— То есть вы родная сестра… — «главной подозреваемой» хотел было произнести Джонсон, но неожиданно не решился, — Розалин Харпер, гувернантки в доме де Моранвиллей?
Девица, должно быть, его заминку заметила, так как воинственно кинула:
— Что же вы не сказали «убийцы», «бессовестной твари» или еще чего-то похуже? Газеты в эпитетах были разнообразны, как и люди, — заключила она.
В своем праведном гневе она выглядела настоящей воительницей, Матильдой Тосканской, и Джонсон опять же весьма неожиданно ей залюбовался.
— Я — джентльмен, мисс, — возмутился он искренне, мысленно одарив себя оплеухой. — А такие слова недостойны ушей юной леди, как вы.
Девица возьми и скажи:
— Вы мало похожи на настоящего джентльмена, уж простите мне мою вольность. Вы, наверное, полицейский?
— Полицейский?! — Джонсон так оскорбился, что подавился своим возмущением. — Вовсе нет, Святая Мадонна! Я — частный сыщик. И потому сам себе господин!
Мисс Харпер, с радостью отметил мужчина, растерялась и в удивлении вскинула брови.
— Никогда ни о чем подобном не слышала, — призналась она. — К тому же вы иностранец.
— Одной половиной француз, другой итальянец, но вырос я в Англии, — поспешил для чего-то объясниться маленький детектив. — Томазо Антуан Джонсон, — представился он и поклонился, хотя в кладовке места было немного, и он едва не заехал мисс Харпер по носу. Но извиняться не стал, он ведь не джентльмен. Ха!
Девица признала:
— Весьма необычно. Но все-таки не объясняет того, почему вы интересуетесь делом де Моранвиллей…
— Меня наняли разобраться в нем.
— Кто?
— Сначала скажите, что сами здесь делаете, — парировал сыщик.
— Разбираюсь в деле сестры. Как и вы.
Джонсона нелегко было вывести из себя, а удивить и того сложнее, но сейчас он по-настоящему удивился.
Эта рыжая расследует дело де Моранвиллей?
Смешно, право слово.
— Не понимаю, — произнес он.
— А еще частный сыщик. — Сложила на груди руки мисс Харпер. — Не понимает элементарного. Я наблюдаю за Корнелией Поттер, балда. Она знает больше, чем говорит!
Балда?! Ну это уж слишком. Что эта рыжая позволяет себе?
Томазо Антуан Джонсон приготовился гневно ее отчитать за незаслуженное в свой адрес ругательство, но сам удивился, когда вопросил:
— Откуда вы знаете?
Девушка улыбнулась самодовольной улыбкой, но даже оно, это обычно Джонсона раздражавшее в ком-либо превосходство, не вызвало в нем отторжения. Только заставило снова сглотнуть.
— От горничной де Моранвиллей, — ответила, между тем, собеседница. — Я совершенно случайно сошлась с ней в доме бывшего работодателя. Мы подружились, разговорились и… однажды она поделилась со мной своей тайной…
— Какой? — не выдержал Джонсон.
— Сначала скажите, кто ваш наниматель.
— Сеньор Гаспаро Фальконе. Довольны?
— Не знаю такого. — Девица с задумчивым видом постучала по своим губам пальчиком. — Зачем вообще какому-то итальянцу расследовать дело сестры?
Теперь уже с самодовольной улыбкой глядел на нее Томазо Джонсон. Был рад отплатить той же монетой дерзкой девице…
— Может быть потому, что они знакомы с вашей сестрой?
— Знакомы с моей Розалин?
— И весьма близко. — Закивал Джонсон с явным намеком на неприличность.
Девушка вспыхнула, он ощутил жар ее щек так же явно, как если бы кто-то запалил в кладовой жаркий камин.
— Это неправда, вы лжете. Розалин никогда бы такого не сделала!
— Какого такого? — вкрадчиво осведомился мужчина.
— ТАКОГО! — топнула девушка ножкой. — Моя сестра — честная девушка, пусть вы… и подобные вам и думаете иначе.
— Подобные мне? Вы понятия не имеете, мисс, что я думаю, можете уж поверить. А мисс Харпер, ваша сестра, в услужении у сеньора Фальконе. Она его компаньонка, чтобы вы знали.
И снова девушка вспыхнула, но уже от негодования. Глаза ее сузились, кулаки стиснулись.
— Но вы ведь сами бессовестно намекали… — Не договорив, она зарычала. И Джонсон против всякого обыкновения вжался спиной в полки. — Зрррря я доверрррилась вам. Убирррррайтесь отсюда! — Но тут же схватила его за рукав. — Нет, расскажите сначала, где Розалин, как она.
— Так мне уходить или остаться?
Беатрис Харпер не сразу, но отозвалась сквозь сжатые зубы:
— Останьтесь… на пару минут.
— Маловато для серьезного разговора, а я вам, чтобы вы знали, ничего не скажу о сестре, пока вы не расскажите мне о словах горничной. Дашь на дашь, дорогая мисс Харпер!
Та одарила его таким взглядом, что впору было убить. Хорошо, что у Джонсона была толстая шкура, пришлось нарастить за годы работы…
— Дорогие у вас запонки на манжетах, — отозвалась она, — а я — мисс Беатрис Харпер и никак иначе.
— Учту на будущее.
— Уж будьте добры.
Обменявшись этими колкостями, они какое-то время молчали, а потом девушка первой заговорила.
— Люси, горничная де Моранвиллей, сказала, что миссис Поттер неспроста столкнулась с моей сестрой в коридоре… — Она замялась вдруг. — Ну когда… вы понимаете… когда…
Помогать ей совсем не хотелось, пусть помучается, но язык Джонсона опять же предал:
— … Когда та выходила из спальни Мишеля де Моранвилля?
— Да. — Девушка опустила глаза. — Было поздно, как вы уже знаете, полагаю. Далеко за полночь. «Что, по-вашему, делала Поттер в такой поздний час в коридоре? — спросила у меня тогда Люси. И тут же сама и ответила: — С кавалером встречалась в хозяйском парке. Вот так».
— Поттер встречалась с мужчиной?
— Люси их видела. Она задержалась на кухне, заканчивая работу, а когда поднялась в свою комнату, выглянула в окно и как раз заметила Поттер с мужчиной. Они беседовали, стоя в тени у беседки.
Джонсон недоверчиво хмыкнул.
— И как эта Люси рассмотрела обоих? Уж не придумала ли она это все?
— Не придумала, — оскорбилась мисс Харпер. — Ночь тогда была лунной, а Люси не из тех, что фантазируют разное.
— Вы так в ней уверены?
— Я успела ее изучить за то время, что мы были знакомы. И потому верю ей.
Джонсон задумался: если камеристка встречалась с мужчиной, это наводило на определенные мысли. Уж не был ли этот мужчина сообщником Поттер? Если так… Он мотнул головой. Мотив все равно ускользал от него…
— Скажите, а вы говорили с сестрой о той ночи? — осведомился мужчина. — Она как-нибудь объяснила свое нахождение в комнате де Моранвилля?
— Она сказала, что Поттер ее оболгала, — нехотя призналась девица. И по ее лицу Джонсон понял, что она знала: сестра ей солгала.
— То есть сам факт своего пребывания в комнате чужого мужчины она не признала?
— Нет.
— И все-таки вы ей верите в остальном?
— Я верю, что Розалин не убийца! — в сердцах воскликнула девушка и тут же сжалась, поняв, что они как бы прячутся в этом чулане, а не ведут светские разговоры за чашечкой чая. — Она никогда бы не стала… Она не такая.
— Вы так же сказали о ее нравственных принципах и все-таки она ночью пробиралась к себе из комнаты джентльмена…
Девушка фыркнула.
— Я уверена, этому есть объяснение. И я его получу, когда встречу сестру… Итак, расскажите о ней. Она в добром здравии? Этот Фальконе не обижает ее?
— Разве она вам не пишет время от времени?
— Очень редко. И в основном всякие глупости. Опасается, что полиция может перехватить письма с целью ее отыскать.
— Очень похоже на вашу сестру, — хмыкнул Джонсон. — Более закрытого человека сложно найти.
— Так вы хорошо ее знаете? В самом деле?
Глаза девушки вспыхнули, и Джонсону это понравилось. Он ни много ни мало ощутил себя настоящим героем… С чего-то вдруг. Глупость какая!
— Только вчера вечером видел ее своими глазами, — признался он, выпучив грудь.
Это вышло непроизвольно. Он и не думал пыжиться, словно голубь…
— Вчера вечером?! — Голубые глаза распахнулись, освещая полутемное помещение. — Как такое возможно? Вы ведь не хотите сказать… — начала она понимать, — что сестра… сейчас в Англии?
— В Лондоне, если быть совсем точным. Но вы правы: Розалин Харпер, ваша сестра, сейчас в Англии.
— Боже мой! — Беатрис стиснула руки. — Зачем она это сделала? — в панике вопросила она. — Ей нельзя возвращаться. — И тут же: — Где она? Я хочу с ней увидеться. Боже мой, Розалин в Англии! Я и мечтать не могла… Это просто неверо… безумно. И так глупо! Не понимаю, зачем она это сделала?
Девушка заметалась в узком пространстве кладовки, вызывая у Джонсона приступ клаустрофобии, и он счел необходимым усмирить эту бурю: стиснул слегка ее плечи и замер, как будто держал в руках вазу, которую не понимал, куда опустить.
— Э… мисс Харпер… прошу вас… Я отведу вас к сестре, и она вам сама все расскажет, только… э… успокойтесь.
Девушка передернула плечиками высвобождаясь.
— Я совершенно спокойна, — заявила она, продолжая, однако, бурно и часто дышать. — И нет, я никуда не пойду, пока эта Поттер не расскажет всей правды. — Она оправила юбку. — Я давно за ней наблюдаю, надеялась подловить ее хоть на чем-то, но она хитрая, как лиса, и почти не выходит из дома. Вы, — она ожгла его взглядом, — обязаны вытянуть из нее правду. Уверена, что она причастна к смерти ребенка!
— Это сильное заявление.
— И отнюдь не голословное. Я несколько месяцев наблюдаю за Поттер и заявляю категорично: ее рыльце в пушку.
— Рыльце в пушку?
— Да бросьте, не притворяйтесь непонимающим, мистер Джонсон. Даже не будучи истинным англичанином вы все-таки выросли здесь! А значит, неплохо понимаете по-английски.
— Я преотлично понимаю не только английский, но еще итальянский, французский и даже немного испанский, — обиделся Джонстон. — И речь совсем о другом: как я должен по-вашему с ней говорить? С применением пыток?
— А вы можете? — Глаза девушки вспыхнули от восторга.
Джонсон, возведя очи горе, демонстративно вздохнул.
— Нет, не могу, я частный сыщик, а не какой-нибудь инквизитор.
— Но у вас ведь должны быть какие-то тайные штучки…
— Какие, к примеру?
— Вы мне скажите. — Они с раздражением поглядели друг другу в глаза, а потом мисс Харпер велела: — Возвращайтесь в комнату экономки, я позову туда миссис Поттер. Вы просто обязаны разговорить эту женщину и оправдать Розалин! Я на вас полагаюсь.
Сказав это, она выскочила за дверь — и была такова.
Вот ведь заноза! Джонсон одернул манжеты с красивыми (и, действительно, дорогими) запонками, а потом, воровато выглянув в коридор, поспешил назад к комнате экономки. Уже на подходе мелькнула трусливая мысль: может, сбежать? Девица явно немного того, напридумывала себе невесть что, а ему, Джонстону, выставляться cretino.
А вдруг рыжая все же права…
Толкнув дверь, Джонстон с мученическим выражением на лице вошел в комнату экономки (к счастью, пустую) и принялся ждать.