Коннор Кэмпбелл с трудом удержался от удивленного возгласа, раскрыв утреннюю газету. На весь разворот шла сенсационная новость: «Граф Мишель де Моранвилль, один из богатейших людей нашего времени, найден мертвым в стенах своего дома. Что это, отголосок старого преступления или трагическая случайность?»
Мужчина еще какое-то время глядел на черные буквы, разбегавшиеся перед глазами, а потом торопливо закрыл и сунул газету под стол.
— Что с тобой? — удивилась вошедшая в комнату женщина. — На тебе лица нет.
Он попытался улыбнуться в ответ.
— Просто признание де Моранвилля не выходит из головы. Все представляю себе, как это было…
Грейс Стаффорд, приблизившись, обняла его со спины, уткнувшись носом в макушку.
От нее пряно пахло мелиссой и медом, таким родным ароматом, что у Кэмпбелла защипало в глазах… Какой он дурак, что, поверив словам ее мужа, уехал три года назад, бросив Грейс в ее горе одну!
— Вам лучше исчезнуть из нашей с Грейс жизни, — говорил де Моранвилль, заявившись однажды в его квартирку на Ментегю-сквер. — Подумайте сами, если о вашей связи узнают, кого заподозрят в первую очередь? Вас, любовника, не желавшего делить свою женщину даже с ребенком. Ведь она, вот незадача, не желала с ним расставаться! А обуза вам была ни к чему.
— Мой ребенок для меня не обуза, — возразил было он, но собеседник лишь усмехнулся:
— Ваш ли? Это еще под вопросом. Вдруг вы и вовсе желали похитить чужого ребенка с целью выкупа…
— Это ложь, и мы оба знаем об этом.
— Но кому больше поверят: обманутому супругу или нищему совратителю чужих жен? Но если, конечно, хотите остаться, знайте одно: Грейс сейчас вас не помнит и поддержать не сумеет, а я, коли измена раскроется, запрошу финансовую компенсацию за нанесенное оскорбление… Вы богаты, сэр? Сумма будет немаленькой.
Денег у Коннора тогда не было. Ни гроша. Он мечтал попытать счастье в Америке, для того и списался с приятелем, проживающим в Лондоне. А потом случайная встреча с Грейс, его первой и единственной, по сути, любовью, затормозило все планы. Он узнал, что у них есть ребенок, а Грейс настолько несчастна, что готова бросить супруга. И он, ухватившись за это, сказал, что готов забрать их с собой, увезти на край света, если придется, но это ничтожество де Моранвилль и слышать не хотел о разводе…
Еще и явился теперь его шантажировать.
Коннор, растерянный и несчастный, попытался после того разговора встретиться с Грейс, но затея не увенчалась успехом, лишь ее камеристка, пожалев его, как-то вышла из дома и рассказала, что хозяйка ее нездорова, разум ее помутился — она не помнит последние несколько лет и ищет младенца вместо убитого сына. Мол, было бы лучше не тревожить ее еще больше…
— Она вряд ли вас помнит, — добавила грустно.
И Коннор, с тяжелым сердцем, подгоняемый горечью и виной, однажды взошел на корабль, направляющийся в Гвинею. Там, как он слышал, шла разработка алмазного прииска, и он, страстно мечтая, как и многие до него, внезапно разбогатеть, решил попытать свое счастье…
Удача не благоволила ему.
Три года прошли в тяжелом труде и непрестанных мыслях об умершем ребенке и любимой им женщине, а еще в сожалениях о его трусливом побеге. Зря он тогда испугался де Моранвилля и бросил Грейс! Коннор решил, что вернется, и, едва скопил нужную на проезд сумму, отплыл в Англию. Узнав же, что любимая женщина обретается в Бетлемской королевской больнице, стал навещать ее там, выдавая себя за кузена… Сердце сжималось, когда он видел пустой, потерянный взгляд, глядящий будто через него, но он не отчаивался, снова и снова рассказывая об особенностях шотландской рыбалки, об Абердине и их с Грейс любви…
При этом он каждый раз он держал ее за руку.
Или гладил по волосам.
Она впервые осмысленно на него посмотрела две недели назад…
— Коннор? — спросила глухо, будто вовсе забыла, как двигать губами и издавать звуки.
— Да, это я. Ты помнишь меня? — Он буквально подпрыгнул на месте.
— Мы дружили когда-то… Еще в Абердине.
— А после… помнишь, что было после?
Она долго глядела куда-то поверх его головы, а потом легла на кровать и накрылась по самые уши. Когда его попросили уйти, ему показалось, что Грейс подвывает, как раненое животное…
Его пустили к ней только неделю спустя, и Грейс, едва захлопнулась дверь, вдруг сказала:
— Я вспомнила, Коннор… Вспомнила, что случилось той ночью и хочу встретиться с мужем.
Коннор тогда испугался спросить, что именно она вспомнила — все казалось, любимый им человек, стоит чуть-чуть надавить, опять ускользнет в непроглядную пустоту — и просто был рад снова с ней говорить. С ней, а не с той странно потерянной Грейс, которую он встречал в той палате из раза в раз…
В итоге с помощью мистера Стаффорда, отца Грейс, который, как оказалось, посетив дочь за день до него, тоже знал о ее вернувшейся памяти, они, подкупив медсестру, присматривающую за ней, увезли женщину из больницы. Чтобы сделать это по правилам, потребовалось бы разрешение мужа, а он вряд ли бы дал его…
Итак, позапрошлым днем Грейс оказалась у него дома и сразу же написала супругу, сообщая, что навестит его вечером для серьезного разговора. Когда же они постучали в дверь его дома — Грейс, Коннор и Ричард Стаффорд — открыл сам хозяин. Окинул их апатичным, бесчувственным взглядом и пригласил войти… Грейс держалась за его руку, когда они заходили, поэтому Коннор знал, как сильно напряжено ее тело и дрожат руки.
Она боялась.
Но чего именно?
Мужа или того, что хотела спросить у него?
Как бы там ни было Коннор держал под рукой револьвер, он лежал в кармане его анорака и приятно оттягивал ткань.
— А вот и ты, моя Немезида, — вместо приветствия молвил де Моранвилль, повернувшись спиной и приглашая их следовать за собой.
Гости переглянулись: граф как будто был пьян. И выглядел странно… Он рухнул на стул в библиотеке, едва войдя в комнату, и опустил голову, безучастный к происходящему. По крайней мере, Коннору так казалось…
— Я вспомнила, что случилось той ночью, Мишель, — не стала ходить вокруг да около его названая жена. — Я знаю, что ты… хотел увезти моего сына…
— Нашего сына, — поправил ее граф. — Нашего сына, Грейс. И да, план был таков… — Он кивнул. — Зря ты тогда выскочила из дома.
Женщина вскинулась.
— Так, по-твоему, это я виновата в смерти Анри?!
Он поднял голову и посмотрел на нее. Взгляд был мутный, едва ли осмысленный… Граф, похоже, изрядно набрался в ожидании их. Ополовиненный стакан с виски стоял на столе…
— Мы все виноваты, Грейс… разве, нет?
— Нет! — взвилась женщина. — Я хотела уйти, и ты мог меня отпустить. Меня и ребенка. Но ты вцепился в нас, словно клещ, — и вот что случилось.
Губы у де Моранвилля вдруг затряслись, заблестели глаза. Он, казалось, вот-вот разрыдается, и смотреть на это было ужасно… Не к такому Коннор готовился, когда шел в этот дом.
И лучше бы этот мужчина презрительно негодовал, чем сидел, совершенно подавленный, собираясь пьяно рыдать, сокрушаясь о мертвом ребенке.
Их с Грейс ребенке…
— Я не мог отпустить вас… — прошептал он чуть слышно. — Я любил вас.
— В это сложно поверить.
— Но я любил… как умел… — Голос его сделался громче. — И тебя, и Анри. Особенно этого мальчика… — Граф вдруг затрясся от прорвавшегося наружу рыдания и, упав на колени, съежился на полу, закрывая руками лицо.
Казалось, замер весь мир, притих, сжался до одного фута пространства между Грейс и ее рыдающим мужем.
Ее… рыдающим… мужем…
Более дикой картины вряд ли было возможно придумать.
Но мужчина рыдал, и Грейс, подойдя, опустила, ладонь ему на плечо.
— Мишель, — позвала она, — это ты убил… нашего сына?
Ее нежный голос никак не вязался с оглушающим ужасом заданного вопроса, и у Коннора по спине побежали мурашки. Дышать стало трудно…
— Я не хотел… — послышался прерывающийся всхлипами голос. — Ты выбежала из дома, кричала, вцепившись в меня…
— Это я помню. Что было потом?
— … П-потом я тебя оттолкнул и ты, Грейс… ударилась головой и бортик фонтана. И, должно быть, потеряла сознание… Я испугался, п-подумал, что ты умерла… запаниковал… А тут Анри начал кричать…
— И что ты сделал, Мишель? — вкрадчиво осведомилась жена.
— Я п-попросил его замолчать… — Пальцы де Моранвилля стиснулись в кулаки. — Я п-просил его… очень просил, он же не замолкал… Все кричал и кричал, будто нарочно выводя меня из себя.
— И т-ты… задушил его, чтобы заставить молчать?
Мужчина кивнул, но слов и не требовалось.
— Я просто хотел, чтобы он чуть-чуть помолчал…
Коннор со Стаффордом с трудом оттащили разъяренную Грейс от убийцы, когда она, зарычав, как раненая тигрица, обрушила на него силу своих кулаков.
— Будь ты проклят! — кричала она. — Будь ты проклят, детоубийца. Гори в аду! Мучайся изо дня в день, помня, что совершил.
— Я и так в аду, Грейс… И давно уже проклят.
… Коннор Кемпбелл вынырнул из воспоминаний, услышав настойчивый стук во входную дверь. Они с Грейс переглянулись.
— К-кто это? — Клацнули ее зубы. — Де Моранвилль нашел нас?
— Полиция! Открывайте немедленно, — раздалось с той стороны, и Коннор с ужасом осознал, что зря утаил правду о прочитанном в утреннем номере «Таймс».
Ведь они с Грейс де Моранвилля не убивали.