— Болею.
— Болеешь и на улице ошиваешься? Простудиться не боишься?
— Не боюсь. Врачиха уже приходила сегодня. Больше не придет.
— И ты решил, что ты вполне здоров для улицы?
— Да нет. Я просто пса выгуливаю и бабушку жду.
— Где она?
— В магазин пошла. Сейчас уже придет.
Стояли с мальчишкой, разговаривали и ждали его бабушку. Это я удачно зашла. Бабушка много чего знать может про жителей своего подъезда. Повезло, что Антон в этом подъезде живет, он поможет проследить за наркокурьером.
— Бабуля. Опять ты увешалась как ишак. Говорил же не таскать тяжести, — побежал Антошка к бабульке, увешанной пакетами.
Я тоже подошла и помогла донести пакеты старушке до лавочки. Не слабые у нас старушки пошли. Шварценеггер отдыхает. Пакеты столько весят. И это при том, что половину у бабульки внук забрал. Как она это все до дома дотащила.
— Вы к нам?
— Да нет. Просто Антошку знаю. Вот собаку выгуливала.
А бабулька-то выдохлась. Стоит отдышаться не может.
— Вам на какой этаж?
— На третий. Сейчас отдохну…
— Сидите, отдыхайте. Я вам потом наверх помогу донести.
— Спасибо. А то думала, что не дойду.
— Так столько тащить. Ужас.
Спустя минут десять медленным шагом пошли до их квартиры. Антон своего спаниеля уже выгулял, и Грейс набегался от души. Идем по лестнице, бабулька на тяжелую жизнь жалуется. Я слушаю. Вдруг мимо нас проскакала та самая подружка немца. Я же фотографии ее видела и сразу же узнала. Вот везение. Старушка сморщила нос, как будто в дерьмо наступила.
— Не любите соседку? — спросила наивно я.
— А чего ее любить. Плохая выросла девчонка.
— Почему плохая?
— Гуляет с кем ни попадя.
— С чего вы взяли?
— Чай будешь? — поинтересовалась у меня бабулька.
— Не откажусь, — скромно согласилась я. А как еще разговорить человека, если не за чашкой чая?
Сняли верхнюю одежду. На кухне возле стола расположились. Грейс, как воспитанный пес, прилег в прихожей, чтоб никому не мешаться. А старушка начала рассказывать мне про эту девицу.
— Ты вот спросила, почему плохая она.
— Ну да, интересная у вас была на нее реакция.
— А другой и быть не может. Она сама вредная и скандальная. И сожитель ее такой же. Все к подросткам цепляется.
— Они в своей квартире живут или снимают?
— В своей. Мать ее померла. Вот она и пошла по рукам.
— А отец?
— Не было отца отродясь.
— Мать ее померла, когда она маленькой была?
— Нет, уже взрослой. Года два, как соседка одна осталась. Завела себе сожителя. Он ее колотит почем зря.
— Вы откуда знаете?
— Так соседка эта наша сверху. Как начнет он ее долбить, так все не спят.
— За что он ее?
— За все. За то, что работать не идет.
— На работу гонит? Это правильно. Но зачем руки распускать?
— Так работа-то…
— Что-то не так с работой?
— Она не совсем работает. Гулящая она. В этом ее работа заключается.
— Понятно. И что? Часто мужиков меняет? Она их домой приводит?
— Нет. У нас тут в соседнем доме одна сводня посуточно сдает квартиры. Она туда клиентов приводит. А сюда ни-ни. Ни разу не приводила.
— Это хорошо. Представляете, что бы тут было, если она сюда начала приводить своих хахалей?
— Ну да. Бог миловал.
— Она прям над вами живет?