— Слушай, Мэнни, а как тебя вообще занесло в банду? А то ты особо не распространялся об этом, — поинтересовался Миклош, пока они ехали к дому таинственного Рафаэля.
Путь их пролегал через Форт-Бич, где жило много выходцев из самых разных стран Европы, в том числе русских, чья община появилась ещё лет шестьдесят назад, поляков, слованцев и евреев.
«Форт-Бич — это не настолько опасные трущобы, как Хобокен, но здесь тоже стоит проявлять осторожность. Мигранты, живущие тут, как правило, бедны и выполняют грубую и чёрную работу. Но не всем из них повезло найти работу, так что всевозможных бандитов и хулиганов тоже с избытком хватает в восточной части Форт-Бич. Знаменитый Прибрежный Форт, построенный ещё испанцами три сотни лет назад, лучше посетить в сопровождении полицейского патруля, — писалось во всё той же брошюре-путеводителе для туристов. — Однако в западной части Форт-Бич царит относительное благополучие. Мэрилебон-стрит, населённая выходцами из Чехословакии, Венгрии, Словании, представляет собой настоящий островок благоденствия».
— А что мне оставалось то, шеф? Работы не было, ибо быдланам без образования, таким как я, никуда не устроиться. Вот и мы с пацанами по соседству сколотили шайку. Не распространялся, потому что вы особо не спрашивали.
— И чем ваша банда промышляла? — не унимался сыщик.
— Да так, типа всего по мелочи. Тут кошелёк подрезал, там тачку угнал и цыганам сплавил, квартирные кражи порой приносили неплохой барыш. За большую часть своих «приключений» я отсидел несколько небольших сроков. До мокрухи не доходило, пачкать руки — это не по мне. Я вообще не думал, что вы меня к себе наймёте, учитывая моё долбанное бандитское прошлое.
— Просто я верю в то, что даже бандиты и хулиганы могут исправиться. И ты этому подтверждение, Мэнни.
— Теперь моя очередь спрашивать, ёпт. Какие самые крутые дела ты расследовал, работая копом?
— Ну, из громких дел расследовал катавасию, которую натворил тот самый легендарный Ветеран три года назад. Отмороженный сукин сын завалил человек тридцать или сорок! В итоге вояку посадили на пятнадцать лет. Пятнадцать лет за сорок трупов! Говорят, о смягчении наказания ходатайствовал сенатор от нашего штата и ещё кто-то из верхушки, губернатор, если не путаю. Короче, мутное было дело. Получилось так, что это дело засекретили так, что имя Ветерана вдруг исчезло из всех документов. Просто абракадабра какая-то, ей богу!
— А, слышал про эту тему. Типа, вояка перестрелял дофига боевиков одного из картелей, которым рулит Сангрэ. Хотя подробности никому не известны. Хреново засекретили, если известно кто и кого убил.
— Один хер, таинственный Ветеран — это прям какой-то призрак. Человек из ниоткуда. Ни внешности, ни имени нигде не найдёшь сейчас. Даже возраст неизвестен, разве что известно о его участии в войне во Вьетнаме.
— Если во Вьетнаме этот чел служил, то наверное ему лет под сорок или около того, — поделился мыслью Мэнни. — Когда выйдет из тюрячки, то будет уже совсем пожилым дедом.
— Это да, вряд ли он отважится снова валить преступников направо и налево, будучи дряхлым дедом, да и ещё со здоровьем, подпорченным тюремным образом жизни, — проезжая по Ист-Гамильтон, Стрелоковски оглядывался по сторонам, ища нужный адрес.
Двухэтажный дом, в котором жил Рафаэль выглядел живописно. Красивая белая оградка, шезлонг во дворе, само здание было отделано облицовочным кирпичом и имело широкие окна.
Остальные дома на этой улице оказались не менее приятными с виду, все как один симпатичные.
Остановившись напротив нужного дома, сыщики пошли ко входной двери, однако, судя по всему, он пустовал.
— Я и не ждал другого, — холодно произнёс Мик. — Глупо надеяться, что Рафаэль продолжит сидеть дома, когда его ищут.
— Значит типа опрашиваем соседей, да? — Мэнни достал сигарету из пачки «Хиллбилли Табакко» и прикурил спичкой.
— Верно мыслишь, — Стрелковски тоже решил закурить любимую сигарету марки «Лаки Страйк».
— Давай, короче, опросим тех кто напротив, через дорогу живёт? — предложил Мэнни. — У них обзор на дом Рафаэля лучше, типа.
— Вроде был уличным быдланом, а котелок у тебя варит неплохо, — саркастичным тоном заметил сыщик. — Да, пойдём в домик напротив.
Перейдя через дорогу, сыщики оказались у примерно такого-же домика, как и у Рафаэля. Отличался тут разве что цвет кирпича — бежевый вместо серого.
Когда сыщики вошли во двор, то заметили, как на шезлонге отдыхал пожилой мужчина, лет шестидесяти, который попивал некий коктейль из высокого стакана. Одет он был в майку и шорты, а глаза прикрывали солнцезащитные очки. Ранняя осень в Лас-Либертаде, без сомнения, часто напоминала лето.
Сняв авиаторы, старик уставился на незваных гостей.
— Майк Стрелковски, частный сыщик, — представился, показав удостоверение, слованец. — А это мой компаньон Мэнфорд Доусон.
— И чего вам надо, ищейки? — прищуриваясь говорил дед.
— Мы насчёт вашего соседа напротив. Некий латинос по имени Рафаэль. Нам сказали, что он тут живёт.
— И чего же такого этот латинос натворил? — вопрошал старик.
— Что он натворил, пока не известно. Нам поручили найти девушку, которая… общалась с ним, — проговорил, старательно подобрав нужные слова, Стрелковски и продемонстрировал фотографию, что дал ему Кингз.
— Да, к нему приезжала такая девчуля. Хотя я подумал, что она проститутка. Одета она уж слишком вызывающе была. А ещё, чуть не забыл сказать, Рафаэль тут не живёт. Этот чололишь снимал квартиру, до него там жил другой парнишка.
— Значит, снимал? Понятно. А когда он съехал, мистер?..
— Зовите меня просто Джек. А съехал он трое суток назад с этой самой девчонкой. И чего она нашла в этом хлыще? Тьфу! Не люблю я этих чоло.
— Что за тачила была у латиноса, типа? — задал вопрос Мэнни.
— Бежевый Форд Мустанг, немного потасканный, с царапинами.
— А номер, мистер Джек, вы не запомнили? — с надеждой в голосе спросил Мик.
— Тут уж извиняйте, не могу я запоминать номера всех попавшихся тачек. Кстати, этим мачо-мучачо интересовались какие-то дерзкие ребята бандитской наружности, у одного из них была татуха на лице.
— Что за татуха?
— Какая-то надпись на испанском. Я на их языке и двух слов связать не смогу. Больше ничего не знаю. Если что, навестите миссис Уайнсток. Она может чего скажет. Она живёт в следующем доме.
***
Дом этой самой миссис был построен из резного дерева, одноэтажный, окружённый простеньким деревянным некрашеным заборчиком.
Когда детективы позвонили в дверной замок, им открыла соблазнительная брюнетка средних лет в классическом белом домашнем платье в красную клеточку. Несмотря на возраст, она явно следила за собой и не растеряла всей привлекательности: приятное овальное лицо с узким подбородком, тонкие брови, причёска «карэ».
— Миссис Уайнсток? Детективы Стрелковски и Доусон, — представился Мик. — Нам нужна информация про латиноса по имени Рафаэль, который снимал домишко неподалёку от вас.
— А, мистер Хуарез? Такой приятный молодой человек, который хорошо следит за собой и явно обеспечен? Три дня назад он уехал. В этот же день где-то неподалёку была перестрелка, из-за неё полицейские опрашивали местных жителей насчёт парнишки. В какое время мы живём! Каждую неделю перестрелки!
«Интересно, а не связан ли парняга с этой перестрелкой? Может он кого-то грохнул, и свалил, чтобы скрыться от закона? А если учесть, что он пересекался с бандитами, то он мог грохнуть кого-то из этих самых Латиносов Императоров», — задумался Стрелковски.
— И, так же, как и мистера Джека, вас опрашивали дерзкие латиноамериканцы, у одного из которых на лице татуировка с надписью по-испански? — спросил он.
— О, вы всерьёз взялись за поиски этого симпатичного мальчёнки!
— За это нам и платят, мэм. Может что-то ещё интересного заметили?
— Да вроде нет. Ну, с ним была молодая девушка, — после этих слов дамочка описала им внешность, совпадающую с наружностью Анны.
— Спасибо, мэм. Если вам больше нечего сказать, то мы пойдём.
Едва выйдя со двора миссис Уайнсток, как Мэнни заметил, что неподалёку от дома маячили два латиноамериканца. И более того — у одного из них на лице красовалась татуировка. Одеты они были в бежевые пиджаки с белой рубашкой и без галстука. От латиноамериканцев исходил агрессивный настрой.
— Чего эти чоло тут вынюхивают, босс? — Доусон готовился в любой момент выхватить свою верную Беретту 1951 года.
— Не знаю. Если заметишь что-то неладное, то тогда доставай ствол, Мэнни.
Путь в сторону двух латиносов длился словно целую вечность. Время будто замедлилось, и Мик заметил, что у одного из них из-под мышки выпирала рукоять массивного револьвера, а у второго что-то продолговатое и холодное, либо дубинка либо нож.
«Думаю они вряд ли ожидают, что мы вооружены. Если вовремя достать стволы, то можно разоружить быдланов», — посчитал Стрелковски.
— Ола, амигос[Привет, друзья!]! Вы ещё кто-такие? Копы? Вряд ли. — сказал латинос с чистым лицом, находясь на расстоянии пяти метров от сыщиков.
— А ты кто такой, падла мексиканская, а? — дерзил Мэнни. — Это ты тут, сука, вынюхиваешь!
— Эй, гринго, ты не охренел? Я тебе cojones[яйца] отрежу! — говорил татуированный, доставая из-за пазухи нож Боуи, который пользовался популярностью в США со времён Дикого Запада.
— Так, ребята, тише! — решил вмешаться Мик. — И убери свою ковырялку, шкет!
— Или скажете нам, чего вы, гринго долбанные, тут забыли, или мы вам сделаем «улыбку» от уха до уха. Как это называл тот ирландец? А, точно, улыбка Глазго! — продолжал татуированный.
— Тебя как зовут то, чернильный? — насмешливо сказал Мэнни. — Что будут писать на твоей могиле, чоло?
— А сам то имя не назвал! Если ты не говоришь имя или погоняло, то и мы говорить не будем!
— Что вам удалось выяснить про Рафаэля? — серьёзно сказал Мик.
— Хрен я тебе чего скажу, падла беломордая! Давай выйдем раз на раз, разберёмся как мужчины! Чего, зассал, а гринго?
Явно закипев от дерзости, Мэнни и Мик резко достали свои Беретты 1951. Влепив бандиту с револьвером коленом в живот, Стрелковски достал из кобуры хромированный Кольт Питон.
«И любят же эти бандиты типа крутые револьверы и прочие большие пушки», — подумалось мимоходом Мику.
— Так, придурки, идём с нами, — сказал Стрелковски, для убедительности сняв пистолет с предохранителя. — Если всё выложите, то может быть мы вас отпустим. Компренде?
— Да, всё, поняли! Не стреляй только! — видно было, что лишившись револьвера, он потерял большую часть своей смелости. — Мы мелкие сошки! Нам сказали следить за домом этого pendejo [грубое испанское ругательство]! Мы и следили!
«Вооружённые они все смелые», — подумал Стрелковски, пока вёл латиносов в свой автомобиль, чтобы допросить.