«Что, если бы семь лет назад, все сложилось бы иначе? Например, если бы я была посмелее и призналась в чувствах к Диме ещё тогда? Да, у нас были бы тяжёлые расставания с партнёрами, но тогда бы всего этого огромного кошмара, который с нами произошёл, возможно не было, и мы были бы счастливы, как сейчас. Мы бы встречались, поженились, завели детей. Тогда бы его мама меня приняла. Она раньше ко мне нормально относилась. Тогда бы было бы все намного проще, наверно. А с другой стороны, вряд ли мы были бы готовы в том возрасте и с тем нашим жизненным опытом к семье и дальнейшей жизни. Я надеюсь, что каждое новое событие в нашей жизни ничего не сломает между нами, и мы справимся с этим. Да, для него это станет неожиданной приятной новостью. Сейчас самое главное, чтоб его оправдали. Мне сейчас нужна поддержка со всех сторон. Я надеюсь примирение с родителями будет отличным, хотя бы с мамой. Она как женщина должна меня понять. Мне не терпится ему об этом рассказать. Увидеть радость в глазах и счастье в голосе. Почувствовать его суперкрепкие объятия и поцелуи. Как он от радости закружит меня, прижав со всей силы к себе. И мы сможем с ним обсудить это до мельчайших подробностей.»
От остановки общественного транспорта я иду по каменисто-песчаной дороге мимо леса. Вокруг ни души. Даже птиц не слышно. Какой-то странный сухой металлический запах с примесью пота и влаги. Наверно тут дождь был ночью. Даже сейчас на улице как-то серо и уныло. Здание СИЗО большое бело-серого цвета с большим бетонным серым забором и колючими проволоками, рядом со входом на территории стоят несколько сотрудников и разговаривают. За забором также слышны мужские голоса, которые командуют обвиняемыми.
Захожу внутрь. Подхожу к посту, за которым сидит молодой и прошу о встрече с Димой. После чего его коллега отводит меня в кабинет, а сам уходит за любимым.
«Черт, вот сейчас начинается нервная тряска, чего не было в дороге. Мне было так легко и просто, чувствовала себя расслабленно. А сейчас как от озноба вся дрожу, хотя тут и правда сейчас прохладно. Поправляю потные от волнения волосы, смотрюсь в зеркало, поправляю футболку и джинсы. А сердце колотится так, что слышу только его стук вместо мыслей, давно такого не было.»
Слышу, как за дверью проносятся шаги и голоса. Ещё несколько секунд и мы будем вместе накинусь на него с распростёртыми объятиями и крепко обниму, поцелую с лёту.
Раскрывается дверь, на лице моментально появляется широкая улыбка в тридцать два зуба, меня бросает в жар. Внезапно кружится голова, как только вижу его лицо. Высокий охранник с темными волосами ставит его лицом к стене, снимает с него наручники, говорит «пятнадцать минут, как договаривались» и выходит из комнаты.
Первые несколько секунд окрылённая счастьем я стою жду, когда он повернётся ко мне, но он стоит неподвижно. Подхожу к нему, обнимаю крепко, целую в спину и радостно говорю:
— Я так скучала по тебе … у меня столько новостей радостных для тебя.
Он молчит, чувствую его нервное напряжение, я ласково продолжаю:
— Малыш, ты чего, почему ты молчишь?
Он выдыхает и поворачивается ко мне. В его глазах отчётливо читается боль и обида, судя по тому как они влажно блестят, он шмыгает пару раз, а губы сдержанно поджаты.
Бабочки в животе и эйфория от встречи махом сменяются на сильный страх, тревогу и панику. Теперь дрожу от всего этого, и мне самой хочется плакать. Боюсь к нему притронуться. В горле ком застревает.
Мы минуту играем в печальные гляделки, а затем он сдержано произносит:
— Чё ты пришла? Я тебя не ждал.
Его слова как электроток в тысячу вольт бьют меня в самое сердце. Замираю на месте с приоткрытым ртом, теперь я полна боли и обиды от неожиданной реакции.
— Что случилось? Я…?
— Что слышала. Че ты припёрлась?
«Это не Дима, не мой Дима. Откуда в его глазах столько ярости. Смотрю в них и впервые начинаю верить, что возможно он… Нет, нет. НЕТ!»
— Дим, — тяну к нему руку, — Что случилось? Что с тобой?
Его рука выдвигается в ответ с запрещающим жестом.
— Ты ниче не хочешь сказать?
«В его голосе столько льда, что по телу бегут мурашки».
Я сама обнимаю себя за плечи.
— Да, хочу, но…
— Что передумала?
— Не-ет, — выходит не уверенно, — Но что с твоим тоном? Я не понимаю.
Он приближается ко вплотную, берет лицо в руки и смотрит в глаза.
— Неужели ты так наивна или меня таким считаешь? — последнее слово он выкрикивает так, что у меня уши закладывает.
Пятнадцать минут нам явно не хватит, но все же решаюсь продолжить.
— Малыш, расскажи, что случилось? Если да, то так и скажи, я пойму, ты же знаешь.
Он несколько секунд сидит в прежнем положении, затем поднимает голову, смотрит на меня с ненавистью и прислоняется к спинке стула, а потом говорит:
— Ну что ж, поздравляю тебя, наконец-то твоя жизнь улучшилась, как ты и хотела. Ты добилась своего. Ну а я что? Я могу тебе только пожелать счастья, успехов, любви в личной жизни…. Только без меня….шлюха.
— Ты, ты, — я чуть не захлёбываюсь от злости
Он достаёт из кармана небольшой белый конверт и бросает его ко мне. Я вытираю слезы дрожащими руками и беру конверт и открываю его. Из конверта выскальзывают фото, на которых изображены я и чертов сука, мудак Саша.
«Да чтоб его… ну конечно, теперь все складывается. Чёрт, сука! Боже, ну за что? Было же все прекрасно. Ну нет, только не это. Нет, нет, нет. Я не могу вот так потерять из-за чёртовых фото Диму, не могу и не хочу!»
На фото запечатлены те моменты, когда я с ним разговариваю возле «Алмаза» и около подъезда.
«Вот же черт! Подстава! Ну, попадись ты мне, Саша! Невыносимо больно смотреть на любимого. Так и хочется крикнуть, что я ни причём. Что меня подставили. Но он не услышит. Я бы, и сама не поверила, что греха таить».
Тяжело вздыхаю, пытаюсь коснуться кончиков его пальцев. Но Дима поджимает их, сжав кулаки.
— Позволь, я все объясню.
— Давай, попробуй так, чтоб я поверил.
«У меня нет нужных слов. Мучительно капаюсь в рассудке, который, к слову, едва жив после таких новостей».
— Да, я виделась с ним. Виделась и не сказала тебе. Прости, — голос дрожит от слез, — Я…, я не хотела тебя злить и волновать. Но я клянусь тебе, что в эти дни, когда мы виделись, то ничего не было. Абсолютно ничего. Он сам меня нашёл. Я не искала с ним встречи. Хоть и денег у меня почти нет. Нет, я не ищу оправданий. Я…
— Что ему надо было?
— Он извинялся, говорил, что жить без меня не может. Но я клянусь тебе, что сказала ему, что в моем сердце только ты, — встаю, подхожу к нему и присаживаюсь на корточки, — Дим, я люблю только тебя. Мне никто не нужен кроме тебя и наших малышей, — слезы капают на пол.
— И, где же он тебя нашёл?
— Я выходила из «Алмаза», это офисный центр, в котором я виделась с твоим знакомым, который восстанавливает документы. Вышла, а он у входа. И это было не впервые. Поверь, я не искала сама с ним встречи.
Дима намеренно отводит глаза в сторону и продолжает:
— Ты не все фото посмотрела, посмотри получше.
Я не понимающе и испугано смотрю то на него, то хватаю фото и листаю их дальше, и мне попадается несколько фото, где мы с Сашей обнимаемся в плотную и целуемся. Сердце падает в пятки в ту секунду. Смотрю на Диму как рыба только рот открываю.
«Понимаю, что это фотошоп. Грязный и мерзкий. Но как ему об это сказать? Я бы тоже не поверила».
Потому смотрю на него, ей-богу его лицо такое, будто он сейчас заплачет, но мужественно сдерживается.
— Дим, знаю ты не поверишь, но, пожалуйста, послушай. Постарайся услышать, что я сейчас тебе скажу. Знаю и понимаю. Но это не я. Ты сам посмотри внимательнее. Смотри вот тут и тут, сравни. Ну, пожалуйста? — беру его лицо в ладони и заставляю посмотреть на фото ещё раз.
— Я не верю тебе.
— Хорошо. Это твой выбор.
Повисает удушливая тишина и тиканье часов режет её без ножа.
Внезапно Дима вскакивает с места и кричит:
— Я так надеялся, что ты будешь лучше той суки, но ты такая, как она, даже хуже. Я тебя полюбил всем сердцем, ты клялась в любви, я трахал тебя туеву хучу раз. Я постоянно заступался и защищал тебя, я помог тебе с этой гребаной работой, а ты так меня отблагодарила? Сука, чего тебе снова не хватило, что ты побежала к нему траххаться? Почему ты не ценишь то, что я для тебя делаю? Все вы бабы такие, вам бы тупых уродов и денег подавай побольше. А нормальные парни вам ни хера не нужны. А потом удивляетесь, что к вам хреново относятся. Мать была права, зря я тебе доверился и надеялся на тебя. Как только меня забрали ты снова соскучилась по чертовому дружку. Ну, давай, иди к нему, расставайся со мной, он же намного лучше меня, вали к нему и не приходи ко мне больше никогда, я не хочу тебя видеть!
— Перестань кричать и оскорблять меня! Ты сам знаешь, что это не справедливо и не честно, я не заслуживаю этого!
— Э-нет! — нависает он надо мной, — Ты как раз-таки и заслуживаешь только такого обращения!
— Хватит орать на меня! Яблочко от яблони недалеко укатилось, видать!
— Не смей обвинять мою мать!
— Хорошо, счастливо вам оставаться! Два сапога пара!
— В этом-то можешь не сомневаться!
— Ты параноик и пустоголовый идиот!
— Да, пошла ты к черту, тупая сука! Как же вы все меня бесите! — вопит он и пинает стул в сторону.
— Наорался? — говорю я спокойно и подхожу к двери. Поворачиваю к нему голову, — я не уверена, что смогу тебя простить. И не знаю, хочу ли дальше с тобой быть после этого….
— И ещё… я пожалею о своих словах, но всё-таки… что заставило твою Кристину изменить тебе? Не просто же так это произошло, на это была причина, может она со временем устала от твоих психов, м?
Он разгневанно подлетает ко мне и дико орёт в лицо:
— Пошла ты куда подальше, катись к черту, между нами все кончено!
— Вот как…. так вот легко….молодец какой! Ну что ж, хорошо, тогда и тебе счастья, удачи, любви в личной жизни, — спокойно говорю я и приоткрываю дверь, но все же говорю последние слова, стоя к нему спиной, — Это не ты со мной расстаёшься, это я от тебя ухожу.
Пулей вылетаю из здания СИЗО, выхожу за забор, сажусь на рядом стоящую лавочку и меня от переизбытка боли выташнивает на песок, благо есть с собой вода.
«Невыносимо больно. Ненавижу их всех. Чтоб это им вернулось адом»
«Та новость, которую я хотела сообщить ему, откладывается до лучших времён»
«Мне хочется избить, изувечить этого идиота Сашу, за жестокую подставу, но и в тоже время нет желания с ним видится, никто его так не накажет, как карма и господь бог, он ещё получит своё. Теперь точно не позволю ему подойти ко мне и на километр.»
Утром совсем аппетита нет после токсикоза и недомогания, с превеликим удовольствием осталась бы дома, но теперь у меня есть работа, на которую надо отнести документы.
Выхожу из квартиры и вижу, что на лестничной площадке играет маленькая соседская девочка с мячиком, видимо в ожидании папы. Прохожу мимо неё и мячик упирается мне в ноги. Девочка подбегает ко мне, берет его и выдаёт:
— Скоро все закончится и будет хорошо.
Я вопросительно на неё смотрю.
— О чём ты?
— Я сказала «простите меня, пожалуйста, я не хотела вам попасть мячом по ноге» — щебечет она и убегает на этаж выше.
Я бы подумала об этом, но в голове и так каша, с которой стоит разобраться.
Приехав в больницу, я отдаю необходимые документы и мне сообщают что я могу выйти на двухдневную стажировку завтра с утра. После чего я направляюсь к родителям.
Захожу в знакомый двор. Захожу в дом, и поднимаюсь на четвёртый этаж. Упираюсь взглядом в родную дверь и заставляю себя нажать на маленькую кнопку дверного звонка.
«Интересно, они дома? Чем занимаются? Удастся ли сегодня с ними помириться?»
Нажав на звонок через несколько секунд слышу, как по квартире раздаются мягкие шаги матери. Меня парализует от волнения, но удаётся собираться с мыслями и взять себя в руки.
Открывается дверь, и передо мной предстаёт мама в зелёном махровом халате и полотенцем в руках. Она явно не ожидала меня увидеть и видимо не особо рада меня видеть, судя по выражению ее лица.
— Привет, мам — нерешительно произношу я.
После тяжёлого вздоха она отвечает, складывая руки на груди:
— Ну, привет.
— Как у вас дела?
— Сойдёт. А у тебя, что стряслось, что ты в родительский дом дорогу вспомнила?
— Я соскучилась по вам. И… хочу помириться. Вы нужны мне сейчас, как никогда, мам.
— Ну, надо же.
— Папа дома?
— Нет, по делам уехал.
— Я могу войти?
Она молча жестом впускает меня в квартиру. С порога я чувствую насыщенный аромат фирменного борща мамы.
— М-м, вкусно пахнет. Как же давно я не ела вкусного борща.
— Проходи на кухню.
— Сейчас, руки помою.
Выхожу на маленькую кухню, Мать наливает наваристого борща в тарелку и садится за стол.
Видно, что матери тоже не легко настроиться со мной на спокойную беседу, ей неловко, она мешкает и смотрит в окно сбоку, прикусывая ногти.
Между нами сохраняется неловкое молчание. Я ем борщ с удовольствием будто ничего вкуснее не ела, а она не решительно смотрит то на меня, то по сторонам.
— Мам, я вам благодарна за то, что вы делали для меня, старались из-за всех сил… иии… пожалуйста, прости меня за всё. Я вас люблю, мне вас безумно не хватает. Очень хочу, как раньше быть с вами близкой, я устала с вами скандалить, у меня много в жизни поменялось.
Она внимательно смотрит на меня, ее глаза наливаются слезами. Затем она резко встаёт со стула и подходит к окну. Смотрит в него некоторое время, пошмыгивая носом и теребя верх халата.
Потом она возвращается на прежнее место и отвечает:
— Ну, рассказывай, что у тебя там нового?
Я улыбаюсь и отвечаю:
— Очень много, мамуль.
— Ну, хорошо. Давай, по порядку.
— В общем… Помнишь Диму Жеребцова?
— Кого? — вскидывает бровь мама
— Ну, Дима, с которым я раньше дружила, и у нас с ним была одна компания, мы часто гуляли все вместе, — она не понимающе смотрит на меня, — Ну, Дима, который такой высокий, красивый с темными волосами, который мне нравился.
— А-а! Дима Жеребцов?
— Да, мам.
— Ну, вспомнила и что дальше?
— Так вот, недавно мы впервые за четыре года встретились с ним в пятёрке, разговорились, а потом он пришёл ко мне вечером, потому что у него тогда произошла одна сложная ситуация. В общем, он тогда остался на пару дней у меня, а потом мы начали встречаться. А недавно, — нервно сглатываю, — Я узнала… что… он совершил преступление недалеко от моего дома. Вот, — жую верхнюю губу, — В общем, мы продолжили с ним встречаться, уехали в одно место ненадолго, чтоб побыть вместе. Я ему рассказала о том, как зарабатываю на жизнь, и он сначала понял это, принял меня такой. Но потом мы поссорились, и я вернулась домой одна, а утром он сильно подрался с Сашей. После этого, Диму задержали, отправили в СИЗО, теперь ожидается суд, а с Сашей я окончательно порвала. Вот, это первое, что я хотела рассказать.
— Фу-ух… Ничего себе, у меня нет слов. Так, ладно, и что дальше?
— Дальше, он через родственников помог мне с работой, его мама устроила меня в больницу к себе. Ещё у него есть знакомый, который легально чистит документы от судимости, поэтому я завтра выхожу на работу в киоск газет.
— Вау, здорово! Ты молодец! — искренне радуется она, и гладит меня по плечу, и я улыбаюсь, — А с Димой у вас все серьёзно? У вас все хорошо?
— А-аа… нет. Возникла одна проблема.
— Какая?
— Его мама категорически против наших отношений, потому что ей не нужна такая невестка как я. Она в открытую говорила об этом и что не оставит попыток нас разлучить. В итоге у неё это получилось.
— Что она сделала?
— Она прислала Диме фотографии, где мы с Сашей то обнимаемся, то целуемся и из-за этого мы сильно поссорились с Димой.
— Так, я не пойму ничего, ты же любишь Диму, а почему ты с Сашей-то?
— В этом и прикол, что фото фальшивые, ну вернее половина фальшивые. Я и правда виделась с Сашей несколько раз, но у нас ничего не было, он извинялся, хотел поговорить и все. Один раз просто отвёз меня домой, но Дима вспыльчивый, стал сильно ревновать меня к нему, поэтому мы поссорились. Хотя и не должны были, ведь это было вчера, когда я к нему шла, чтобы обрадовать хорошими новостями, а теперь такое.
— Мне жаль, детка. Но ее тоже можно понят. Я, конечно, не одобряю ее поступок, но она как мать. Она хочет для ребёнка лучшего, пусть даже не совсем хорошим способом, в этом частая ошибка всех родителей. Я бы на ее месте дала возможность самостоятельно научиться на собственных “граблях”, не вмешиваясь в его личную жизнь.
— Я тоже.
— Все будет хорошо, милая. Он остынет и поймёт, что был не прав, когда посмотрит на это все трезвым взглядом, и вы помиритесь, я уверена.
— Да, я надеюсь. Просто он такого наговорил, даже слишком, что мне плохо. А в ответ на его горькие слова, я сказала тоже не совсем хорошие вещи
— И что конкретно?
— Дело в том, что я, на самом деле, когда к нему вчера пришла, то сказала, что….
— Оль, я дома, опять машина сломалась, поэтому вечером в гараж пойду, — прерывает нас спокойный голос отца из коридора.
Моё сердце в миг останавливается от его голоса, а в следующую секунду начинает бешеные пляски.
Мы встречаемся все вместе в тревожном взгляде, молчим испугано. После он, как ни в чём не бывало проходит к холодильнику, достаёт продукты, разогревает обед и все это в гробовой тишине.
— Привет, пап, — нерешительно начинаю я.
Он молчит, а я грустно смотрю на мать.
Разогрев обед, он садится за стол напротив меня.
— Пап, я пришла помириться с вами. Я хочу, как раньше с вами общаться, вы мне сейчас нужны.
Он продолжает игнорировать меня.
— Я нашла официальную работу, завтра первый день.
— Хм, надеюсь это фирма эскорт-услуг?
«Да, обидно, но по-другому и быть не могло».
— Костя, прекрати, выслушай дочь.
— Ну и че дальше?
— В общем, я полностью завязала с Сашей и теперь встречаюсь…. вернее встречалась с Димой Жеребцовым. Он через знакомых помог с работой, устроиться в больницу в киоск газет.
— Да-ладно? Ни хрена себе, от родительской помощи значит ты отказываешься, а от помощи всяких мужиков всегда пожалуйста! Конечно, мать, куда ж мы с такими рожами, да в калашный ряд?
— Костя, прекрати, кому сказала! — перебивает она, — Перестань так разговаривать с ребёнком! К нам дочь пришла в кой-то веки, помириться хочет, а ты начинаешь. Ну на самом-то деле, сколько можно быть врагами, мы же семья, выслушай нормально дочь, умолю тебя.
— Спасибо, мам.
— А меня кто спросил, хочу ли я мириться? Ну и что дальше ты расскажешь?
— Дима. Он… сейчас в СИЗО ожидает суда по делу об убийстве. И… в общем, мам, пап… яяя….
Отец с подозрением смотрит на меня, закусывает губу. О чём-то долго и мучительно размышляет.
— В каком говоришь он СИЗО? — сжал пальцы в тугие кулаки папа.
— Костя…?
— Что Костя? Вы сами просили, чтоб я вас выслушал, я это сделал. А теперь имею полное право на мнение, — резко бросает ложку в тарелку и рычит, — Хоть, ты, Милка, и наворотила дел, но ты моя дочь! И этот Дима, чтоб его…
Он выходит из-за стола и подходит к окну.
— Пап, пожалуйста, прости меня за все. Я тебя прошу, — подхожу к нему и тихонечко кладу ему руки на плечи.
Он поворачивается и отвечает:
— Отличный тандем у вас получился: бывшая зэчка-проститутка и районный гулящий парень, которому светит зона. Просто прекрасно…
— Пап, я…Я все понимаю, пап. Ты имеешь право на эту злость. Я её заслужила — почти плачу я.
Отец смотрит на меня с нескрываемым презрением, но в тоже время в его глазах я вижу нежность и радость.
— Пап, я причинила тебе много боли, и ты вправе отвечать тем же. Но я умоляю тебя, давай, вспомним те счастливые дни, что у нас были. Дай мне шанс исправиться перед тобой, я хочу стать для вас снова единственной и любимой дочерью — слезы неудержимо брызжут из глаз.
Он замирает, смотрит на меня и протягивает руки, чтобы обнять. И тут я понимаю, чего не хватало все это время — объятий.
— Что ж…, — произносит отец, прижав меня к груди, — Ведь дети — это наше отражение. Да, Оль?
Не вижу, но чувствую, что мама кивает.
— Отражение наших промахов в самих себе. Значит, говоришь не признает. Да и хрен с ним. Пора положить конец этим непотребствам в адрес нашей дочери. Мил, давай-ка, так поступим. Через пару дней звякни и решим вопрос.
***
Некоторое время спустя еду в СИЗО.
Я безумно соскучилась по Диме, но эта боль обиды. Она сжирает меня изнутри. Я все ещё люблю его, это факт. Но…
Дверь открывается, и мы встречаемся глазами. Доля секунды, но я успеваю заметить, что Дима тоже ждал этой встречи с трепетом. Но вот он отводит глаза в сторону, и я не так уверена.
«Позови он меня назад, попроси прощения всего несколько секунд назад и возможно…»
Сердце звенит в ушах. Мы остаёмся наедине. И снова всего пятнадцать минут.
Падаю на стул, напротив дверь, где замер… мой бывший.
«Страшна сама мысль об этом».
Скрещиваю руки на груди и жду. Секунда, бесконечная секунда тянется до тошноты долго.
Дима подходит ко мне и падает на колени к ногам. Кончики его пальцев танцуют по ногам в нервном танце. Я задерживаю дыхание, пока его глаза, эти тёмные, словно тёмный шоколад глаза осматривают меня.
— Прости, — хрипло произносит он и по щеке катится слеза.
Я и сама плачу. Гормоны чтоб их.
— Я такой идиот, я чудовище, я урод, Миланочка, девочка моя, пожалуйста, прости меня! Я больше так не буду, клянусь, я обещаю тебе, что больше никогда тебя не обижу!
Делаю глубокий вдох, на секунду прикрыв глаза. Встаю, убираю его руки с колен, касаясь их лишь кончиками пальцев.
— Интересно, с чего бы это вдруг? — стараюсь сказать серьёзно это, но капля сарказма в голосе все-таки выдаёт меня.
Сразу отвечает он виновато:
— мама призналась, что те фото это ее рук дело. Так что пошла она куда подальше. Ты мне дороже. Теперь я только тебе буду верить
— Мммм понятно — недоверчиво произношу я
— Милан, я знаю, что сделал слишком больно тебе, я готов на все, что угодно ради тебя и наших малышей, прошу, дай ещё один шанс
— У меня нет уверенности, что ты больше не причинишь боль. Во всех отношениях все и всегда без исключения кто-то кому-то делает больно, а во время беременности ты должен понимать, что я не смогу переживать эту боль
— Но я клянусь тебе….. я хочу пообещать тебе, что больше не сделаю тебе больно. Просто рискни и ты убедишься, что я говорю правду. Дай, шанс, прошу — умоляет он и вцепляется руками в плечи, прижимая меня к себе.
Я чувствую его жар, учащённое сердцебиение, аромат и заглядываю в его бескрайне голубые глаза, хочется вцепиться в его губы. Язык словно огнём пылает от чего я с трудом продолжаю:
— Я не знаю…. мне нужно подумать…я скучала по тебе…. мне тебя не хватало….но это не значит, что вот так вот просто я смогу простить тебя и все забыть…. мне нужно время, чтобы дать тебе ответ
— Да, подумай, только, пожалуйста, поверь в меня, я тебя люблю, ты мне нужна- продолжает он и обхватывает лицо руками
— Ты мне тоже нужен, я люблю тебя — заключаю я, запускаю руки в его волосы и шею, а затем тянусь за поцелуем.
— Время вышло, — входит охранник.
На нас будто таз холодной воды выливают.
Мы пару секунд смотрим друг на друга, обнимаемся, прощаемся, и я выхожу в коридор.
***
Выхожу из СИЗО. Порыв ветра мне в ноги бросает газету. Поднимаю её и замечаю лицо придурка Саши со следующим заголовком:
«33 несчастья молодого перспективного архитектора Александра Красникова»
Пробегаю глазами по статье. Как оказалось, на днях квартиру этого подонка неизвестные обокрали, а накануне этого он поссорился с начальником, после чего его уволили.
«Боже, как бы плохо это не звучало, но я рада такому исходу событий, карма классная вещь, так ему и надо, каждый получает своё. Пусть теперь он страдает. Даже дочитывать не стану до конца, довольно того, что теперь он без крыши над головой и без работы.»