— Что скажешь, босс? — насмешливо спросил Хмель пришедшего Ткачёва. — Помог тебе гений грима?
— Да, — коротко ответил Андрей Викторович, разворачивая на столе лист ватмана.
— Опять, — недовольно заскулил Хмель. — Викторыч, огради меня от мозговых штурмов.
— Не отлынивай от работы. Вот закончим операцию, тогда и займусь поиском людей для аналитики.
— Ну, — придвинулся к столу Хмель с чашкой кофе, — что ты на сей раз придумал?
— Посадить в президентское кресло другого человека…
Хмель поперхнулся кофе.
— Андрей, ты серьёзно?!
— Более чем, — ответил Ткачёв. — Как ты знаешь, то в следующем году у нас выборы президента. Нынешний как-то уж больно лихо кладёт нас под американцев. А те не отличаются умеренным аппетитом.
— И что ты предлагаешь?
— Найти в окружении мэра Собчака человека, способного удовлетворить Евросоюз.
— И каким образом? — Хмель не переставал удивляться.
— Через продажу Германии и Франции дешёвого газа и нефти. В обход англосаксов, — Ткачёв нарисовал на ватмане круги. — Вот смотри. Гусинский, Березовский и Ходорковский — это сторонники англосаксов. Команда мэра Собчака больше ориентирована на Евросоюз.
— Думаешь, Евросоюз будет более уступчив к российской независимости? — засомневался Хмель.
— Пока там будут политики ориентированные на Евросоюз, то да. Им будет не до нас. И мы переключим внимание американцев к Евросоюзу. Пока они будут бодаться, то у нас будет время выгнать англосаксов со своей земли, разорвав недавно заключённое Соглашение о разделе продукции. А после, чем чёрт не шутит, и обратно национализировать предприятия. Хотя бы, наполовину.
— У нас жизни не хватит, Викторыч…
— А мы попробуем, Хмель, — устало улыбнулся Ткачёв. — А там видно будет. Погляди… Гусинский контролирует все средства массовой информации. Ходорковский подмял под себя нефтянку, а Березовский активно помогает англосаксам скупать промышленные предприятия. Премьер Черномырдин мычит только то, что ему пишут из администрации президента. На лицо полный коллапс руководства страны. Ей рулит «семибанкирщина» на деньги американцев. И внутри страны полный беспредел.
— И что мы можем сделать?
— Этот беспредел надо направить на команду Собчака. Без единого шанса у последнего. Но команду оставить и объединить с политиками из Евросоюза. Потом начать тихонько ссорить англосаксов с нынешним президентом.
— То есть, в следующем году выборы возьмёт он? — уточнил Хмель.
— Да. Это нужно и «семибанкирщине» и, как ни странно, нам. Потому что сейчас нет человека, который хоть немного, но будет заботиться о России.
— И о Евросоюзе, — закончил Хмель. — В пику американцам.
— А политики в Евросоюзе подскажут нынешнему президенту, кого он должен поставить вместо себя.
— А потом? — с ухмылкой поинтересовался Хмель.
— А потом, мой друг, аппетит приходит во время еды.
— Ладно, — хохотнул агент. — Ты придумал, где взять деньги для нашего «американского» друга?
— Я подумал, и решил, что мы ему ничего не дадим. Мало того, в довольно жесткой форме объясним, кто здесь хозяин.
— Не понял…
— А что непонятного? Кто он такой — этот Джонатан Хэй? Припомним ему «Савой» и подорванную машину. Спишем на радикалов из организации «За свободу».
— Так он предъявит Гришаеву, — засомневался Хмель.
— Пусть попробует. Вообще отсюда не уедет. Хлопнем его Гарри для наглядности.
Хмель удивленно замолчал. Он впервые видел Ткачёва таким решительным и жестоким. Нет, он видел его в Зареченске в состоянии боевой эйфории, но то были вынужденные действия.
Андрей Викторович почувствовал состояние агента.
— Мы должны напугать их, Хмель. До состояния икоты. Пусть Хэй бежит к Березовскому, тот побежит в ФСК, к президенту, да к чёрту лысому! Если мы не будем действовать жестко, то у нас ничего не получится. Они там все боятся только силы.
— В какой-то мере ты прав, — почесал щёку Хмель. — Правила игры поменялись.
— А ещё я думаю, что Хэй позвонил своему шефу и выпросил у него денег на борьбу с радикалами. Надо звонить Гришаеву и инструктировать для разговора с куратором.
— А не будут ли американцы стараться подмять под себя «За свободу»? — предположил агент.
— А зачем? — возразил Ткачёв. — Все наши политики у них «на крючке». А наш президент первым старается вылизать задницу американскому коллеге. Зачем им здесь радикалы, способные наводить ужас на проамериканскую элиту и ненавидящие всё американское? Думаю, что они постараются разузнать об организации больше и уничтожить. И преподнести это, как свою победу за демократию. Им нужен договор об одностороннем ядерном разоружении. Со всех сторон, как ни посмотри. В этом случае наши правители станут, вообще, ручными.
— Хорошо, мы прикроем Гришаева в его разговоре с Хэем…
— Да. Нам надо организовать и передать информацию в американское посольство до разговора Хэя с Гришаевым. Например, что готовиться покушение на Березовского. И что ещё лучше, что некоторые предприятия, на которые нацелены американцы, являются объектом террористических атак.
— Не думаю, что терракты будут аргументом, — засомневался Хмель.
— Точно! — воскликнул Ткачёв. — Мы подсунем информацию, в которой укажем, что мэр Собчак желает баллотироваться в президенты. И пользуется поддержкой организации «За свободу». Пока они будут работать по команде Собчака, мы попробуем пропихнуть в нашем парламенте запрет на ратификацию договоров, касающихся безопасности ядерного потенциала. Сообщи Вике, чтобы к лету готовила деньги для подкупа парламентариев.
Куратор был сильно обеспокоен. Положение создавалось угрожающее, и только успехи армии в Грозном более менее сглаживали общее впечатление. Тут ещё пришла информация от источников, остававшихся преданными интересам России, что на южных рубежах готовиться какая-то крупная провокация. На самом деле таких донесений приходило множество, но функционеры СБП не обращали на это внимания, больше озаботившись личным обогащением.
Зашёл вызванный Гришаев, присел за стол, повинуясь жесту куратора.
— Рассказывайте, Евгений Арсеньевич, — попросил куратор, поглядывая в окно.
— Структура приступила к выполнению задачи, и судя по донесениям, президент Америки в больших сомнениях по поводу поездки в Россию.
— Этого мало, — поморщился куратор. — Я рассчитывал на большее…
— Структура не настолько многочисленна и только начинает развиваться. Ей не хватает ресурса.
— Чем я ещё могу помочь?
— Источниками информации. Их явно недостаточно для принятия быстрого решения.
Куратор написал на бумаге имя и фамилию, показал Гришаеву. Тот кивнул, и куратор сжёг листок в пепельнице.
— Передайте руководителю, что к маю операцию необходимо закончить. Президент, с подачи Березовского решил ввести мораторий на боевые действия в Чечне. На сорок пять дней. Мол, сам президент США прилетает на празднование Дня Победы… Какая уж тут война… Мораторий будет подписан со дня на день. И вот ещё что… Американцы что-то готовят в Крыму, и действуют через правительство Украины. Было бы неплохо помешать им.
— Я передам руководителю… Разрешите идти.
— Не задерживаю.
Евгений Арсеньевич вышел от куратора и направился в свой кабинет, который он недавно выпросил. В старом было ещё два сотрудника, но при них разговаривать по телефону с Ткачёвым было непозволительно. Пусть и сотрудники частенько отсутствовали. Свой кабинет можно закрыть и, включив «глушилку», спокойно разговаривать.
— Запоминайте, — сказал Гришаев, позвонив Ткачёву. — Вячеслав Асташин. Это разработчик программы прослушки в здании посольства США. Правда, в 1991 году Бакатин лично передал схему и материалы по разработке программы послу США, но, я точно знаю, что некоторые вещи не были отражены в материалах.
— Например?
— Часть устройств питаются от батарей отопления, естественных испарений и от вибрации несущих конструкций. Схема подключения к этим устройствам непосредственно звуковоспроизводящих приборов не была отражена в переданных послу материалах. Бакатин просто отдал техническое задание. Устройства вмонтированы в стены и работоспособны, а в окружении Асташина остались люди, знакомые с техникой подключения.
— Принято.
— И ещё… куратор просил узнать о планах «партнёров» по Крыму.
— Я попробую.
Ткачёв слегка ошалел от свалившихся на него заданий. Ему казалось, что кроме него и его команды, больше никто не озабочен таким наглым действием западных спецслужб на территории России. Его это беспокоило, но раз взялся за гуж, то не говори, что не дюж.
Он понимал, что бить будут, и, возможно, ногами, но главная цель у Ткачёва была одна — не допустить соглашения об одностороннем разоружении. Всё остальное можно было уладить потом. Конечно, потом будет долго, затратно и нервно, но потом можно играть ядерными мускулами, а не скулить собакой. Ибо в этом мире слова не понимают, а уважают только силу. И сейчас можно сдать промежуточные позиции, чтобы не отвлекать на них ресурсы, такие нужные сейчас для выполнения главной задачи.
Хмель быстро «дёрнул» окружение разработчика Асташина. Оказалось, что американцы предлагали ему работать на них, но Вячеслав твёрдо заявил: «Я Родину не сдаю!». Так что найти нужного специалиста труда не составило. И после этого у Ткачёва появилась возможность «слушать» американское посольство, и даже нашлась группа, способная это делать круглосуточно. Для этого Ткачёв привлёк коллег бывшего майора Федосеенко, предложив им довольно приличное вознаграждение.
Анализа информации не хватало катастрофически, и Андрей Викторович вспомнил про Сергея — того молодого человека, прослужившего немного в политической разведке КГБ. Другого варианта не было…
Ткачёв приехал к нему домой, прикупив по дороге пару игрушек и фруктов.
— Простите, а вы к кому? — спросил открывший дверь Сергей, оборачиваясь на детский плач в глубине двухкомнатной «хрущевки». — Заходите, я сейчас…
Пока Ткачёв топтался в тесной прихожей, хозяин успокоил ребёнка и вышел к Андрею Викторовичу.
— Ещё раз простите, — Сергей увидел в руках гостя игрушки и сумку с фруктами, потом внимательно взглянул на Ткачёва. — Вы не ошиблись адресом?
— Нет, Серёжа, не ошибся. Мы можем поговорить?
— Да. Проходите на кухню. Жена со старшим ушла в поликлинику.
Ткачёву понравилось, как держится Сергей. Не истерит, лишних вопросов не задаёт. Андрей Викторович отдал хозяину игрушки и сумку, присел на стул.
— Я предлагаю тебе, Сергей, послужить ещё. По твоему бывшему профилю. Аналитиком политической разведки.
— Вы точно ошиблись адресом, — нахмурился хозяин.
— Ты не понял, сынок. Родине послужить. Она тебя обучила и…
— Бросила в трудное время. Уходите, пожалуйста, и… подарки заберите.
Ткачёв не тронулся с места.
— Подарки не тебе, а детям. И не лично от меня, а от государства в моём лице. А ты сейчас нужен стране, сынок. Других нет. И платить тебе буду я. Присядь…
Сергей, косясь на Ткачёва, уселся за стол.
— И что я должен делать?
— Каждый день ходить на службу. И анализировать поступившую информацию. В конце дня писать аналитическую справку.
— И всё?!
— Да.
Хозяин вздохнул.
— А если у меня не будет получаться?
— А вот этого не должно быть, Серёжа. Тебя учили анализировать, ведь так?
— Да, но…
— Я понимаю, — кивнул Ткачёв. — Напиши, что тебе для этого нужно: периодику, радио, телевизор, книги… Ты в каком отделе работал, по какой стране?
— США и Канада, — тихо ответил Сергей.
— Годится. Ты знаешь кого-нибудь, кто бы смог помочь тебе по Европе?
— Не знаю. Надо подумать.
— Вот и подумай. К работе приступаешь завтра, — Ткачёв достал бумажку с адресом, ключ и деньги. — Приходишь в девять утра, уходишь в пять вечера. Официально я тебя устрою через пару дней, когда просмотрю твои отчёты. И, само собой, ты не говоришь никому, где служишь на самом деле. Супруге скажешь, что устроился помощником коммерческого директора торговой фирмы. Фирма торгует фруктами, овощами, консервами. Вопросы?
— А кто устроил?
— Иван Иванович. Это я. Скажешь, что случайно познакомился, когда работу искал. Если у кого-то будут вопросы, то звонишь вот по этому номеру и говоришь — Иван Иванович, вами интересуется тот-то.
Ткачёв поймал себя на мысли, что точно такую же инструкцию ему недавно давал Гришаев.
— Хорошо, я согласен, — чуть подумав, сказал Сергей. — И сколько мне будут платить?
— Тысячу, сынок, американских долларов.
— Это у нас государство теперь такое богатое? — насмешка скривила губы хозяина квартиры.
— Оно никогда не было бедным для тех, кто служит ему верой и правдой. Список пиши, что тебе нужно для работы. Завтра утром это будет у тебя на столе.
Ткачёв поднялся и собрался уходить, но Сергей задал ему в спину вопрос.
— Если что-то срочное, то куда докладывать?
— Номер телефона у тебя есть. Запомни и бумажку сожги. Если что-то важное, то так и говори — срочно, не называя имён. Далее, по тексту сообщения.
Хэй и Гарри в условленное время сидели в придорожном кафе и ждали Гришаева. Джонатан уже стал заметно нервничать, когда полковник открыл дверь в зал. Но пришёл Гришаев не один, а в сопровождении двух человек. И без каких-либо признаков сумок с денежными знаками.
— Что это значит?! — попытался возмутиться Хэй, но полковник жестом его успокоил, и выложил на стол две папки.
— Мистер Хэй, я вам предлагаю выбор, как и вашему помощнику. В одной папке ваши билеты на самолёт до Вашингтона и документы об организации «За свободу». А также копия ноты в ваше посольство, что вы и Гарри с этого дня не имеете право посещать Россию. В другой папке постановление Главного прокурора РФ о вашем задержании и заключении под стражу. И копия обвинения в том, что вы организовали на территории нашей страны организованную преступную группировку.
— Вы в своём уме?! — не сдержался Хэй. — Я буду жаловаться!
— Это ваше право, мистер Хэй, — Гришаев оставался невозмутимым. — Только у меня есть письменное разрешение не оставлять вас в живых.
Двое за спиной полковника вынули пистолеты, направив цилиндры глушителей в американцев.
— И какую папку вы выбираете? — поинтересовался Гришаев.
— Это возмутительно! — вскрикнул Гарри, вскакивая со стула. — Я гражданин Сое…
Он не договорил. Раздался тихий хлопок, и помощник Хэя свалился под стол с простреленной головой. Джонатан обомлел и пытался закричать, призывая на помощь, но, получив удар в висок, свалился рядом с Гарри.
Очнулся он в каком-то деревенском доме с довольно изысканным убранством. Хэй сидел на стуле связанным, и долго смотрел на распластанный труп Гарри и распростёртые тела ещё двух голых девушек со следами побоев и пулевых отверстий. От вида крови Джонатана затошнило.
— Повеселились, э-э-э… Джонатан Хэй? — спросил крупный мужчина в форме майора милиции, разглядывая его паспорт. — Что же вы так? И друга своего, и девушек… Ладно, друга, ну, не поделили бабу, но девчонок-то зачем?
В доме суетились какие-то люди с чемоданчиками и фотокамерами, терли кисточками бутылки на столе, фужеры и лежащий на полу пистолет.
— Я не буду говорить без представителя посольства США, — едва ворочая языком, проговорил Хэй.
— Не думаю, что он вам поможет, — хмыкнул майор. — Тут полно ваших отпечатков, следов, порошок, пистолет. Есть куча свидетелей, которые видели вас, приезжающего на машине с помощником. Потом приехали девочки и сутенёр, которому вы отдали пятьсот долларов. Во! — он махнул кипой листов. — Тут все показания.
— А почему я связанный?
— Так вы размахивали пистолетом, как флагом США! Мы вас слегка… успокоили. Заметьте, вы сидите на стуле, а не лицом в пол, и не в наручниках.
Джонатан понял, что попал. И очень сильно. Его, может быть, и обменяют на кого-нибудь, но это будет потом. И как долго «потом» продлится, он даже не представлял. О дальнейшей карьере можно было забыть.
— Я могу вам дать маленький шанс выйти сухим из воды, — тихо сказал майор и подмигнул. — Вам только надо поговорить с одним человеком…
Джонатан раздумывал не долго.
— Я согласен. Зовите.