В гостевой темно. Свет телеэкрана отражается на стеклах панорамных окон, на прозрачной двери, выходящей на морской берег. В ночной темноте видна обрамлённая светильниками дорожка на песке и маленький деревянный пирс.
Валери не смотрит на экран. Она лежит на кушетке, раскинув руки и уставившись в потолок. Время от времени подносит к губам сигарету. Пепел осыпается ей на майку, но она его не стряхивает.
По телевизору идёт публицистическая передача.
— Как вы считаете, сколько ещё будет продолжаться конфликт с сепаратистами? — спрашивает ведущий. — Я понимаю, никто не может сказать точно, но всё же. Скажите как эксперт.
— Трудно делать какие-то прогнозы по ситуации с Угенской провинцией. Если бы вы спросили меня два года назад, я сказал бы, что эта попытка отделиться от Ревалии заранее обречена на провал, и в течение месяца, максимум двух, правительственные силы правопорядка подавят все сепаратистские движения в Угенской провинции. Но теперь уже выяснилось, что в самом начале волнений сепаратисты были прекрасно оснащены, вооружены и очень хорошо организованы. Оказалось, что мятеж, если так можно назвать эту ситуацию, готовился давно, и всё было заранее спланировано. Никто не мог ожидать, что сепаратисты окажут полиции такое ожесточённое сопротивление, что с ними не смогут справиться даже специальные полицейские подразделения. А когда в город Уген ввели войска, выяснилось, что у сепаратистов есть противотанковые снаряды, есть крупнокалиберное оружие, есть взрывчатка — и они умеют всем этим пользоваться. Ситуация превратилась из гражданских волнений в боевые действия.
— Мы все это помним. Некоторые районы Угена практически сровняли с землёй.
— И даже так армии не удалось установить контроль ни над Угенской провинцией, ни над городом. Военные ведь отступили. Официально это назвали необходимой мерой для сохранения жизней мирного населения, но, думаю, всем очевидно, что армия оказалась просто не готова к такому сопротивлению. И уже больше года идут вялотекущие бои за и город, и за провинцию в целом.
— Да, должен признаться, я сам тогда не поверил, что такое происходит на моих глазах.
— Никто этого не ожидал. До сих пор никто не понимает, откуда у сепаратистов такие ресурсы. Кто их снабжает. Кто их обучает. Кто помогает им продолжать сопротивляться. Уверен, мы многого не знаем об этом конфликте.
Валери переключает канал наугад и попадает на выпуск новостей.
Ведущие привычно уже сообщают, что в операции по задержанию наркоторговцев погибли двое полицейских, ещё трое в тяжёлом состоянии в больнице. Что темпы эмиграции увеличиваются.
Что ещё труп ещё одной девушки обнаружен на морском побережье. Валери прислушивается чуть внимательнее.
Эксперты не нашли признаков насильственной смерти. Похоже, погибшая утонула, но при этом на теле нет одежды, что позволяет усомниться в версии о неудачном купании. Кроме того, эксперты установили, что незадолго до смерти у погибшей был сексуальный контакт по меньшей мере с одним мужчиной.
— Полиция сообщила, что на сегодняшний день не усматривает однозначной связи с аналогичными случаями. Напомним, что при очень похожих обстоятельствах ранее были обнаружены пять погибших — все молодые женщины.
Дальше идут новости спорта, и Валери перестаёт слушать.
Телеэкран бросает блики на её голые гладкие ноги. Свет отражается в раскрытых глазах, на отрешённом лице. Самой себе она кажется большой игрушкой, у которой почти сели батарейки. Если бы не лениво ползущий изо рта дым, можно было бы подумать, что она умерла.
Телефон на кофейном столике звонит. Первые два сигнала Валери пропускает. Потом медленно поднимается и берёт телефон.
— У тебя завтра съёмки, — произносит мужской голос. — С одним мужчиной. Не хардкор. По содержанию классика, без анала.
— Во сколько? — спрашивает Валери. — Где?
— В девять вечера. Студия Большого Майса.
— Поняла.
Положив телефон, Валери оглядывается в поисках чего-нибудь, подходящего на роль пепельницы, и в конце концов бросает окурок в кофейную чашку. Потом выходит на берег, на пирсе раздевается догола и ныряет в ночное море.
Вода холодная и чистая. Нигде нет ничего — ни в тёмном небе, ни в море, нигде. Пустота внутри сочетается с пустотой вокруг.
Здесь пустота уместна. Здесь она уже не причиняет боль.
Медленно загребая воду руками, Валери плывёт.