Только села за стол. Думала разобрать текучку. Опять стук.
— Кто там?
— Иришка, это я.
Принесла же нелегкая. Это мой бывший муж. Не вовремя он приперся отношения выяснять. Ох, не вовремя. Подошла к двери и просто закрыла ее на замок. Хорошо, что он без разрешения не осмелился войти.
— Ты не хочешь меня впускать?
— Угадал. Не хочу.
— Иришка, давай поговорим.
— Иди домой. Нам говорить не о чем.
Никита стоит за дверью, не уходит. И вдруг слышу, его кто-то спрашивает, на месте ли я. Придется дверь открыть. Мент пришел. Мог бы и попозже появиться. Как я теперь от нежелательного свидетеля избавлюсь?
Открыла дверь. Выглянула в коридор. Надо убедиться, что никто ничего не видел. Никита не в счет. Он никому ничего не расскажет. Затащила мента в офис за руку. Никита сам успел просочиться. Смотрю, мент уже пожалел о сделанном. Глаза забегали. Того и гляди, убежит вместе с делом. И второй раз притащить дело я его заставить не смогу.
— Никита, иди домой.
— Это кто?
— Полицейский.
— Иришка, ты опять во что-то влезла?
— Не твое дело.
— Как раз мое. Я твой муж.
— Бывший.
— Официальный. Но это не важно. Мужья бывшими не бывают. У тебя, как я вижу, так и осталась привычка дергать смерть за усы.
— Что тебе надо?
— Просто поговорить.
— Хорошо. Приходи завтра. Поговорим.
— Точно?
— Обещаю.
Никита вышел из офиса. Я сходила, принесла нам покушать. Себе только кофе и пирожные. Полновесный обед менту. Удобно устроилась в кресле и села изучать документы, пока полицейский утолял голод.
Честно говоря, фактов полисмен нарыл с гулькин нос. Это не дело. Это какая-то филькина грамота. Самих документов было мало. Экспертиз еще меньше. Были фотографии. А основная масса документов — это сопроводиловки и постановления…
Я просто отксерила нужные мне документы. Все равно голова сейчас не варит. Ночью почитаю и маме дам. Может, совместными усилиями найдем, за что зацепиться. Одна голова хорошо, а две лучше. Дело положила перед следователем. Дала понять, что в деле мне больше ничего не нужно.
— Все готово.
— Вы зачем отсняли документы? И фотки трупа зачем засняли?
— Ночью почитаю. Тут думать надо. А фотки… Показывать-то мне что-то надо для опознания. Вдруг его кто здесь видел…
— Ничего у вас не получится.
— Поживем — увидим…
Пришла домой уставшая. В кухне мама сидит. Грустная.
— Что случилось? Что тебя расстроило?
— Да…
— Не хочешь говорить?
— Бабульки тут новость одну обсуждают. Дед, который был сторожем в этом гаражном кооперативе, умер от отравления суррогатом.
— Мне вчера мальчишки сказали. Я думаю, что его отравили. Не сам он себе отраву выпить купил.
— Кто отравил?
— Не знаю. Может, жильцы, которые у них квартиру снимают. Я не верю в такие совпадения.
— Почему думаешь, что отравили? Может, он сам паленку с рук купил?
— Мам. Он водку покупал только в больших магазинах. Там паленая водка не могла продаваться. Исключено. Я с его другом поговорила.
— Может, купил с рук? Просто денег не хватало на нормальную.
— Нет. Он боялся ослепнуть и умереть, как один его друг в девяностые. Это я точно знаю. Ему эту метиловую водку кто-то подсудобил.
— Кто? Дочь? Зять?
— Навряд ли. Они на его пенсию жили. Им невыгодно было его убивать. Чтоб выпить и закусить, им его пенсии хватало. Квартиранты, я думаю. Сейчас в долги загонят дочку с мужем. И отожмут у них квартиру за копейки.
— А дочь куда?
— «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Или в чистое поле, или в могилу. Какой вариант больше нравится?
— Бабульки просили тебя помочь.
— А чем же я могу помочь? Я не следователь. Будь я родственницей, то могла бы написать заявление об убийстве. Но я им никто.