Магазин «Брук Коттедж» выглядел как один из тех магазинов, которых просто не существовало в двадцать первом веке. У Лиззи возникло ощущение дежавю, когда она вошла в дверь и раздался звонок — нежный звенящий звук, затронувший воспоминание. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь запечатлеть это. Она была уверена, что уже бывала в магазине раньше. Но, конечно, она должна была быть… сейчас это был единственный магазин в Мейплдоне, так что, должно быть, он был единственным, когда она жила здесь.
Схватив проволочную корзину, Лиззи пошла по первому проходу. Оглядываясь по сторонам, она задавалась вопросом, будут ли на нее пялиться или даже подойдут ли к ней любопытные покупатели. Но, как она поняла, в настоящее время было только два других покупателя и один человек, работающий на кассе. Было воскресное утро, так что она не ожидала, что там будет полно жителей деревни. Даже проезжая по главной улице, она была удивлена тем, насколько мертвой та была; она видела только одного пожилого мужчину, выгуливающего собаку.
Размышляя о вероятной демографической ситуации в деревне, она пришла к выводу, что это будут люди постарше, которые сейчас приходят в магазин за воскресными газетами, если, конечно, там не было детей, разносящих газеты. Но в любом случае она надеялась увидеть пожилых жильцов; они, скорее всего, помнят, что здесь произошло, и знают о любых новых событиях после освобождения Билли Коули. Хотя, вероятно, это были бы те же самые люди, которые сомкнули бы ряды и отказались говорить с ней о чем-либо из этого. Ее единственной надеждой было подслушать местные сплетни. И она была в лучшем положении для этого.
Она подумала о парне, работающем на кассе. Если бы он работал здесь полный рабочий день, он был бы посвящен во все разговоры, во все сплетни. Работники магазинов часто были такими… в этом отношении они были на втором месте после парикмахеров. Лиззи продолжила просматривать товары на полке, решив по ходу дела, что если она не услышит никаких интересных фрагментов информации, то попытает счастья с кассиром. Она могла включить обаяние, когда ей было нужно. Она могла заставить его говорить. В конце концов, это была ее работа.
Лиззи почувствовала на себе его взгляд, прежде чем повернулась и увидела, что он действительно наблюдает за ней. Она так долго просматривала страницы, что, очевидно, привлекла его внимание, и теперь он, возможно, подумал, что она магазинная воровка. Она улыбнулась, а затем положила еще один случайный предмет в корзину, прежде чем неторопливо обойти следующий проход. Она чуть не сказала что-то, но один из двух других людей в магазине подошел к кассе, и она прикусила язык. Она зависла в пределах слышимости.
Пожалуйста, пожалуйста, посплетничайте.
Лиззи громко вздохнула, когда люди у кассы понизили голоса до такого уровня, что она не могла разобрать ни слова из их разговора. Как будто они знали, для чего она здесь. Разочарование клокотало внутри нее. Ей нужно было придумать способ проникнуть внутрь, что-то такое, что пробудило бы интерес мужчины, чтобы она могла задать несколько вопросов, не вызывая тревожных звоночков. Она подождала, пока покупатели уйдут, затем с грохотом поставила корзину на прилавок.
— Хорошо, когда есть время ознакомиться с тем, что может предложить ваш прекрасный магазин. Там, где я сейчас живу, нет таких магазинов, как этот, я действительно скучаю по этому городку, — сказала Лиззи. Это вызвало хмурый взгляд мужчины. Она почти видела, как винтики работают сверхурочно, пытаясь поставить ее на место.
— О? Вы раньше здесь жили? Я не… — Он покачал головой, осторожно улыбнувшись.
— Много лет назад вы бы меня не узнали… я вас тоже не узнаю. — Лиззи взяла сумку и начала складывать предметы после того, как он медленно их просмотрел.
— Итак, чья ты? — Он сказал это беззаботно, но Лиззи почувствовала скрытое беспокойство. Как будто он сразу ей не поверил. Теперь ей нужно было быть осторожной, хотя на данный момент терять было нечего. Должна ли она отказаться от имени Анны, даже если она не знала ни ее фамилии, ни того, кому она принадлежала? Она могла бы действовать относительно безопасно и вместо этого упомянуть Мюриэл Фишер. По крайней мере, у нее было полное имя, и она знала, что тогда была деревенской жительницей. Она проверила записи о смерти и не нашла записи, поэтому предположила, что она все еще жива. И, как вчера в шутку сказала Анна, люди не часто покидали Мейплдон, так что можно было поспорить, что она все еще жила здесь. Однако она не могла вспомнить или не знала, были ли у нее братья или сестры. Она задавалась вопросом, сможет ли ей сойти с рук то, что она племянница. Черт возьми, она должна была что-то предпринять.
— Больше ничья, к сожалению, моих собственных родителей больше нет, но у меня здесь есть кузен. Я тут проездом, прежде чем уеду работать за границу. — Лиззи внутренне съежилась… она не знала, откуда это взялось, она не планировала говорить «кузен», она хотела просто сказать «тетя». Она двинулась дальше, быстро изменив слово в надежде, что он этого не заметил. — Моя тетя сейчас немного болеет. Мюриэл… ты ее знаешь?
Она сделала это. Никакое отступление не изменит этого.
— О, конечно! Все знают Мюриэл. Она хорошая подруга моей мамы. Они дружат уже много лет, а ее дочь примерно моего возраста, так что мы вроде как выросли вместе в Мейплдоне.
Лиззи улыбнулась, но, не желая попасться на незнании имени дочери, продолжила без комментариев.
— Да, так или иначе, возвращаться сюда действительно немного странно. — Лиззи опустила голову, наблюдая за выражением его лица сквозь челку. — Ну, знаешь, время и все такое. Она надеялась, что этого будет достаточно, чтобы вызвать у него замечание. К сожалению, он просто сказал «хммм» и продолжил сканирование.
Она сменила тактику.
— Я никогда не забуду эту бедную девочку. Я поймала себя на том, что задаюсь вопросом, что случилось с ней за эти годы. Эта деревня хранит такие печальные воспоминания. — Она смахнула притворную слезу.
— Знаю, то же самое. — Он протянул к ней руку, но снова отдернул ее, прежде чем прикоснуться к ней. — Мне очень жаль. Это трудное время для многих из нас. Это все, о чем люди говорят со мной, и, честно говоря, сейчас это меня расстраивает. Я слышу одно и то же снова и снова от разных людей. Это так изматывает.
— Черт возьми, да, я об этом не подумала. Это, должно быть, ужасно для тебя, и теперь я добавляю. От этого никуда не денешься, — сказала Лиззи, сочувственно улыбаясь. — Полагаю, ты живешь в городке?
— Да. Все еще здесь, живу со своей мамой. И я знаю, прежде чем ты это скажешь, это такое клише. Боже, это на самом деле грустно, но я всегда чувствовал, что должен остаться, после всего этого. Потом, когда она постарела, ей понадобилось больше помощи, так что… ну знаешь.
— Это звучит вполне разумно — совсем не клише, — сказала Лиззи, думая прямо противоположное. — Эй, здесь еще есть паб? — Лиззи вспомнила, что видела его вчера, когда шла по главной улице.
— Да, если честно, не то чтобы там было здорово. В основном старики. — Последнюю фразу он произнес шепотом, прикрыв рот рукой. Лиззи рассмеялась.
— Ну, а ты не хочешь немного снизить средний возраст своих клиентов, выпив со мной позже?
Глаза мужчины заблестели.
— Конечно, с удовольствием. В котором часу?
— Скажем… в восемь?
— Отлично. Это примерно в сотне ярдов вправо, когда спускаешься с холма. Я встречу тебя снаружи, если хочешь?
Это было бы хорошей идеей… она не хотела привлекать нежелательное внимание, заходя туда одна.
— Да, прелестно. Увидимся позже. — Лиззи взяла свою сумку со стойки. — Извини, кстати, я Лиззи.
— Я Роберт. Роб, Боб. Бобби. Любой из них. — Он тепло улыбнулся. — Сын Нелл. Мы владеем этим магазином… на случай, если ты этого еще не знала.
Лиззи улыбнулась в ответ. Нелл, как Нелл Эндрюс. Идеально.
Глава 30
1989
Блэкстоун Клоуз
Суббота, 8 июля — за 11 дней до
Билли поднял голову с подлокотника дивана и тут же пожалел об этом: она казалась тяжелой, забитой, болезненной. Его язык тоже был сухим и прилипал к небу — ему пришлось освободить его указательным пальцем, из-за чего его стошнило; при высвобождении он издавал странный всасывающий звук. Он осторожно откинул голову назад, опустив руку и ощупывая пол рядом с диваном кончиками пальцев, пока не нашел банку. Он сделал глоток из оставшегося содержимого, теплое пиво было отвратительным на вкус, но он все равно продолжал пить его залпом, все, что угодно, лишь бы облегчить обезвоживание.
Неприятное чувство пронзило его внутренности. Банка была его последней. Как бы он пережил еще одну ночь одиночества, чувства вины и сожалений, если бы у него не было алкоголя? Ему нужно было пополнить свои запасы, но он не мог решиться пойти в магазин «Брук Коттедж», чтобы купить его. Не мог вынести осуждения, обвинений. И он не осмеливался выезжать за пределы Мейплдона, чтобы купить немного, если его остановят, он знал, что уровень алкоголя в крови превысит допустимую норму. Хотя тюремное заключение на самом деле может быть лучше, чем то, как он живет сейчас, он бы никогда не изменил этого, если бы был в тюрьме.
Он фыркнул. Если бы он был честен и внимательно посмотрел на себя, то тоже никогда не стал все менять, ныряя в бутылку каждый раз, когда натыкается на камень преткновения. Ему нужно было взять себя в руки, вернуться к работе. Проблема работы на себя заключалась в том, что ему больше не перед кем было отчитываться, и у него было множество оправданий тому, почему он не мог найти работу плотника. Жители Мейплдона не стали бы его нанимать. Ему нужно было идти дальше, а в его нынешнем состоянии это требовало слишком много усилий. Гораздо легче лгать весь день и погрязать в жалости к себе.
Боже, он скучал по ней.
Он так сильно подвел ее.
Вынужденное одиночество душило его. Если бы только люди могли дать ему шанс, вместо того чтобы верить всем этим ужасным историям, которые ходят вокруг. Если бы только у него была компания. Быть все время одному ему было нехорошо. Никогда не было. Он нуждался, жаждал, чтобы кто-нибудь понял его. Был рядом с ним и любил его. Доверял ему.
Но заслужил ли он что-нибудь из этого после того, как так сильно облажался?
Глава 31
Анна
2019
Воскресенье, 14 июля
Анна расхаживала по гостиной от двери к окну и обратно, зажав в зубах кончик ногтя большого пальца, и энергично его грызла, ожидая, когда тетя Тина пройдет по дорожке.
— Ради всего святого, дорогая, ты заставляешь меня нервничать, — сказала Мюриэл. — Стой спокойно. Или, еще лучше, сядь.