— Приветствую вас… э… Станислав, верно? — улыбнулся Телорез, когда я подковылял к клетке.
— Верно, — сухо ответил я и внимательно осмотрел внешний вид Тихона.
В манеже я испытал сильный стресс, и пристально рассмотреть Телореза не представлялось возможным из-за постоянного страха за свою жизнь.
Сейчас же он не представлял никакой опасности и, судя по улыбчивому приветствию, был настроен на диалог. Я принялся молча рассматривать заключенного. Лицом он вышел недурным: прямые, острые скулы разрезали лицо, пропадая под пышными усами, подобно тем, какие носил Чудновский, но невооруженным глазом было заметно, что Телорез за ними хорошо ухаживает. Одинокий локон непринужденно падал на его лоб, непослушно вырвавшись из пышной копны волос. На удивление, Телорез был физически хорошо сложен, чего было невозможно увидеть в манеже, где он стоял облаченный в темное пальто, но сейчас он сидел в распахнутой рубахе с закатанными рукавами, обнажив широкую волосатую грудь и крепкие руки, расписанные татуировками, чей общий сюжет не имел целостности и рядом с черно-белыми маргаритками мог соседствовать раздробленный череп или черепашка с распахнутыми орлиными крыльями.
Разглядывая татуировки, я вдруг заметил, что из-под густой растительности на груди на меня смотрят до боли знакомые глаза. Приглядевшись, удалось рассмотреть вытатуированные черты лица мужчины, на первый взгляд схожие с чертами самого Телореза, но вдруг я осознал, кто именно выбит на груди Тихона.
— Странная у Вас татуировка на груди, — произнес я. — Это лицо Чудновского? Скажу Вам, что это нездоровое увлечение заклятым противником.
— Ох, ха-ха-ха, — рассмеялся Телорез. — Ты многого не знаешь, парень. Как там Алексей Николаевич?
— Жив, — самодовольно ответил я, надеясь, что увижу разочарование Тихона, но произошло нечто странное. На лице Телореза появилась нескрываемое облегчение.
— У меня тоже все нормально, — сказал он и положил руку на перебинтованное плечо. — Пуля прошла навылет, — смолкнув, Телорез скользнул по мне взглядом и добавил: — Но Вы здесь не для того, чтобы справиться о моем здоровье.
— Верно. Мне бы хотелось узнать все детали ваших преступлений.
— Сомневаюсь, что, получив от меня информацию, Вы сможете выйти на истинных организаторов, — улыбнулся Телорез. — Я могу Вам рассказать про то, как наркотик распространялся. Но проводить Вас в самую суть дела у меня не получится, потому что сам практически ничего не знаю. Я всего лишь пешка на огромной шахматной доске. Негласный глава наркокартеля этого города. А то, что происходит за пределами Люберска — мне неизвестно.
— Говорите, что известно, — поправив костыль под плечом, я приготовился слушать.
— Ну, хорошо, — сказал Телорез. — Мне будет занимательно, что ты сотворишь с полученной информацией. Арестовать-то меня вам удалось, но какие шаги вы в дальнейшем предпримите, ведь ты понимаешь, что на этом наркотик не исчезнет из города?
Я молчал.
— С чего бы начать… — картинно поднеся палец к губам, задумался Телорез. — В свое время со мной связался главарь наркокартеля соседнего города…
— Что за город? — перебил его я.
— Кропоткино, — недовольно взглянув на меня, ответил Телорез. — Связался он со мной при помощи посыльного, которому дал место, где я в тот момент времени находился. Об этом месте знали немногие, но сам глава картеля города Кропоткино был одним из них, поэтому, взяв письмо из рук посыльного, я не особо удивился, когда увидел знакомую подпись.
— Как звали главу картеля?
— Вот этого я тебе не скажу, — улыбнулся Телорез. — У нас имеется свой кодекс, в котором прописано не раскрывать имена и местоположение глав картелей.
— На данный момент положение у Вас не самое выигрышное, — попытался надавить я на Тихона.
— Думаете, у Вас выигрышное? Не теряйте свое время, Станислав, и слушайте, тем более, тот человек уже скончался, — Телорез сдвинул брови к переносице и, выдержав паузу, продолжил: — В письме я вычитал весьма интересные вещи. “У нас появился невиданной ценности наркотик” — не поверите, но я почувствовал трепет, с которым пишущий выводил буквы на желтом листе. Далее следовало короткое, но очень необычное описание, как этот наркотик распространяется: на каждый город дают двух человек, которые носят наркотик внутри себя, прям в организме. Конечно, поначалу я подошел к написанному в письме с холодной головой и принял за вздор, но, узрев сумму, которую приносит данный наркотик за одну лишь неделю с учетом его дешевизны, я потерял самообладание. Решив рискнуть, я отправился в Кропоткино. Но еще подмечу, в письме настоятельно рекомендовали взять с собой одного человека. Для чего — узнаете чуть позже. Когда мы прибыли на место, к нам вывели угрюмого мужика в широком, плотном пальто. Я начал требовать, чтобы мне показали сам наркотик, его физическую форму. Мне хотелось знать, что он из себя представляет: жидкость, порошок или нечто другое. Но, получив резкий отказ, возмущенный, я уже было встал и направился к выходу, покрывая трехэтажной руганью всех собравшихся в комнате, и тут человек, который меня и позвал, приказал одному из своих громил схватить моего подчиненного. Я не успел среагировать: Полижайку (так его звали) схватили и насильно засунули его голову под пальто незнакомца. Тот плотно закрыл пальто, и тут… прозвучал характерный звук… Думаю, Вы уже понимаете, о чем идет речь. Тут-то я и потерял дар речи. Полижайку отпустили, но он не торопился вытаскивать свою голову. Лишь спустя две минуты незнакомец в пальто сам его оттолкнул. Стоило мне увидеть лицо Полижайки, искаженное неописуемым экстазом, я даже и не знал, что думать. Бесконечные вопросы тут же принялись вываливаться из моего рта. Поначалу казалось, что дело в пальто, но глава накрокартеля заверил меня, что пальто лишь сдерживает испарения, не позволяя им вырваться наружу, а сам наркотический газ вырабатывается в кишечнике незнакомца. Но откуда у него такая способность, мне не пояснили, да и подозреваю, что глава наркокартеля сам не знал и являлся лишь очередным звеном в распространении наркотика. Было глупо не принять участие в сделке, тем более, когда себестоимость наркотика включала лишь содержание, не побоюсь этого слова, одаренных людей в пальто. Под содержанием я имею ввиду предоставление им жилья и пропитания. Все! Само собой я согласился, и через пару дней к нам в город приехали двое неизвестных. Имена свои не раскрывали, постоянно молчали и лишь выходили на условленные точки в городе, дабы заниматься тем, для чего сюда приехали. Позже я придумал схему распространения наркотика в общественных местах, ввел отличительные знаки для распространителей флатуса и покупателей, настроил небольшую сеть так называемых “вонючих почтальонов”, разносящих те самые письма, а недавно моя гениальность вышла на новый уровень, когда мы начали закачивать газ или, как его теперь называют, “газовуху” в воздушные шары. Да, подняли стоимость наркотика, но что из этого могло бы выйти… эх! Эти дурацкие обстоятельства! Моя агентура сообщила о том, что Вы в ту ночь пошли в цирк, и если бы не эти глупые циркачи, может быть, все бы обошлось, и мы не общались бы при таких условиях. Одно наложилось на другое и ЧПОК! Почти посыпалось!
— Почти? — удивился я. — Мы Вас поймали. У Вас все посыпалось!
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Телорез. — Мне казалось, ты умнее Чудновского! Стал бы я тебе рассказывать все это, будучи уверенным, что вы сможете остановить распространение? Нет. Все зашло слишком далеко, и наркотик продолжит распространяться и без моего личного участия. Сейчас на короткое время все затихнет, но поверь, они пришлют еще людей, поменяют цвет пальто, отличительные знаки, может быть, способ оповещения покупателей, но остановить данный процесс практически невозможно.
— Мы еще посмотрим, — обозленно ответил я.
— Конечно! — ехидно улыбнулся Телорез. — Посмотрим…
— Для чего вы собирали… “газовуху”… в бумажные пакеты? — спросил я.
— Было интересно узнать, способны ли заядлые наркоманы выделять подобный газ, меняется ли их флора кишечника после долгого применения “газовухи” и прочее, прочее, прочее. Ты, наверное, считаешь меня странным, но у меня имелись имена каждого наркомана в городе, кто хоть раз пользовался нашими услугами, и спешу расстроить — никто из них не имел способности к выработке нужного газа. Конечно, произошло пару эксцессов, когда я пытался получить газ, а наркоманы истошно сопротивлялись, ну и случайно умирали. Но ты и об этом знаешь. А вообще скажу так, у Вас в руках имеется ценнейший экземпляр для вскрытия в виде мертвого торговца. Я бы поторопился узнать, что у него там внутри, а то интуиция подсказывает, будто тело могут в скором времени уничтожить.
— Получается, они все же какие-то особенные, — рассеянно произнес я, параллельно размышляя о том, что Телорез прав и стоит отправиться в морг как можно скорее.
— Получается, так, — легко улыбнулся Телорез, но вдруг улыбка сошла с его лица, и он, понизив голос, обратился ко мне: — Послушай, Станислав. Не стоит тебе лезть в это дело. Если мне не открыли информацию о происхождении газа, значит, ситуация гораздо серьезнее, чем местечковая торговля наркотиком в Богом забытом городе. Ты можешь нарваться на очень серьезные неприятности, если уже не нарвался. Вы убили распространителя, золотого теленка, приносящего им немыслимые деньги, и просто так они этого не оставят. Возмездие вскоре Вас настигнет, как настигло главаря наркокартеля города Кропоткино.
— Тебя это уже не касается, Телорез, — попытавшись придать уверенности своему голосу, ответил я. — И если эти торговцы такие ценные — а ты знал, что мы ведем расследование, — тогда почему не сказал им не высовываться на улицы?
— Сказал, но вот какая штука — для них я всего лишь посредник между Люберском и высшим начальством. У них есть единственное задание — распространение наркотика при любых обстоятельствах. Мы, те, кто держат преступность своего города в руках, как говорится, их “крыша”. Не более.
Задумчиво взглянув в пустоту, я развернулся и направился к выходу.
— Эй, — вдруг окликнул меня Телорез, — Передай Алексею Николаевичу мой привет!
Глава 11
Через два дня я пришел навестить Алексея Николаевича. Выглядел он неважно. Конечно, лицо уже приобрело привычный розоватый оттенок, глаза робко поблескивали, но невооруженным взглядом было заметно, что любое движение давалось ему с трудом, и он старался сидеть смирно, лишь поднося руки ко рту, дабы вкусить кусочек любимого бока.
— Жена принесла, — с улыбкой на лице сказал Чудновский, когда я вошёл в палату и, поставив костыль у стены, сел на табурет в углу. — Какая же она вкусная. Я про еду.
Я робко улыбнулся.
— Как твоя нога, Какушкин? — прожевав, спросил Чудновский.
— Часто болит, но через три месяца, сказали, будет, как новенькая.
— Помнится, как я в детстве бегал по замерзшему озеру и поскользнулся, сломав…
— Алексей Николаевич, — перебил его я, — Тело торговца сгорело. В морге случился пожар.
— О как, — полицмейстер перестал уплетать заморское яство. — Плохо. Очень плохо. Не смей сообщать об этом никому. Я сам скажу губернатору. Вот еще что! Тебе сказали, что Беляковскый устраивает в нашу честь какое-то мероприятие?
— Да, донесли, — сухо ответил. — Но, как по мне, преждевременно. Телорез, как оказалось, лишь небольшая часть огромного пазла.
Чудновский задумался. Я ждал от него существенного ответа, но он неожиданно перевел разговор в другое русло.
— Интересно, как я нашел тебя? — спросил он.
— Но… мы говорили о… — я смолк. Было ясно, что Чудновский не хотел обсуждать ход дела. То ли из-за сильной слабости, то ли из-за нежелания углубляться в суть, но я понял, что выводить его на разговор не имеет смысла и, тяжело выдохнув, спросил: — Как Вы на меня вышли?
— После нашего неприятного разговора мне хотелось поговорить с тобой обстоятельно, в непринужденной обстановке. Отправившись к тебе на квартиру и с полминуты долбя кулаком в дверь, я понял, что тебя там нет. И вот начинается самое интересное. Если ты помнишь, я учился на сапожника, и тут, оказавшись на улице, приметил следы твоих сапог. По ним я и дошел до цирка, но возле шатра Миколы приметил еще один знакомый след. След того самого глухого громилы, который вырвался у нас из рук. Помнишь? Так вот, ваши следы вели в шатер, потом вновь на улицу, откуда я по ним и дошел до манежа. Увидев труп громилы и какой-то девушки, я вытащил револьвер, подождал, пока вы с Телорезом пообщаетесь, и эффектно появился.
— Но он мог меня убить! — возмутился я.
— Не мог. Я его знаю. Он ждал меня.