— Уже нет.
— Официально я твой муж.
— Так это только на бумаге.
— Я тебе не изменял.
— Знаю.
— Что тогда? Почему собралась разводиться?
— Ты жаловался на кандалы. Мы тебе с мамой дышать не давали. Душили бедолагу. Вот я тебя и освобождаю от этого всего. Радуйся, барыня вольную тебе дает.
— А я тебя просил?
— Не просил.
— Я хочу, чтоб между нами все было ясно.
— Между нами и так все ясно. Куда ясней. Мы разводимся…
— Я не хочу разводиться.
— Это уже не важно. Главное, что я хочу.
— Я не дам тебе развод.
— Это не тебе решать. В загсе не хочешь, разведут через суд. Детей у нас нет. Общего имущества нет. Так что разведут быстро.
— Зачем тебе все это? Я был плохим мужем?
— Был хорошим. Собирался быть плохим.
— Ты себе кого-то нового нашла?
— Ты хотел свободы? Ты ее получил. Я тоже хочу свободы. Просто уйди и не мешай мне жить.
— Так я тебе уже мешаю. Понятно. Кто он?
— Моя личная жизнь тебя уже не касается.
— Мы муж и жена! — заорал он, уже не сдерживаясь.
— Были, Никита. Мы были мужем и женой до вчерашнего дня. До твоих слов. До того момента, как ты собрался мне изменять. Бы-ли, — проговорила я по слогам. Может, так он меня услышит…
Понимая, что он просто так не отстанет, вышла в зал к посетителям. Уж там ему затруднительно будет орать. Воспитание не позволит. Да и дети кругом. Не проорешься. Напугаешь малышню. Скажете, что детьми прикрылась? Ну да, прикрылась. Трусиха. Признаю…
А Никите, судя по всему, поскандалить захотелось. Для того и пришел. Как много узнаю про своего бывшего мужа. Он еще и скандалист…
Я думала, что он обрадуется. Наконец-то. Сбылась мечта идиота. Ура! Освободился от набившей оскомину постылой жены. А тут он возмущен и оскорблен, что за него с другими дамочками на когтях не дерусь. Бои без правил с соперницей не устраиваю и крокодиловы слезы не лью. Это кого хочешь оскорбит. И озадачит…
— Вечером поговорим, — сказал он мне напоследок.
— Это вряд ли, — ответила я.
Он посмотрел на меня. Как рублем одарил. Можно подумать, что он не понимает, почему я ушла. Вот и охота ему придуриваться? Передо мной-то зачем этот спектакль разыгрывать? Да не сегодня, так завтра он со своей лысой пассией переспал бы. И была бы я коза рогатая…
А так я вовремя заметила и ушла от гуляки. Пусть гусарит, сколько влезет. Или уже расхотелось? Самое интересное, что у меня даже сердце не болит и вообще нигде не екает. Даже сожалений горьких нет. Просто облегчение какое-то. Я почувствовала сердцем, что назревает измена. Интуитивно почувствовала по его взглядам, по тому, как он ко мне относиться враз стал. Как ночью спиной ко мне поворачивался, как к пустому месту.
А он теперь из-за чего концерт такой устраивает? Честно не понимаю. Сам же про свободу говорил. Мол, много красивых девушек мимо ходит, а он их не всех перетоптал… Не всех успел, увы. Жалеет, что женился на мне не вовремя. Поторопился. Это если не дословно переводить. Но суть-то такая…
Я всего лишь учла его пожелания и ушла. Живи сам и дай другим свободу. Может, я тоже хочу свободы. Может, у меня тоже было ощущение, что я в тюрьме. И может, я тоже хочу всем мужикам красивым стать женой. Не просто трах-тибидохнуться, а именно женой. По-моему, это благородная цель. Ну а что? Выходить замуж надо столько раз, сколько позовут. Никто из мужиков не должен уйти от справедливого возмездия.
— Иришка, о чем вы с мужем договорились? — интересуется Альбина Владимировна, заглянув в офис.
— Нам не о чем договариваться. Вы его больше в офис не пускайте.
— Почему?
— Он теперь мне никто. Мы разводимся.
— Зачем? За что ты с ним так?
— Он себе любовницу завел. Вот я и ушла.
— Ты подумай еще раз. Он парень хороший.
— Хороший. Только погулять любит. Вот пусть и гуляет.
— Хорошо. Больше я его не пущу.
— Спасибо, Альбина Владимировна. Тут может родня убиенного нагрянуть. Вы меня сразу позовите. Ладно?
— Хорошо. А зачем они к нам придут? Мы же ничего не знаем. Он просто у нашего порога умер.
— Он раньше умер. Его нам подкинули. А вот зачем? И почему именно нам? Вот вопрос. Или просто по пути его скинули…
— Ты думаешь, нам могут грозить неприятности?
— Неприятности — это мягко сказано. Нас могут просто растоптать. И имени не спросят. Закроют кафе на веки вечные…
— За что?
— За все. Виноватых не найдут. А тут мы перед их сиятельным взором окажемся. По глупости своей убежать не успели. Вот нас для острастки и отоварят. Мы подходим для наказания. Если больше некого, то почему не нас? На нас злобу выплеснуть — самое то…
— Что делать будем?