— Я знала, ты не одобришь. И мне жаль, что со мной трудно, или что тебе не нравятся мои планы и поэтому ты больше не хочешь иметь со мной ничего общего. Но будет именно так.
— Элла… — начал отец. — Элла, я не понимаю.
— О, ты все понимаешь. — Мой голос был наполнен ядом. Все переживания о переезде и о том, как бы рассказать отцу об этом вырвались наружу. Я наклонилась над столом в его сторону. — Ты все понимаешь. Я всегда была пай-девочкой и делала то, что ты ожидал от меня, не так ли?
Отец был сбит с толку. Позже, снова и снова проигрывая разговор (если можно так сказать, ведь на самом деле говорила лишь я), искреннее замешательство на лице, боль в глазах отца разрывали мне сердце. Но в тот момент я думала лишь о том, чтобы доказать свою правоту.
— Впервые в жизни я делаю то, что хочу, — сказала я. — И мое желание не совпадает с твоим. И все равно будет так, как мы с мужем решили. — Я подхватила сумочку. — И ты не сможешь выставить меня в этот раз, я сама ухожу.
Игнорируя изумленное выражение отца и утешающую руку Барб на его руке, я перекинула пальто через плечо, вышла из паба и спустилась вниз по дороге к машине. Некоторое время сидела в ней, закрыв лицо руками и тихо всхлипывая, неуверенная в том, что произошло и, чувствуя, что поступила ужасно неправильно.
Глава 3
Из Кента я возвращалась домой в каком-то оцепенении, не обращая внимания на экран телефона, где высвечивались пропущенные звонки от папы. И в последующие дни, когда мы упаковывались и прощались с лондонскими друзьями, упорно избегала его и Барб.
— Позвони отцу, — попросил Бен, лежа в постели по случаю своего выходного. Ему предстояло завершить сборы, выпить чай, прочитать биографию неизвестного мне футболиста.
Я, игнорируя просьбу, готовилась к последнему рабочему дню: аккуратно уложила волосы, надела деловой костюм и практичные туфли.
— Приду вовремя. Не останусь на выпивку или что-то подобное. А потом выброшу ненавистный костюм и сменю прическу.
— Рад за тебя. Тогда позвони ему из парикмахерской.
Я нахмурилась.
— Позвоню, когда устроимся. Приглашу их на выходные. Все будет хорошо.
В день переезда, когда мы уже подъезжали к новому дому, я почувствовала, как сдают нервы. Конечно, я знала, как выглядит здание, видела много раз его крышу со стороны пляжа. Но глядя на наше жилище вблизи в реальной жизни, внезапно ощутила, какое важное решение пришлось принять Бену. Мне внезапно вспомнились и легли на сердце тяжелым грузом все предостережения отца о рисках без запасного плана.
Дом из красноватого кирпича, с белым фронтоном показался некрасивым. Трехэтажный, приземистый к концу аллеи, он стоял под прямым углом к соседним домам. Задний фасад, выходивший на море, на который мы любовались последние месяцы со стороны пляжа, оказался намного симпатичнее главного. Образ довершали нелепая пристройка сбоку и несочетающиеся окна. Он был далек от общего представления наших знакомых о коттеджах в Сассексе, похожих на аккуратные коробки от шоколадных конфет. Но Бен был непоколебим в том, что именно такое жилище нам нужно. И даже факт, что здание долгое время пустовало, лишь благоприятный знак, по убеждению мужа. Я слышала, как он рассказывал друзьям, что если бы нам выпал шанс, мы спроектировали точно такой же дизайн для себя. Я надеялась, что супруг прав, но уверенность покинула меня прямо на пороге новой жизни.
Я припарковала машину на подъездной дорожке, еще раз бросив взгляд на дом, и улыбнулась мужу. Его энтузиазм заражал, несмотря на мои опасения. Когда-то здание, наверное, считалось большим, но теперь было слегка заброшенным и нуждалось в заботливых руках. Возможно, мы подарим ему новую жизнь. А если решим купить, то пристроим зимний сад, чтобы оттуда любоваться морем.
Я отстегивала ремень безопасности, когда Бен взял мою руку.
— Еще не поздно передумать, — шепотом, чтобы мальчики не слышали, произнес он. — Мы можем вернуться в Лондон, только скажи.
Снова подкрался страх. Работа в клубе — большой прорыв для мужа, он обязан добиться успеха. Ведь с моим увольнением финансовое обеспечение семьи на его плечах. Пока все шло хорошо, но на работе со множеством ценных игроков, на мужа оказывалось сильное давление. Он постоянно говорил, что ноги, за которыми присматривает, стоят миллионы или около того. При этом, не написав ни строчки за многие месяцы, я сообщила своему редактору, что собираюсь приступить к работе. И уже сожалела о своей поспешности, потому что идей не было и, что хуже, мотивации тоже, а Лила уже дышала в затылок, отчаянно требуя книгу. Беспокойные мысли одолевали меня. Бен слишком много взял на себя, к тому же возлагал большие надежды на дом. А что, если я больше не смогу писать? А если в клубе у мужа не сложится? Прав ли был отец, когда предупреждал, что мы совершаем ужасную ошибку?
— Абсолютно не хочу возвращаться в Лондон, — больше убеждая себя, вздохнула я и сжала руку Бена. — Мы поступаем правильно.
Взгляд мужа задержался на мне.
— Тогда пошли смотреть.
Я наклонилась, чтобы отстегнуть автокресло Стэна и уверенно произнесла:
— Все будет отлично!
— В отличном доме, с отличной семьей? — Бен засмеялся с явным облегчением. А может, тоже нервничал? — Почему должно быть по-другому?
Он помог Стэну выйти из машины, а потом заключил его в объятия.
— Что думаешь, малыш? Что думаешь о новом доме?
Сын ударил отца по голове деревянным паровозом «Томас».
— Хороший, — ответил мальчик. — Хороший дом.
Оскар дернул меня за руку:
— Пойдем! Ну, давай же, мамочка!
Он потянул меня сначала из машины, а потом вверх по тропинке.
— Быстро-быстро-быстро, — скороговоркой пыхтел он, таща меня за руку.
Рассмеявшись, я бросила Бену ключ от машины, чтобы он мог закрыть ее. Стэн вырвался из отцовских объятий и поспешил присоединиться к нам. Я чувствовала взгляд мужа и думала, что для собственного счастья в новом доме мы обязаны постараться. И Бен прав. Почему должно быть по-другому?
— Дом открыт, — прокричал супруг.
Оскар схватился за ручку, и дверь поддалась.
— Мамочка, мамочка, — задыхался от восторга малыш, когда мы прошли через главный вход. — Посмотри на лестницу.
— Лестница, мамочка, — эхом отозвался Стэн.
— Мамочка, а можно собаку? Папа сказал, что мы можем завести собаку. Можно?
Шутливо борясь за право первым показать мне интерьер, мальчики и Бен упали друг на друга. Я повеселела, позволив им водить себя по комнатам.
— Смотри, мама, там еще холодильник, — с гордостью проговорил Оскар, когда я восхищенно остановилась в большой, старомодной кухне, куда сквозь блестящие окна проникал солнечный свет.
Дом искрился от чистоты. Бен сказал, что поскольку здание некоторое время пустовало, Майк — агент по недвижимости, организовал уборку. И, правда, в комнатах, наполненных светом, все сияло. Но, как ни странно, мне это не помогло избавиться от беспокойных мыслей.
Бен радовался, демонстрируя интерьер. Я видела, он действительно проникся любовью к дому. А я? Было немного забавно. Почему-то все казалось временным, и поэтому тревожным. Как будто на самом деле здесь все не наше. Наверное, нужно привыкнуть, вот и все. Разложить вещи, обустроиться.
— Чудесно, — проговорила я, сжимая руку мужа.
Внезапно, охваченная нестерпимым желанием выбраться наружу, я, под предлогом осмотра сада, вышла через французские двери на лужайку. Прислушиваясь к взволнованным голосам сыновей, прошла до конца заднего двора, глубоко дыша.
В саду росли деревья, за которыми скалистая тропа вела вниз к узкому, каменистому пляжу. Там волны обрушивались на гальку.
— Поразительно! — вслух произнесла я. — Невероятно!
В лондонском доме с крошечным двориком мальчики бродили, как тигры в клетках. Здесь же они могли бегать, плавать в море, собирать ракушки, вволю выплескивать накопленную энергию и ничего не бояться. Идеальное место, говорила я себе. Прекрасное детство в прекрасном месте.