Я поморщила нос.
— Только то, что помню со времен школьных экзаменов, и то, что Джордж рассказывал в университете. Но достаточно, чтобы понять: мне они неинтересны. К тому же, трудно поверить, что Вайолет стала частью этой группы. В те дни женщине среднего класса было невозможно сделать карьеру в искусстве. Вообще, мне кажется, что художники тогда представляли собой кучку пьющих молодых людей, окруженную роскошными моделями.
— Звучит заманчиво, — заметил Бен.
Я бросила на него строгий взгляд, он лишь усмехнулся в ответ.
— Может, Вайолет мечтала стать художницей, — продолжил муж. — Похоже, у нее были способности.
— Печальная участь женщин тех времен. Карьера в искусстве заказана, несмотря на талант. Какая несправедливость!
Я собрала рисунки с мужчиной в рубашке и брюках.
— Интересно, кто служил моделью? Скорее всего, она его близко знала, чтобы писать обнаженным. Он явно не муж, потому что фамилия художницы Харгривз. К тому же на этом автопортрете ей всего восемнадцать.
— А что, если разгорелся скандал? — весело предположил Бен. — Ее изгнали из приличного общества, и поэтому она исчезла?
— Я выясню, — решительно заявила я. — Выясню, что случилось с Вайолет.
— Ну, наверное, несложно узнать больше, — сказал муж. — По фотографии?
— В то время фотографии были редкостью, — покачала я головой, думая о газетах, заполненных набросками. — Но готова поспорить, что где-то есть ее портрет. Я выясню, — повторила я, встав на цыпочки, чтобы поцеловать мужа.
Глава 21
В наши дни не проблема найти нужную информацию благодаря «Гуглу» и интернету. Но я подзабыла, насколько утомительно отыскивать ее в книгах. Проведя больше часа в центральной библиотеке Брайтона, я уже жалела о своей затее раскрыть тайну Вайолет Харгривз.
Ошибка в том, что я решила совместить два дела: покупку школьной формы и работу в окружении книг на ковре читального зала. От хождения по магазинам, где мальчикам было жарко и скучно, мы устали. Поэтому идея провести время с пользой в библиотеке с кондиционером показалась мне хорошей, но на деле превратилась в неблагодарное занятие.
Я, взяв кучу учебников по местной истории, пролистывала их в поисках любого упоминания о Маркусе Харгривзе или Вайолет. Ничего подходящего не нашлось. Зато узнала много фактов о викторианском Сассексе и строительстве железной дороги в Брайтоне. Дети рядом вяло листали книги, глаза Стэна слипались. Я опасалась, что если сын сейчас уснет, то вечером его будет трудно уложить. Если честно, я тоже заскучала.
— Дети, еще пять минут и мы пойдем за мороженым.
Оскар, не отрывая глаз от книги с динозаврами, спросил:
— За шоколадным?
— За клубничным! — ответил ему Стэн.
Он лежал на кресле-мешке, перелистывая страницы «Груффало»13.
— Ага, — поддержала я сына.
При просмотре оглавления очередной книги мне улыбнулась удача. В разделе, посвященном железной дороге, было упоминание о мистере Харгривзе: филантроп, благодаря развитию железных дорог много путешествовал по стране, занимаясь различными видами бизнеса. Я зевнула, но тут же выпрямилась, пробежав глазами по строчкам, зацепившим мое внимание.
Друзья Маркуса Харгривза полагали, что глубокая преданность работе вытекала из трагедии в личной жизни. Он потерял жену Гарриет. Воспитанием его маленькой дочери какое-то время занимались родственники. Позже девушка стала жертвой жестокого преступления и исчезла. Ее так и не нашли.
Потрясенная, я сидела, не двигаясь. Значит, Вайолет воспитывалась родственниками. Отец выслал ее из дома, точно так же, как хотел мой папа. Бедная, бедная девочка! Снова я ощутила родственную душу в этой давно ушедшей из жизни девушке. Я обязана выяснить, что с ней случилось.
Интересно, какой была Вайолет? Поддерживал ли отец ее занятия живописью? Я сомневалась: дочь промышленника, принадлежащего к среднему классу, и филантропа викторианской эпохи, не могла быть в то время художником. Возможно, наперекор отцу она продолжила свой путь, не боясь, что он прогонит ее снова. А может, ей было просто наплевать. Я почувствовала гордость за юную леди и прошептала:
— Молодец, девочка. В любом случае, молодец, что сделала это.
Оскар сердито посмотрел на меня.
— Еще одна книга, и мы уходим, — пообещала я.
Учебник с упоминанием отца художницы я отложила и перешла к последнему источнику. Снова пробежалась по оглавлению, надеясь встретить фамилию Харгривз. И опять ничего. Ну, ладно. На сегодня хватит! Напоследок пролистала вкладку с картинками в центре книги и замерла, наткнувшись на эскиз Вайолет. Тот же красавец мужчина, в той же одежде, но в другой позе.
— Посмотри, Оскар, — показала я рисунок сыну.
Он нехотя оторвал глаза от тираннозавра.
— Это человек с картины про Даниила, — равнодушно бросил малыш.
Я взъерошила ему волосы, снова углубляясь в текст, пока не дошла до абзаца об изображенном мужчине.
Адвокат Сассекса Эдвин Форрест (см. рисунок, неизвестный художник) убит в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. Его беременная жена, Фрэнсис, подверглась нападению и получила серьезные телесные повреждения. Соседка семейной пары, Вайолет Харгривз, исчезнувшая во время произошедшей трагедии, считается утонувшей, хотя тело не найдено. Некоторые жители деревни полагали, что ее тоже убил нападавший, которого так и не поймали.
Так, ну что ж. Медленно, но пазл складывался. Загадочную модель звали Эдвин Форрест. И он — убитый сосед девушки. Печально, что талантливая Вайолет вошла в историю, как неизвестный художник. Так что же произошло на самом деле? Утонула? Я сгорала от любопытства. В тысяча восемьсот пятьдесят пятом году художница была еще совсем юной.
Море возле нашего дома — непредсказуемое, опасное, бурное, с мощными волнами, бьющимися о скалы. Неудивительно, что в прошлом происходили несчастные случаи на воде. Или, все-таки, девушку убили, как и ее соседей? Я снова пробежалась глазами по странице. Жена осталась жива, но получила травмы. Ужасно, особенно для беременной женщины. Наверное, потеряла ребенка? Я содрогнулась.
История захватила меня. Мне не терпелось переложить ее на бумагу. Впервые я призналась себе, что книга про Тесс подождет, потому что жизнь Вайолет вызывала у меня такой живой интерес, что игнорировать его стало невозможно. Между мной и давно умершей девушкой чувствовалась незримая связь. Наши жизни были схожи: мы обе потеряли матерей, воспитывались отцами, ее выслали из дома, как намеревались поступить со мной.
Я снова посмотрела на иллюстрацию в книге, решительно настроенная разузнать больше об Эдвине Форресте. Собрав книги, взяла сумку.
— Так, мальчики, кому мороженое?
Вернувшись домой, я позвонила Прие, которая находилась в полицейском участке.
— Нужно встретиться. Я нашла имена жертв.
Прия рассмеялась:
— Из тебя детектив получше нас. Но я выяснила, что в связи с давностью событий, наш штаб подобную информацию не хранит. В Льюисе есть архив записей, где можно кое-что найти. Давай я отправлю им запрос по электронке о том, что тебе нужно.
— Было бы здорово.
Я назвала участников трагедии: Вайолет, Эдвин и Фрэнсис Форрест. Прия пообещала перезвонить, как только получит ответ из архива.
Бен отправился купить молока, взяв мальчиков с собой, чтобы Стэн не уснул раньше времени. Бедняжка сын! Дом без них казался пустым, и стало немного не по себе. Мне бы воспользоваться тишиной и сесть писать, но заставить себя приступить к книге о Тесс я не могла. Голова была занята мыслями о Вайолет. Я сварила черный кофе и вышла в сад.
Прошлась по газону, потом оглянулась, посмотрев на дом. Маленькое окошко чердака безучастно смотрело на меня. Крошечное, шириной не больше одного или двух кирпичей, оно находилось повыше детской, но ниже, чем остальные окна. Я обошла дом и снова взглянула наверх. Опять ничего. Ни единого намека на окно. Видимо, все-таки это вентиляция, как говорил Бен. Действительно, когда солнце пригревало, на чердаке становилось очень жарко.
Я поднялась в студию, немного чувствуя вину за то, что жду наступления холодов. Широко открыв окно, я оглядела сад, где только что прогуливалась, а потом высунулась и развернулась максимально, как сумела, чтобы рассмотреть окошко без комнаты. Не единой зацепки! Очень странно.