К стоянке подъехали две машины.
— А вот и кавалерия, — проговорил Хмель, доставая небольшой короткоствольный автомат, чем удивил Ткачёва. — Как думаешь, инициатор пойдёт один к машине этого Витьки?
— Думаю, да. Ему нет резона светить перед остальными главную задачу.
— Тогда твой выход, — усмехнулся Хмель.
Они не называли друг друга по имени, ибо сзади лежал на сидении связанный «топтун» Виктор. Ткачёв грубо перевязал ему колено, и тот тихо стонал сквозь кляп.
Как и говорил Ткачёв, к машине «топтунов» направился только один человек — высокий мужчина в коротком пуховике. Андрей Викторович чуть выждал и направился следом. Он был уверен, что у всей этой ватаги «топтунов» оружия нет. Оно им без надобности. Их оружие ноги и глаза. Может быть, ещё и фото или видео-камера.
Высокий подошёл к машине Виктора и сел на переднее сидение. Ткачёв ускорил шаг, и сел на заднее…
Шмель «держал» под дулами пистолетов обоих «топтунов», приставив глушители к затылкам.
— Сергей, выйди из машины, пожалуйста, — попросил Ткачёв. — Только далеко не уходи, — и когда парень вышел, то обратился к высокому мужику, трясшемуся от страха. — Ну, а вы, милейший, представьтесь.
Шмель тоже вышел, чтобы присмотреть за Сергеем, да и за обстановкой — кто знает, что надумают приехавшие на двух машинах «топтуны». Но, наверняка, их немного, да и Хмель должен был объяснить им создавшийся расклад.
— Федосеенко, — сказал высокий, — майор КГБ… в отставке.
— И зачем тебе, майор Федосеенко, понадобилось наблюдать за полковником Службы Безопасности Президента?
Бывший майор вздрогнул. Он понял, что попал в жуткий переплёт, ибо СПБ — это служба, обладающая в данный момент объективной реальности исключительными полномочиями и большими возможностями.
— Поступил заказ… Я не знал, — попытался оправдаться он.
— Где ты нашёл людей для этой работы?
— Остались связи с бывшими коллегами. Они порекомендовали. Жить-то как-то надо… семью кормить.
— От кого поступил заказ? — Ткачёв понял, что «топтунов» использовали в тёмную, тупо за деньги. Только почему Виктор оказался такой несговорчивый?
— Витька Хромченко дал наводку. Он заказчиков знает лично. Я только координировал работу… Подбирал людей по опытней.
— Про Сергея не скажешь, что он опытный.
— Я ему предложил. У него двое детей малых. Кормить-то их чем…
Ткачёв убрал пистолет, и Федосеенко сделал попытку обернуться.
— Смотри прямо, майор! — прикрикнул Андрей Викторович. — И не дёргайся! Сколько у тебя людей и сколько тебе обещали за работу?
— Со мной приехали ещё трое. Витька обещал сто баксов в день.
— Каждому?
Бывший майор усмехнулся.
— На всех остальных, кроме него. Хоть что-то. Он машины нашёл, аппаратуру, деньги на бензин.
— Что успели накопать?
— Ничего особенного. Некоторые разговоры вообще не получилось прослушать — треск какой-то.
— Слушай, майор, — задумчиво сказал Андрей Викторович. — А ты с заказчиками встречался? И как этот Витька на тебя вышел?
— Мы с Витькой давно знакомы. Он в шестом управлении работал — экономическом. Связи имел неплохие ещё до развала союза. Я в седьмом служил… наружное наблюдение. По заданиям шестого управления и работал… А заказчиков я мельком видел. С ними только Витька общался.
— С заказчиками? Их было несколько?
— Двое. Явно иностранцы, хоть и косили под наших.
Ткачёв немного помолчал, раздумывая, потом достал из кармана несколько сотенных купюр американских долларов.
— Возьми, Федосеенко, и раздели между людьми, — он протянул деньги бывшему майору. — Номер своего телефона запиши мне. О Витьке забудь. Машины поставьте туда, где взяли. Пальчики свои сотрите тщательно. Очень тщательно.
Федосеенко будто не верил своим глазам, глядя на протянутые доллары. Осторожно взял их, медленно пересчитал. Потом достал блокнот и записал номер телефона, протянул Ткачёву.
— Кто может позвонить?
— Скажет, что от Ивана Ивановича и назначит встречу. Минус три часа от назначенного времени. Иди, с Серёгой я сам разберусь.
Федосеенко кивнул и неловко выбрался из машины. Торопливо направился к своим друзьям, стоявшим кучкой возле одной из машин.
Сергею, севшему обратно на место водителя, Ткачёв протянул триста долларов.
— Накорми детей, парень. Оставь ключ в замке зажигания и двигай домой, а по дороге хорошенько подумай, что тебе надо по жизни. Ты же офицер госбезопасности, пусть и бывший. Присягу давал — служить Отчизне. Вот и подумай. А когда что-то надумаешь, то подойдёшь к фигуранту, будто невзначай, и скажешь — я от Ивана Ивановича. Если к тебе кто-то подойдёт и спросит про сегодняшнее «мероприятие», то ты ничего не знаешь и не видел. Витька позвал, потом куда-то делся, ну, ты и поехал домой. Понял?
— Да, — парень взял доллары с какой-то тоской в глазах, и отдал Витькин телефон Ткачёву.
— Иди, Сергей, и подумай…
— Что же, ты — Витька Хромченко, продался иностранцам? — насмешливо спросил Ткачёв, едва машины заехали в подмосковный лес и остановились на тёмной опушке. — Тебе чего не хватало-то?
Шмель сел рядом с «пленником» и освободил ему рот, а Хмель глядел на Хромченко через зеркало заднего вида, нахмурившись.
— Да пошли вы, — простонал Витька, затравленно посматривая на троицу странных мужиков.
— А ты чего такой смелый? — вдруг спросил Хмель. — У тебя чего, девять жизней, как у кошки? С тобой вежливо разговаривают, а ты, как бык. Или ты думаешь, что тебя кто-то спасёт? Напрасно…
— Ты же бывший офицер, Хромченко, — давил на него Ткачёв. — Ведь должен понимать…
— Да кто вы такие?! — стонал Витька. — Чего надо?
— Кто тебе поручил следить за полковником СПБ? — сформулировал вопрос Ткачёв. — И для чего? Денежный вопрос нас не интересует. Хочешь, мы тебе заплатим?
Он достал початую пачку долларов, потряс ей перед лицом Хромченко. Тот взглянул на неё зачарованно, как змея на флейту факира.
— Его зовут Джонатан Хэй, — Витька неотрывно следил за раскачивающейся пачкой. — А его помощника и телохранителя Гарри Гудроу. Они сказали, что их кто-то обманул на кругленькую сумму, и, возможно, фигурант к этому причастен. Мы должны были зафиксировать все контакты фигуранта.
— И получилось?
— Не очень, — Хромченко поморщился то ли от досады, то ли от боли. — Фигурант умело конспирируется.
Ткачёв усмехнулся и вложил доллары в карман куртки Хромченко. Тот даже остолбенел.
— График выхода на связь с заказчиками? — продолжал спрашивать Андрей Викторович.
— Десять утра каждый день.
Ткачёв подумал и приказал:
— Звони заказчику и скажи, что фигурант встречается с кем-то завтра в девять утра. Речь идёт о крупной сумме из иностранного банка. Встреча состоится у придорожного кафе на тридцать первом километре Рязанского шоссе. И добавь, что фигурант слежку срисовал и будет вооружен и очень опасен, — Андрей Викторович кинул Шмелю телефон Хромченко. — Только руки ему пока не развязывай.
Хромченко сказал номер, Шмель набрал и приложил телефон к уху Витька. Хмель приставил к его лбу цилиндр глушителя.
— Что-то скажешь не так, и в башке будет дырка…
Витька немного сбивчиво, но твердо повторил Хэю слова Ткачёва.
— Дэммет! — выругался Хэй, услыхав про невозможность «вести» далее фигуранта. — Найди мне хотя бы пару крепких парней. Я заплачу! И пусть в девять будут около кафе.
Хмель надавил на лоб Хромченко глушителем и кивком головы показал на его карман с деньгами.
— А мой гонорар за работу? — требовательно выговорил Витька в телефон.
— После кафе я тебе позвоню, — ответил Хэй и отключил связь.
Ткачёв дружелюбно взглянул наХромченко. Тот будто чего-то ждал.
— Всё, Витёк. Ты можешь идти к своей машине. Мы же не звери! — Андрей Викторович кивнул Шмелю. — Проводи…
Шмель плотоядно улыбнулся и толкнул Хромченко к выходу. Дверь машины за ними закрылась.
— Викторыч, ты бы хоть баксы забрал, — с унынием заметил Хмель, провожая парочку взглядом.
Шмель довёл Витька до его машины, усадил, потом резко ударил в голову. Развязал потерявшему сознание Хромченко руки и вернулся обратно. На вопросительный взгляд Хмеля ответил бесстрастно:
— Да пусть баксы его согреют. Поехали отсюда.
Когда Хмель отъехал метров сто от опушки, Шмель вынул небольшой пульт и нажал кнопку. Машина Хромченко подернулась дымом, а потом загорелась ярким пламенем…
— Как же так? — нахмурился Ткачёв, оглянувшись на огонь. — Как нас довели до такого?! Шесть тысяч долларов сделали из бывшего офицера КГБ сначала раба, а потом факел. Ладно, этот Хромченко, но другие ведь тоже смотрели на деньги, как зачарованные.
— Они просто не знают, как перетерпеть трудности, — вдруг сказал всегда немногословный Шмель. — Не приучены. Растерялись.
Ткачёв молча согласился с ним.
Слишком многое обещали людям, а как ждать обещанное, и сколько ждать — не сказали, и не научили. При этом показушно извратили все смыслы дефицитом, несправедливостью распределения и жаждой власти. Вот народ и не вступился, когда пробил час. Да и за кого вступаться-то? Разогнали всех по домам и сказали — выживайте.
Ткачёв достал спутниковый аппарат. Набрал номер Гришаева.
— Хвост за тобой отрубили, но ты нужен в завтра в девять утра. В восемь вызови такси и поезжай в кафе на тридцать первом километре Рязанского шоссе. Зайдёшь внутрь и сядешь так, чтобы тебя не было видно с улицы.
— А ты не сильно рискуешь, Андрей? — спросил Хмель, когда Ткачёв выключил телефон. — Не перехватят нашего посредника по дороге?
— А зачем? — дёрнул плечом Ткачёв. — Ну, перехватят, и что? У него в кармане телефон, «глушилка» и удостоверение сотрудника СБП. Допустим, позвонят мне. Я поговорю.
— Интересно, как они вышли на него, — Хмель крутил руль, выезжая на МКАД.
— Просто. Гришаев много раз заходил в кабинет куратора. Учитывая, что только куратор мог доставить неприятности, логично предположить, что через Гришаева были задействованы неизвестные люди. И американец решил их вычислить с помощью Хромченко.
— Андрей, а зачем тебе нужна встреча с ним? Как это может помочь нашей главной задаче?
— Остановись ненадолго, — попросил Ткачёв, и когда Хмель припарковался на обочине, ответил. — Если честно, то я импровизирую. Допустим, что мы запишем встречу Хэя с Гришаевым. И это будет материалом для шантажа.
Хмель отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что Хэй посвящён в детали предстоящей операции. Не того полёта птица. Тут задействован кто-то другой — более высокий по рангу. И выход у него на ближайшее окружение нашего президента. Но это явно американец.
— Не факт, — подал голос Шмель с заднего сидения. — Это может быть и англичанин, и немец.
— А он прав, — Ткачёв потёр пальцами виски. — Может быть, нам Хэя завербовать?
— Это как-то поможет? — засомневался Хмель.
— Не знаю, — протянул Андрей Викторович. — Информации мало. Её практически нет. Аналитики тоже нет. Есть только вводные.
Они помолчали, и Ткачёв, подумав, предложил вариант:
— Нам нужны доказательства того, что договор об уничтожении ядерного потенциала — односторонний. Что американцы хотят обмануть нашего президента и наложить лапу на нашу ядерную промышленность.
— Допустим, мы найдём такие доказательства, — Хмель приоткрыл окно. — Как мы их донесём до президента?
— Думаю, наш куратор способен это сделать, — нахмурился Ткачёв. — Иначе, зачем нам предлагать такую работу?
— Нет, Андрей, — Хмель сплюнул в снег и закрыл окно. — Его не допустят до президента.
— Факт, — согласился молчавший Шмель. — Его и сейчас не пускают.
Ткачёв вынужден был согласиться. Куратор говорил о срыве подписания договора именно силами структуры Андрея Викторовича.
— И что же делать?! — недоумевал он.
— Мы можем постараться сорвать визит американского президента в Россию, — сказал Шмель, и Ткачёв удивленно на него обернулся. — Это будет, как запасной, вернее, страховочный вариант. И вот это, как раз, можно сделать через вашего Хэя.
— Неожиданно, — тоже удивился Хмель такому предложению. — И как ты думаешь это сделать?
— Просто. Подкинуть ему информацию о покушении во время визита.
— Тогда нашего направят в Америку на подписание…
— Стоп, стоп, стоп, — затараторил Ткачёв. — Комбинация тут будет многоходовая, но визит американца нужно сорвать, во что бы то ни стало. И пока наш будет собираться в Америку, убедить его в том, что договор подписывать не нужно. А ещё!.. Протолкнуть подписание законопроекта о том, что ратификация таких договоров возможна только с одобрения всех палат парламента и Федерального Собрания.
— Ну, ты силён! — восхитился Хмель.
— А мне нравится, — сказал Шмель. — С нашими депутатами работать просто и безопасно. На них и компромат добыть проще пареной репы — всё же на виду, только зафиксировать.
— Закон всё равно подписывается президентом, — попытался возразить Ткачёв, но Шмель уверенно сказал:
— Тогда будем встречаться с ним!
И, увидев вытаращенные от удивления глаза Хмеля и Ткачёва, тихо проговорил:
— А что? У нас же есть куратор из его службы безопасности. Пусть думает…
И тут Ткачёв победно улыбнулся.
— У нас есть гримёр. Останется только узнать расписание встреч президента…
— И выкрасть нужного визитёра, — закончил Хмель. — А вместо него послать Викторыча. Авантюра! Но как предварительный план — сойдёт.
Шмеля высадили у станции метро, и тот проворно юркнул в подземку. Ткачёв и Хмель приехали на квартиру в спальном районе столицы, купленную для структуры совсем недавно.
— Что-то я немного устал, — пожаловался Ткачёв, заходя на кухню.
— Это с непривычки, — усмехнулся Хмель. — Ты давно не работал в таком темпе. Вот закончим операцию, и я тебя отвезу на месячишко на полигон — пострелять, подраться и так далее. На новых агентов посмотришь…
— Ты уже набрал группу?! — удивился Андрей Викторович.
— Ещё нет, но на примете есть ребятки. Правда, немного. Слушай…
Хмель достал из холодильника колбасу, хлеб, а из навесного шкафа — сахар и кофе. Поставил на огонь чайник.
— Мне тут звонила Вика, — он присел напротив Ткачёва. — Она нашла грамотного парнишку по компьютерным технологиям. Просит разрешения на его вербовку.
— А зачем ей разрешение? — не понял Андрей Викторович. — Она же работает автономно.
— Паренёк не прост, а Виктория хочет легализоваться в качестве… его супруги.
Ткачёв едва заметно вздрогнул.
— Если она считает это необходимым и полезным, то… зачем ей меня спрашивать.
— Андрей…
— Не надо, Хмель. Ты прав, я что-то размяк… Это недопустимо.
Ткачёв встал из-за стола и ушёл в комнату.
«И что я сам себе представил, старый дурак?!» — думал он, падая на диван.
Он позволил себе расслабиться всего на полчаса. Какая-то странная горечь стала душить его горло. Это не было обидой, не было болью, не было досадой. Это было неизвестно что! Такое, что он никогда прежде не испытывал. Заглушив горечь, Ткачёв дал себе слово больше никогда не поддаваться на эмоции. Слишком велика цена… Он не может себе позволить так расслабляться.
Другая, очень малая его часть, требовала нормальной человеческой жизни. Хорошая еда, красивая податливая женщина, уютный дом и… спокойствия. Без беготни, оружия, шпионов — мать их!
Но кто, тогда, будет защищать людей от несправедливости, от наступающей катастрофы? Это же неправильно думать, что ничего не произойдёт. Произойдёт, и ещё как!
Пенсионеры будут шарить на помойках в поисках одежды, которую выбросили за ненадобностью. Будут стоять в очередях за бесплатной раздачей просроченных продуктов. Будут изнывать в стылых домах от холода и без воды. А будут ли какие-то гроши в виде пенсии — очень большой вопрос. И будут ли доживать до пенсии?!
Армии не будет, не будет пограничной службы, и потоки всяких отморозков хлынут волнами из-за границы — грабить, убивать, насиловать и издеваться. Наркотики, проституция, пьянство — вот что ждёт в будущем страну. Всё будет за американские доллары — медицина, образование и транспорт. И грешно думать, что вся страна будет «в шоколаде». Она превратится в безжизненную пустыню — колонию американских штатов.
Это Ткачёв знал точно! Он видел документы, регламентирующие это будущее. Он читал их внимательно, ещё тогда — в восемьдесят втором.
— Андрей, ты как? — осторожно спросил заглянувший в комнату Хмель.
— Нормально, — Андрей Викторович встал с дивана. — Пойдём думать завтрашнюю операцию. Если не завербуем этого Джонатана, то грохнем его, нахрен. Вместе с его Гарри…
Он прошёл на кухню мимо опешившего от его слов Хмеля. Налил себе большую кружку кофе.
— Хмель! Ты чего там застыл?!