— Кира, погоди. Что ты собираешься делать?
— Поговорить. Пусть хотя бы деньги мне вернет.
— Какие деньги?
— Он у меня занял.
— Много?
— Много. Ой, Иришка, я такая дура. Он меня обманул…
— Расписка хоть есть?
— Нет. Я не взяла. Мы же пожениться собрались. Неудобно как-то.
— Хоть догадалась, что он обманул… Пошли.
— Куда?
— Деньги твои заберем.
— Пошли.
Мы зашли в квартиру. Прямо на журнальном столике в зале лежали пачки денег. Кира, недолго думая, их схватила, и мы пошли домой. Но не к Кире, а к Маре в гости. Решили там пересчитать деньги и подумать, что дальше делать.
Любовник Киры ничего не подозревал о происходящем. Он дылде уже дал отставку. Почему дылде? Любовник Кире такую кличку дал из-за роста. Гриша всем своим бабам давал прозвища. Эта была дылдой. И он отправил ее в отставку. Поэтому и не брал телефон. А зачем она ему? Денег у нее уже нет. Так что пусть гуляет по холодку. Какие же бабы дуры. Правильно отец говорил…
Григорий любил себя. Очень сильно. Даже больше денег. Он всегда любил в ванне поваляться, понежиться. Лежал в наушниках и релаксировал, наслаждался музыкой. Пока эта тощая кошка драная там все приготовит, он спокойно в ванной понежится. Устал от этих баб. Но что делать? Жить-то как-то надо. Другого он ничего не умеет…
Еще соседка по лестничной клетке должна его вечером посетить. Сразу после тощей придет толстая пышка. Как они его задолбали. Одно хорошо. Двое ему денег уже дали. Теперь осталось третью раскрутить на бабосы и живем. Поедет гулять к знойным африканкам. Имел он к ним слабость…
Тем временем соседка по лестничной клетке вышла выкинуть мусор. Она увидела, что дверь в Гришину квартиру приоткрыта и прошла. В ванной кто-то плескался. Она открыла дверь и увидела любовь всей своей жизни. Он лежал в ванной, слушал музыку, закрыв глаза.
Недолго думая, она залезла к нему в ванную. Вода «вышла из берегов». И они стали заливать соседей. Поняли, что натворили, вылезли из ванной и стали собирать воду.
Григорий голый. Она решила, что это достаточно интимная обстановка и стала срывать с себя одежду. В порыве страсти завалила бедолагу на холодный мокрый пол, пока он не очухался и не убежал. Ей так хотелось большой и чистой любви…
В квартиру с автоматами наперевес ворвались полицейские.
— Руки за голову, ноги на ширине плеч, мордой в пол! — с таким криком ворвались они в ванную.
А там барахтался голый несчастный Григорий под тушей соседки…
— Ах ты гад! Только я за порог, как ты с этой жирной свиньей кувыркаться! — возмутилась тощая девица.
— Кто это здесь свинья? Ты, кошка помоечная…
— Григорий мой жених! — заверещала розовая.
— Мы в загс заявление на днях отнесем, — парировала толстуха.
— Григорий — мой жених! Мы уже и домик присмотрели в Ялте!
— Ах, домик!
И они сцепились. Толстая схватила зефирку за волосы, хотела ее оттаскать за розовую шевелюру. Но волосы остались у нее в руках. Это толстуху так шокировало, что она перестала драться. Тогда соперница сбила ее с ног и стала пинать розовыми пантолетками. Было не столько больно, сколько обидно. Полицейские попытались вмешаться. За что тощая девица пнула одного по ноге со всей дури. Он взвыл от боли и нажал на курок. Раздался выстрел. Народ со страха тут же полег на пол.
— Вот то-то же, — довольно произнес полицейский.
— Вы оказали сопротивление властям. А это статья.
Полицейские, недолго думая, взяли всю компанию и привезли в отделение. Там закрыли в обезьянник. Пусть немного остынут…
— Сидеть тихо! — приказал сержант. А сам поехал на следующий вызов…
— Изменщик! — проверещала девица в розовом.
— Григорий мой жених, — прошипела толстая деваха.
— Да забирай. Мне такой не нужен. Пусть вернет мои деньги.
— Какие деньги? — состроил удивленную моську Гриша.
— Что я тебе на дом дала.
— Отдам я тебе деньги. Никуда не денусь. Они дома…
Деньги Григорий возвращать не собирался. Не для того он на нее столько времени потратил, чтоб так просто отдать честно заработанное трудом в постельных баталиях. Но скумекал, что здесь не место и не время для глупых споров и пререканий. И пообещал деньги вернуть. Обещать — еще не значит жениться…
— Григорий мой жених, — все твердила толстая.
— Да успокойся ты. Твой. Смотри, не подавись.
И тут в отделение ввалилась еще одна персона. Дежурный сразу понял, что она психическая. Да любой бы догадался на его месте. Уж больно странно выглядела тетка. С дуршлагом веселенькой расцветки на голове. Она ничего не говорила. Просто перла напролом, широко раскинув руки и открыв рот. Глаза сумасшедшие. Кровью налились. Ноздри от гнева раздуваются. Одежда в такой холод расстегнута.
Томе казалось, что она умирает. Ей не хватало воздуха. Бедолага давно так не бегала. Мужа своего она не любила уже давно. Но вот она увидела, что он пользуется спросом, и к нему пристают дамочки легкого поведения, моложе ее и симпатичней. Тут она вспомнила все хорошее, что между ними было, и решила отстоять свое право подать ему в смертный час стакан воды. А там уж жизнь покажет, подаст она ему просто стакан воды или дорогой коньяк…
Именно поэтому она решила отбить своего благоверного у этой фифы с пониженной социальной ответственностью. Как скаковая лошадь, Тома неслась упорно за патрульной машиной. Не отставала.
Правда, в пути Тома случайно отвлеклась и пристроилась в хвост другой патрульной машины. Перепутала. Но вскоре она поняла свою ошибку, когда догнала их на перекрестке и заглянула в окно. Водитель чего-то испугался и сдал вправо. Врезался в светофор. Тома притормозила и ушла на поворот. В машине не было Пусика. Значит, машина не та.
И тут обманутая жена поняла, что рано или поздно патрульная машина приедет в отделение. Помчалась скорей туда. Она затаилась злобной росомахой в кустах, резко выпрыгивая при появлении каждой новой машины. Чем жутко пугала полицейских.
— Задержать ее, что ли? — предложил лейтенант.
На крылечке в отделение курили полицейские. И, как принято во время перекура, делились впечатлениями. Вот и сейчас они приметили тетку, которая выпрыгивала из кустов при появление патрульных машин.