— Вы устали друг от друга.
— Когда любят, не устают. Он устал. Значит, нет уже любви.
— Да. Похоже на то…
— А без любви — это фарс. Или комедия, или трагедия. Это с какой стороны посмотреть.
— Объясни.
— Если есть ум, то это комедия. Все смешно и нелепо. Если есть чувства, то это трагедия. Прям хочется рыдать и стенать безостановочно.
— У тебя ум. Пусть это будет комедийный фарс.
— А так и есть. Я сначала расстроилась. А потом представила, что в пылу страсти Никита ее схватит за волосы, а у него такой громадный клок в руках останется. Накладные волосы. Шиньон. Уму непостижимо. Меня променяли на лысую раскрашенную обезьяну. До чего я докатилась…
— Зачем ей шиньон?
— Она лысая. Лысая любовница… И раскрашенная как индеец. Смешно.
— Ты ее видела?
— Да.
— Где?
— В кафе, в торговом центре. Они сидели, за ручки держались и глазами друг друга поедали.
— И давно у них это?
— Неделю примерно.
— Откуда знаешь?
— Почувствовала. Он мне еще не изменил, но внутренний настрой его ко мне изменился. По глазам его все видела. Поняла, что есть кто-то…
— А с нашим трупом что?
— Пока ничего. Может, и пронесет. Как рулетка…
— Менты не появлялись?
— Нет. Наверное, дворника пытают…
— Думаешь, он что-то видел?
— Наверняка. У них разница во времени всего две минуты. Они сюда труп принесли, кинули. Всего две минуты прошло. На видео дворник идет оттуда, куда они ушли. Они однозначно пересеклись. Не мог дворник их не видеть.
— А если они на машине были? Могут они быть на машине? Сели и уехали.
— Тогда еще легче будет ментам их найти.
— Почему?
— По пути следования камеры дорожные натыканы. Отсеять непричастных — это один день работы.
— Как?
— Раннее утро. Машин мало. Отсюда выезжало на главную дорогу еще меньше. Всех, кто проехал, собрать и прошерстить.
— Да. На словах легко.
— Да и сделать легко, если есть желание.
— Вот именно. Если есть желание. А его у них нет, как я понимаю.
— Угу. Надо всего лишь проверить, куда, зачем и почему в это время ездили. Алиби проверить. Судя по вчерашним полицейским, большого желания раскрыть это дело они не испытывают.
— Почему?
— Нет профессионалов. Они все разбежались кто куда. А эти просто время отбывают.
— Как повинность трудовую?
— Да.
— Значит, не поймают убийц?
— Навряд ли. Если только родня заставит их работать. А так — голый номер.
— А ты?
— Что я?
— Ты будешь искать?
— Мне это надо? Не надо. Если нас не затронут, то не буду. Он сам пилюльки веселящие глотал? Сам. Заставлял кто-то? Нет. Сам и помер. Хотел ярких ощущений? Получил. Правда, посмертно.
— Так-то оно так. Только ты сама говорила, что это не первые жертвы.
— И не последние. Это не моя работа. Моя работа — кормить людей.
— Хорошее у нас кафе получилось, — перевела мама разговор на другую тему.
— Мне самой нравится. И главное, до самого закрытия все места заняты. Вчера вообще задержаться пришлось.
— Почему?