт себе пиво.
— Как тебе здесь? — спрашивает она.
— В отеле? Бедно, но у меня нет особых запросов.
— У меня тоже, — она делает глоток. — Я примерно в такой обстановке выросла. В Манчестере было лучше, но там для меня слишком холодно.
— Тут нас труднее найти, чем где-нибудь в центре, — говорит Кирк, как будто ей это не известно.
Она пожимает плечами, потягивая пиво. Она так близко, что Кирк чувствует запах её тела. Он отпивает, не отводя от неё глаз.
— У меня из головы не идёт всё, что сказал этот доктор, — говорит Кирк. — Думаешь, такое правда может быть? Агентство, Америка. Уген, война…
— Мы слишком мало знаем, — говорит она, глядя в окно. — Бенуа велела ждать. Я не против. Не стоит забивать себе голову вопросами, на которые не найдёшь ответ.
— Всё узнаем в своё время, да? — он смотрит ей в глаза. — А пока отдыхаем?
Райя глядит на него в упор.
— Если выпала возможность, ею нужно пользоваться, — говорит она.
Она ставит бутылку на пол и откидывается в кресле.
— Я не кусаюсь, — грудным голосом произносит она. — Ну, почти.
Кирк наклоняется к ней и целует её. Она отвечает страстно, жадно, будто уже давно этого хотела.
— Пойдём на кровать, — говорит она через минуту. — И разденься уже. Рубашку мог бы и не надевать.