— Эмир останется. Я все равно даже укол сделать не смогу…
— Паш, все в порядке, — сказала мягко, — топай, мне нянька не нужна. И Эмирчику передай, пусть тоже проваливает, я реально настроилась лечь и не шевелиться по меньшей мере часов десять.
— Тебе это не поможет, — скривился в ответ, быстро поцеловал в щеку и скрылся, прикрыв дверь, а я умылась и хотела устроиться с удобствами и подумать, но едва вышла, услышала приглушённые голоса с кухни и тут же пошла в том направлении.
— Слушай, я не понимаю, — вздохнул Эмир тихо, а я остановилась, не дойдя до двери. — Ну, залетела. И что? Жить с ней не обязательно. Даже рожать не обязательно.
— Звучит логично, — тихо усмехнулся Ростислав, а я почувствовала сигаретный дым и легкий сквозняк, — но я что так мудак, что эдак. Мои личные желания против естественных нужд моего же ребёнка.
— Если так раскладывать, то выбор очевиден, — ответил Эмир задумчиво. — А точно твой?
— А чей? Она в заложницах сидела, по возвращению всегда на виду, а срок — восемь недель. Без вариантов. Сука, это больше всего и бесит. Презерватив, плюс я даже кончить ни разу не смог, это ж на сколько надо быть невезучим, чтоб так попасть? Нахера я вообще с ней лёг, надо было наплести какой-нибудь херни, типа, тебе досталось, отдыхай…
— В смысле ты не кончал, а она залетела? — спросил обычным голосом Эмир, а Панфилов шикнул:
— Да тихо ты. Я сам ахерел и пообщался со спецом. Вполне себе реальность. Из плюсов — у меня ахереть какие шустрые приятели. Этот ребёнок должен стать президентом с таким везением, — Эмир слабо хохотнул, а Ростислав раздраженно выдохнул: — Нихера не смешно, мужик. Я в гребаном аду. Вообще котелок не варит, взялся за это дело только из-за Линды.
— Кстати, я не согласен, что дела не связаны, — сказал Эмир неожиданно, а я отлипла от стены, по которой меня размазывало последние пять минут, и навострила уши. — Я не стал так с ходу, выглядит действительно непохоже, но интуиция меня ещё не подводила.
— Займусь Исаевым, — сказал Ростислав серьезно.
— И пришли информацию на няню, что есть. На всякий случай. И фото ребёнка. И видео с камеры.
— Да я понял, — тихо засмеялся Панфилов. — Пришли в ответ фото спящей красавицы.
— Слишком стремно, не находишь? — спросил Эмир укоризненно, а я рванула к спальне, не услышав ответ.
Быстро прикрыла дверь, стремительно разделась и легла под одеяло с колотящимся в горле сердцем. Через пару минут дверь осторожно открыли, я увидела Эмира и сказала строго:
— Даже не думай.
Он хохотнул и подошёл к кровати, сев на пол и облокотившись спиной.
— Херовая ситуация, — сказал в пространство.
— Не сыпь мне соль на раны, — поморщилась в ответ, — зачем ты его расспрашивал?
— Всем надо выговориться, — повёл плечом и повернул голову.
— Мне — нет, — отрезала, нахмурившись. — А вот укол лишним не будет.
Он потряс готовым шприцов в воздухе и хмыкнул:
— За тем и пришёл.
Я неловко повернулась на бок, откинув одеяло, и спросила:
— Думаешь, все-таки связаны?
— Помяни мое слово. И мёртвая девушка с балкона почти наверняка та самая няня. Я рос в большой семье, кстати. Четыре младших брата и две сестры.
— Не слабо, — протянула в ответ, чувствуя, как тело расслабляется, а веки тяжелеют.
— И вот что я тебе скажу. Совершенно невозможно оставить трехлетку одну в комнате и выйти к курьеру без опасений, что она не проявит любопытство и будет сидеть без движения.
— Она могла спать, — ответила вяло.
— Могла, но это как звёзды должны были сойтись? А Павел забрал заказ утром, до дневного сна довольно далеко.
— В квартире был кто-то ещё? — каждое слово давалось с трудом, я медленно выдохнула и проворчала: — Опять снотворное?
— Ты сама сказала, что пошла спать, — хмыкнул Эмир в ответ. — И да, уверен, был кто-то третий. Причём, хорошо знакомый ребёнку.
— Не обязательно, — пробормотала через силу, — достаточно понравиться или увлечь чем-то.
— Ладно, тут согласен, возможны варианты. Не сопротивляйся, все равно вырубит.
— Если ещё раз так сделаешь, я перестану тебе доверять, — сказала вкрадчиво и закрыла глаза, испытав ни с чем не сравнимое облегчение.
Паша был прав, шевелиться не хотелось, но я заставила себя подняться и размяться. Стало чуть лучше, после душа я стала смутно напоминать живого человека, но двигателем этим утром была злость. Я вышла, резко распахнув дверь, в одном лёгком халатике, потому что не терпелось выразить все свое недовольство, протопала на запах сигаретного дыма и открыла дверь с ноги, пнув ее как следует.
Эмир не донёс сигарету до рта, замерев с виноватым видом, а Паша отложил вилку и посмотрел на нас по очереди.
— Что ты сделал? — спросил Паша со вздохом. — Обесчестил и отказался жениться?
— Вколол снотворное, — ответил Эмир, продолжая смотреть мне в глаза, — и уже осознал свою ошибку.
— Неужели? — спросила ехидно.
— Да, — кивнул, выбросил сигарету в окно и подошёл к холодильнику, — я съездил в такое любимое кафе и привёз муссовый торт.
— Терпеть не могу подобное, — поморщилась в ответ.
— Так это для меня, — удивился, похлопав длинными чёрными ресницами, — тебе я взял омлет со всем, что только можно и ореховый торт на десерт.
— Помилован, — сказала милостиво, прикрыв глаза, но тут же распахнув их: — Но не прощен, — Эмир состроил грустное лицо и стал греть мне завтрак. — И завязывайте курить на моей кухне.
— Отлично, — фыркнул Павел, — накосячил один, а страдать всем.
Я села завтракать с невозмутимым лицом, Паша поднялся и начал варить кофе, а в дверь неожиданно позвонили. Парни переглянулись и подобрались, а я отозвалась с набитым ртом:
— Кто бы это ни был, я не встану.
Эмир пошёл открывать, было подозрительно тихо, никто на кухню не вернулся, Паша снял с плиты кофе и выглянул, так же остолбенев, но лишь на пару секунд, возмутившись:
— Да ты вообще без тормозов!