— Насколько выше?
— На голову.
— В чем одеты?
— Во все черное. Но один в ярких кроссовках.
— В каком смысле ярких?
— Они у него светятся.
— Полностью?
— Подошвы. И шнурки вроде бы.
— Куда они ушли?
— Не знаю. Больше ничего не знаю.
— Тебе напомнить, что на кону? Сказал «а», говори и «б». Куда они ушли?
— Сели в машину.
— Марка, цвет, номер?
— Вроде красная. Темно было.
— Форма, цвет, марка, номер?
— Машинка маленькая. В таких только женщины ездят. Цвет вроде красный. В марках не разбираюсь. Номер я не видел. Он грязью был заляпан.
— Если показать на фото, марку машины узнаешь?
— Да.
Вызвала конвойного. Мой полицейский забежал вместе с конвойным. Конвойный чуть ли не приседает передо мной. Два раза «ку». Этот спектакль играем для дворника, чтоб этот лопух поверил, что я большой начальник, хоть и маленького роста. Вышли в коридор пошептаться. Выложила все, что узнала.
— Как теперь определить марку машины? — горюет полисмен.
— А интернет на что? — выдвигаю я аргумент.
— Здесь защищенная сеть. Нельзя.
— У меня на планшете интернет. Будем показывать марки малолитражек.
Зашли в кабинет. Стали показывать дворнику малолитражки. Он одну вроде опознал. Неуверенно, но опознал.
— Теперь главный вопрос. Куда они поехали?
— Не знаю.
— Подумай хорошо.
— Не знаю.
— Тогда наша договоренность аннулируется. И мы приступим к плану выдворения твоих соплеменников.
— Не знаю!
Уперся рогами. Баран! По глазам же видно, что знает. Но сказать для него страшнее депортации. Больше он ничего не скажет. Почему? Боится своих подставить? Кого? Надо подумать. Зашел конвоир и увел дворника. Мы поблагодарили за помощь и поехали в кафе. Менту сегодня еще дежурить. А мне думать. На голодный желудок мне работается плохо. И без сладкого мозги вообще не шурупят…
Приехали в кафе. Не стали задерживаться в общем зале. Устроили «совет в Филях» в офисе. Стали обсуждать, что дальше делать. Вот насколько легче работать с человеком, который загнан в угол. Куда только его гордыня делась… Сходила, принесла кофе со сладким себе и полицейскому. Достала бумагу и ручку.
— А это зачем?
— Будем чертить схему.
— Схему чего?
— Схему, куда могла деться машина.
— А-а-а-а, — протянул разочаровано и скептически.
— С чего такой скепсис? Вот смотри. Отсюда выходят несколько путей на дорогу. Если быть точнее, то три. Там везде есть камеры слежения.
— А нам-то что это дает?
— Много. Мы знаем время, когда они были возле кафе. Знаем, что в машину село двое мужиков. Теперь только надо отсеять нужную нам машинку. Просмотреть камеры с этих трех дорог в разных направлениях.
— Так это знаешь, сколько работы?
— Немного. Шесть утра. Машин мало. Придется поработать. А как ты хотел? Лучше будет, если ты видео с камер скачаешь. И покажешь…
— Кому? — удивляется он искренне.
— А как ты думаешь, кому? Ты помощь просил? Просил. Я тебе помогаю? Помогаю. Давай делиться информацией. Одно дело делаем…
— А тебе-то что до этого дела?
— Не понимаешь? Они зря мне под дверь детского кафе труп подбросили. Я хочу их проучить так, чтоб другим неповадно было со мной так шутить. Давай делиться информацией. Ты мне, я тебе…
— Делиться? А ты мне что дашь взамен? У меня служебная информация.
— Я смотрю, тебе палец в рот не клади, по локоть откусишь. Иди и сам работай. Адью, мон шер…
— Я пошутил. Хорошо. Я достаю видео с камер. А ты что делать будешь?