— Плачь не плачь, голубушка вы моя, а ответить все же придется, — фамильярно произнес Джонсон развеселившись.
«Вот ведь хитрая бестия, — думал он, — дважды обвела меня вокруг пальца. Теряю сноровку, однако!» Впрочем, свою неудачу он списывал скорее на «проклятую» британскую сдержанность и науку скрывать ото всех свои чувства. Кому-то, как той же Корнелии Поттер, эта наука давалось особенно хорошо, и Джонсон опростоволосился, как полный cretino! Больше такого не повториться, поклялся себе частный сыщик, сменив веселость на колкий, проникающий до нутра взгляд, устремленный на женщину.
Слезам, закипавшим у нее на глазах, миссис Поттер пролиться все-таки не позволила: усилием воли выжгла их в самом зародыше и теперь просто буравила взглядом окно, будто надеялась упорхнуть в него, словно птица.
Это она напрасно: летать людям, увы, не дано, да ей конкретно Джонсон и позволил бы. Удержал любым способом! Уж он-то умеет вцепляться как клещ, когда ему это нужно.
А сейчас ему нужно, как никогда…
Ведь за дверью слушает рыжая.
— Итак, все, что вы мне рассказали до этого, было ложью? — спросил он серьезно. — Миледи не родила мальчика от любовника, а встречались вы в парке с сообщником, помогавшим вам, провернуть дело с похищением мальчика. Отвечайте! — повысил он голос, и женщина вздрогнула. — Почему вы убили Анри де Моранвилля? Я хочу знать мотив.
У женщины снова задрожала губа, когда она, все так же глядя в окно, отозвалась:
— Я понятия не имею, что случилось с ребенком: его я не трогала, правда.
— Ха, хотите, чтобы я вам поверил, выкладывайте всю правду с начала и до конца. Я устал от вашего бессовестного вранья!
Поттер впервые с появления изобличительного платка на него посмотрела, и в глазах ее он увидел плескавшееся отчаяние. Неужели железная леди дала слабину?
Он решил надавить для надежности:
— Я знаю, что это вы были той женщиной, что заплатила Милашке за то, чтобы он украл кошелек у мисс Харпер. И кэбмену, что отвез ее вместо Стрэнда в Вестминстер, скорее всего тоже вы приплатили… — Он дал ей секунду осмыслить услышанное и продолжал: — На встрече в парке на вас была шляпка с вуалью, и вор принял вас за благородную леди, но вы, должно быть, разжились ей в гардеробе вашей хозяйки, не так ли, миссис Поттер, ведь благородства в вас ни на грош? Ни фамильного, ни врожденного.
Слезинка все-таки покатилась у женщины по щеке, но вряд ли то были слезы раскаяния — скорее скупая слеза оскорбленного самолюбия.
— Да, вы правы, то была я, — смахнув слезу, очень жестко подтвердила вдруг собеседница. — Вуалетку я одолжила у миледи де Моранвилль, у неё их было так много, что она вряд ли заметила бы, что одна временно пропадала. И вы ошибаетесь: любовник у этой блудницы все-таки был. Тот самый шотландец, о котором я говорила! И ребенка она родила от него. Даже однажды привела его в дом, чтобы с Анри познакомить… Представьте себе! Выдавала его за учителя музыки, а хозяин, вернувшись и будто почувствовав что-то, погнал его прочь. Графиня так взбеленилась, что кричала, как уличная торговка, называла супруга ничтожеством и скотиной… Мол, от одного его вида ее тошнит, как от запаха сточной канавы. Он тогда залепил ей пощечину — мы все это видели — и, затащив в библиотеку… — Лицо ее дернулось, как при тике. — В общем, я его не оправдываю, но графиня сама напросилась! В конце концов, граф — её муж и имеет полное право требовать от жены исполнения долга.
— Граф взял ее силой? — напрямую осведомился Джонсон.
— А иначе она не далась бы, — вскинулась собеседница. — Расцарапала графу лицо и кричала, что заберет мальчика и уйдет.
— Графиня хотела уйти?
Женщина холодно усмехнулась.
— Скажем так, позволяла себе помечтать. Даже время от времени наезжала к нотариусу на Флит-стрит и вела с ним какие-то разговоры. Меня она в них не посвящала, — предупредила она вопрос собеседника этой фразой. — Развод, понимаете сами, ей никто бы не дал.
— Почему? — искренне удивился мужчина и заслужил презрительный взгляд.
— Потому что это позор. Граф никогда не пошел бы на это!
— Так он знал или нет об измене жены?
— Полагаю, что знал. Эта блудница сама ему и сказала, лишь бы вывести из себя!
— И все-таки граф продолжал хорошо относиться к ребенку?
— Это был его сын! — Сверкнула глазами рассказчица. — Граф растил его и любил, как родного. Чужая кровь не могла изменить его отношения к мальчику! Вы глупец, если думаете иначе.
Страстность, с которой миссис Поттер говорила о графе, наводила на определенные мысли, и Джонсон не мог пропустить это мимо ушей.
— Вы так живо защищаете графа, мадам, что кажется будто у вас к нему было чувство…
— Что, если и так? — с вызовом кинула женщина. — Граф красивый мужчина, к тому же…
— … Богатый? — подсказал Джонсон. — Вы потому невзлюбили мисс Харпер, что он положил глаз на нее — не на вас?
Женщина фыркнула.
— Чтобы вы знали, сэр, — презрительно процедила она, — гувернантка, как женщина, даже не привлекала его. Де Моранвилль лишь хотел, чтобы эта девчонка не упускала его сына из вида…
— Боялся угрозы жены?
— Что она его заберет и уедет? Возможно.
— Но ведь не с этой же целью он звал гувернантку ночью к себе? — Джонсон вскинул вопросительно бровь.
Миссис Поттер скривилась как от лимона.
— Он думал, что если очарует её…
— Соблазнит, — поправил мужчина.
— … Что если он соблазнит гувернантку, — без возражений приняла поправку рассказчица, — она станет его верной союзницей.
— Но соблазнить не получилось, — констатировал очевидное Джонсон. — Кстати, откуда вы это знаете? — И тут же прищурил глаза: — Хотя постойте, я, кажется догадался: не соблазнив гувернантку (в чем, как я полагаю, вы ему помогали), он решил действовать по-другому и отправил вас сделать все, чтобы в тот самый вечер мисс Харпер оказалась подальше от дома. Я прав? — Миссис Поттер кивнула. — Но тогда возникают вопросы: почему вы вообще помогали де Моранвиллю (только ли из любви?) и что он собирался сделать с ребенком?
— Граф ничего бы не сделал ребенку, — живо откликнулась женщина, но Джонсон уловил истеричную нотку в ее пресекшемся неожиданно голосе. Казалось, она убеждала себя самое в том, что мужчина, которому помогала, действительно не убийца. — Он Анри обожал.
— Но что же тогда случилось тем вечером?
— Я не знаю. Я всего лишь должна была удалить Харпер из дома, а потом вывести мальчика в сад, где его ждал отец. Так я и сделала…
Джонсон строго осведомился:
— Что де Моранвилль собирался сделать с ребенком?
— Увезти его на какое-то время, спрятать.
— Для чего?
— Чтобы заставить графиню прекратить его изводить? Чтобы дать показать, кто из них главный в семье? Чтобы она даже думать не думала о побеге? Не знаю. Мы не были настолько близки, чтобы обсуждать его побуждения. Я просто делала свое дело!
— И не думали о последствиях?
— Последствий не должно было быть! — возмутилась собеседница Джонсона. — Мальчик просто пожил бы за городом в доме каких-то людей, с которыми граф договорился заранее. Разве могла я подумать, что…
— То есть вы передали графу ребенка и вернулись в дом, даже не подозревая о том, что случилось с ним после этого?
— Я и представить такого себе не могла.
— Но утром вы первая подняли переполох, не найдя мальчика в его комнате. Мисс Харпер сказала, вы разбудили ее рано утром и выглядели очень обеспокоенной…
Женщина стиснула руки до побелевших костяшек.
— Ночью, уже будучи в своей комнате, я как будто услышала что-то в саду: вскрик или, может, кричала какая-то птица — я встревожилась. Утром же, войдя в хозяйскую спальню, я заметила, что у миледи запеклась кровь в волосах и спит она в пеньюаре. Я тотчас запаниковала…
— И отправились искать мальчика, а не графа?
— Графа не было в его комнате, и я решила, что он еще не вернулся.
— И все равно отправились искать мальчика, уехавшего, как вы полагали с отцом…
Миссис Поттер всплеснула руками и закрыла ими лицо.
— Что вы хотите от меня, сэр?! Я испугалась. Находилась в полнейшем ошеломлении…
— Будто предчувствовали беду?
— Да.
— И предчувствие не обмануло вас: беда вскоре грянула. Вы ведь спросили у графа, что случилось в ту ночь? Что он ответил?
— Спросила, — едва слышно откликнулась Поттер. — Но он, приказав мне молчать, сказал, что обо всем позаботится. Мол, главное, я должна оговорить гувернантку, рассказав, как застала ее выходящей из его комнаты…
— Кстати, как вообще это вышло?
— Я сказала тогда, что Анри приснился кошмар, он проснулся в слезах, и отец отвел его в свою комнату. Мол, Розалин должна пойти к графу и забрать подопечного…
— Понимаю. — Джонсон потер переносицу, ощущая, как от всей этой истории, у него начинает болеть голова. — Тогда объясните вот еще что: тот мужчина в саду, который, как вы мне сказали, был любовником вашей хозяйки, это действительно был шотландец?
Женщина выглядела ужасно: посеревшая, сломленная, будто утратившая все краски, она уже без всяких эмоций глядела на Джонсона.
И ответила так же бесцветно:
— Я неудачно поставила в скачках и проиграла немалую сумму, которую не могла сразу отдать. Букмекер, которому я задолжала, периодически посылал по мою душу подручных, подкарауливавших меня около дома… За разговором с этими личностями меня и застал как-то граф, подъехавший к дому. Мне пришлось рассказать ему правду…
— … И с тех пор вы сделались его соучастницей. Страшась позорной огласки, выполняли все его поручения! И потом, когда осознали самое страшное, все равно продолжали молчать.
— Я испугалась, — произнесла Поттер печально, — особенно после того, как узнала, что случилось с тем вором. Граф сказал: тот больше не сможет заговорить, так как он о нем позаботился…
Джонсон хмыкнул.
— Милашку, действительно, сильно избили, но он все-таки выжил и даже передал мне шатлен мисс Харпер и… ваш платок.
Мисс Поттер кивнула.
— Я думала, что потеряла его где-то в парке в нашу с ним первую встречу, но вор, должно быть, либо вытащим этот платок у меня из кармана, либо действительно поднял с земли и оставил себе. А человек в графском саду, как вы теперь понимаете, был посыльным букмекера: я передала деньги, которые задолжала.
— Вы должны рассказать обо всем этом в полиции, миссис Поттер. — Джонсон поднялся и покрутил в руках шляпу. — Боюсь, другого выбора у вас нет. — Она кивнула. — И как бы вы ни защищали графа де Моранвилля, по-моему, более, чем очевидно, что он причастен к убийству маленького Анри. Кстати об этом, — он остановился в дверях, — прошлым вечером граф покончил с собой в своем доме. Вам больше не нужно бояться его!
Женщина ахнула, прикрыв рот руками, и последним, что видел сыщик, закрывая за собой дверь, это ее наполненные слезами глаза и перекошенный в ужасе рот.
Он надеялся, что уже никогда не пересечется с Корнелией Поттер, а самой женщине хватит смелости рассказать в полиции правду. В конце концов, именно этого они с Фальконе и добивались…