КТО-ТО ДОЛЖЕН ЗАПЛАТИТЬ
Ей было интересно, что Лиззи подумает о них, когда приедет сюда. Она все еще не позвонила, чтобы сказать, что уже в пути. Неужели она струсила? Возможно, она поняла, что Анна ее раскусила.
Неважно. По крайней мере, у нее были доказательства. Самое время нанести Пэту визит. Она давала Лиззи еще час, чтобы та появилась, а потом шла к Тине.
Глава 59
2019
Лиззи
Как только Лиззи припарковалась рядом с домом Мюриэл, в дверях появилась Анна.
— Я не думала, что ты придешь, — сказала она, понизив голос, так что Лиззи едва могла ее услышать. — Ты сказала, что позвонишь, когда будешь в пути. — Анна осторожно закрыла входную дверь и вышла на улицу.
— Извини, я отвлеклась, не заметила, который час, — сказала Лиззи. Что было правдой. Прогулка с Билли заняла больше времени, чем она ожидала. — Что такого важного? — спросила она. Лиззи почувствовала укол беспокойства, когда посмотрела на бледное лицо Анны — беспокойство прочертило морщины на ее лбу.
— Следуй за мной, — приказала она, направляясь к дому. Лиззи украдкой огляделась по сторонам, затем последовала за ней. Ей было интересно, где Мюриэл. Похоже, Анна не хотела, чтобы она вмешивалась. Это подкрадывание, попытка поймать ее до того, как Мюриэл увидит, что она звонит в набат.
Когда Лиззи догнала ее, Анна исчезала в садовом сарае. Она предположила, что Анна хотела, чтобы та вошла внутрь. Что-то заставило ее сдержаться, тревожное чувство, которое она испытывала мгновение назад, удвоилось по интенсивности. Но, помня о том, что она только что провела два часа с осужденным убийцей, она взвесила риск, который представляла эта миниатюрная, скучная женщина типа учительницы, и решила, что она в безопасности. По крайней мере, на данный момент.
Лиззи потребовалось несколько мгновений, чтобы ее глаза привыкли к внезапной темноте. Внутри сарая был тусклый свет, исходящий от единственной электрической подвесной лампы, свисающей с потолка, но потребовалось некоторое время, чтобы он стал достаточно ярким, чтобы разглядеть окружение.
— Это то, что было прибито к входной двери мамы, — заявила она, указывая на разложенные предметы.
Лиззи проследила за ее взглядом, и на долю секунды ей показалось, что ей это померещилось — она увидела то, чего на самом деле не было. Но затем ее тело отреагировало: ладони стали горячими, подмышки липкими. Слезы подступили к глазам, слезы, которые она пыталась, но не смогла проглотить, мешал комок в горле.
Она уставилась на голову куклы, не в силах оторвать от нее глаз.
Ее дыхание сбилось и застряло в легких, как в ловушке. Ее трахея напряглась. Она собиралась задохнуться.
Она выглядела точь-в-точь как Полли.
Последняя кукла, которую подарила ей мама. Может ли это быть она? Она думала, что взяла куклу с собой, когда ее забирали под опеку. Но теперь, глядя на неё сверху вниз, она была уверена, что это Полли. Не только голова, но и нога и рука тоже напоминали ее любимую куклу. Единственная кукла, которую она никогда не разрывала на части. Но теперь, похоже, это сделал кто-то другой.
Она осознавала звуки — замедленную речь, похожую на пластинку, проигрывающуюся на неправильной скорости, исходящую справа от нее. Рука на ее руке: прикосновение легкое, нереальное. Это было так, как если бы она переживала эпизод выхода из тела. Вот она, парит над собой и Анной, каждая из них смотрит вниз на поверхность деревянного шкафа — на голову, руку и ногу, лежащие без вреда, неподвижно. Неодушевленные. Не нужно бояться, сказала она себе.
Только была причина бояться.
Кто-то издевался над ней, играл с ее эмоциями, ввергая ее жизнь в хаос. Почему кто-то прибивал части Полли к двери Мюриэл?
У Лиззи было ощущение, что она движется. Воздух пронесся вокруг ее тела, ее лица. Анна говорила. Теперь она могла слышать более отчетливо, не в замедленной съемке, не так, как будто у нее в ушах была вата.
— Лиззи! Боже, ты в порядке? Я думаю, ты отключилась.
Лиззи хватала ртом воздух, пытаясь втянуть в легкие как можно больше воздуха, не задыхаясь. Она успокоилась, когда ее дыхание стало легче, менее болезненным, ровным. Она не собиралась умирать.
— Это… это была паническая… атака, — сумела выговорить она.
— Черт, это было страшно. Мне так жаль, я не должна была брать тебя сюда. Я не думала, что это произведет такой эффект.
— Нет. Все в порядке. — Лиззи полностью опустилась на землю, скрестив ноги и положив руки на траву. — Это была клаустрофобия, и жара — они просто доконали меня. Это было так неожиданно, что у меня не было времени освежиться.
— Я рада, что теперь с тобой все в порядке. Я принесу тебе выпить, — сказала Анна и исчезла на кухне.
Придя в себя, Лиззи встала и, убедившись, что все чисто, вернулась в сарай. Она схватила голову. Глаза Полли смотрели на нее обвиняюще. Сунув пальцы внутрь, Лиззи извлекла то, что, как она видела, было спрятано внутри. Очевидно, Анна пропустила это мимо, достала записку и подумала, что это все. Но подкладка для головы представляла собой небольшой кусочек материала. Лиззи быстро засунула его в карман джинсов и вернулась в сад.
Мало того, что кто-то издевался над ней, они еще и оставляли улики, о которых могла знать только Лиззи. И единственный вывод, к которому она могла прийти, заключался в том, что за всем этим стоит ее собственная плоть и кровь, Билли Коули. Кто еще мог знать о Полли, не говоря уже о том, чтобы хранить ее все эти годы? И Лиззи позволила ему поговорить с ней, дала ему шанс объясниться, очистить свое имя.
Врущий. Гребаный. Ублюдок.
Должно быть, он сейчас вовсю смеется, думая, что покорил ее. Полагая, что она поверила ему. Какой же доверчивой дурочкой она была.
Снова.
На этот раз ему это с рук не сойдет.
Теперь у нее был друг.
Глава 60
1989
Плуг, Мейплдон
Пятница, 16 июня — за 33 дня до
Преподобный Кристофер Фарнли сидел в баре, потягивая теплую пинту горького, и слушал, как группа мужчин обсуждает все — от своих жен и детей до работы и гольфа… и Билли Коули. Казалось, все всегда возвращались к теме Билли, как бы ни начинался разговор. Он вздохнул и сделал глоток безвкусной жидкости, жалея, что не попросил вместо этого виски. Если бы он мог вынести дальнейшее сидение и слушание, он мог бы попросить об этом в следующий раз.
Крис, как правило, держался особняком вне церкви. Было мало людей, с которыми он хотел бы поговорить; по его мнению, не у многих из них было о чем поговорить. Он скучал по городской жизни: разнообразию и стимулирующим дискуссиям, хотя прошло уже более десяти лет с тех пор, как он вернулся в Мейплдон, чтобы возглавить церковь. Иногда он также жаждал анонимности, которую предлагал ему большой город. Его отец сыграл важную роль в этом назначении, он жил в Мейплдоне и большую часть своей взрослой жизни служил местным викарием. Теперь Крис буквально шел по его стопам после многих лет попыток убежать от них, чтобы идти в другом направлении. Его путь, казалось, был предопределен. Он, вероятно, тоже умрет здесь, как и его отец.
Он выжал из этого все возможное… его жизнь в Мейплдоне была неплохой. Скучно, но не невыносимо — он привык к недалекости, властолюбию, сплетникам, главным псам, аутсайдерам. И Билли Коули, несомненно, был последним. У него никогда не было ни единого шанса. Единственная причина, по которой Криса приняли, заключалась в том, что он когда-то жил там, его корни прочно укоренились — он происходил из длинной линии Фарнли, поэтому его считали инсайдером, несмотря на то, что он провел время вдали от деревни.
Крис пытался вмешаться, говоря в своих проповедях об инклюзивности и духе сообщества — внушая своей пастве важность того, чтобы быть добрым и поддерживающим, быть непредвзятым, как Господь Иисус, — но ничего не изменилось. Затем он пошел более прямым путем, навестив Билли в его доме и попытавшись сделать так, чтобы он и его семья чувствовали себя желанными гостями. Но его попытки были встречены неодобрительным ворчанием, и дверь захлопнулась у него перед носом. И это было до того, как умерла жена Билли, Рози, до того, как Билли стал пьяницей и фактически затворником.
Однако после того, как ей поставили диагноз, Рози много раз ходила в церковь. Не на службы — она прокрадывалась внутрь, когда прихожане расходились, присаживаясь за скамью, стараясь казаться как можно меньше. Для спокойствия и элемента комфорта, как он предполагал; она никогда не говорила с ним о своей болезни, о своих тревогах. Она казалась закрытой книгой. Однако она попросила Криса никому не говорить о том, что она посещала церковь, особенно Билли. Как он должен был когда-либо упоминать об этом, когда Билли все равно отказался с ним разговаривать, он не знал, но он заверил ее, что не скажет ни ему, ни кому-либо еще. Он часто задавался вопросом, почему Рози, казалось, боялась Билли, и, вопреки своему желанию, он поймал себя на том, что подвергает сомнению то, что люди говорили о нем. Были ли они правы?
Но Бог не судит, и он не должен судить, постоянно напоминал он себе.
У каждого был свой крест, который он должен был нести. У некоторых их было несколько.
— Что вы об этом думаете, преподобный? — Голос ворвался в его мысли, и Крис резко обернулся. Эрик стоял рядом с ним, подняв брови и, казалось, ожидая ответа.
— О, извини, Эрик. Я был за много миль отсюда. Повтори еще раз? — Он поднял свою пинту и сделал еще глоток.
— Мы как раз обсуждали, что делать с Билли. Как вы думаете?