Двадцать шестого января вечером пришло сообщение, что днём ранее в больнице скончался Суслов. Андрей Викторович сделал трагичную физиономию — всё-таки он был знаком с Михаилом Андреевичем, пусть это знакомство и не было приятным.
Похороны показали по телевизору, и их размах впечатлял — масштабом и размахом они не уступили открытию Олимпиады в Москве.
— Начинаем работать над планом, — сказал Ткачёв Хмелю. — Надо успеть до марта. А то потом времени на подготовку не хватит.
Джамола Абдухаимова Хмель вычислил случайно. В одном из документов КГБ Узбекистана был упомянут некий ишан Джамол со ссылкой на распоряжение одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года, когда всем имамам было рекомендовано не поддерживать связь с ишанами. Далее следовала отписка, что такой ишан не проходит по оперативной разработке.
Хмель же уперся в эту ниточку. И оказалось, не напрасно. Правда, узбеки не очень хотели делиться сведениями о Джамоле, но Хмель, с помощью Лизы, накопал данные в военкомате, хоть и потратил на это кучу времени.
Следуя оперативной информации группа Хмеля вела наблюдение за кишлаком Джамола и сумела отработать связи ишана. К сожалению Ткачёва в этих связях не был замечен Рашидов и люди из его близкого окружения.
— Вот как нам устроить «покушение» на Брежнева?
Вздыхал Андрей Викторович, в сотый раз просматривая схемы и документы.
— Надо отработать маршрут его посещения Узбекистана, — Хмель щелкал скорлупой миндаля. — Может быть, так легонько попросим содействия Адылова? На него фактов много…
— И как ты попросишь? — Ткачёв раздраженно отнял у агента орехи, но Хмель невозмутимо достал из кармана ещё горсть.
— Легонько прижать, застращать, пригрозить, напугать…
Агент перечислял эффективные на его взгляд методы легкой просьбы. Ткачёв только усмехнулся.
— А потом всё КГБ Узбекистана будет носиться за нами по горам. Тут нужен какой-то тонкий ход. Как-то незаметно надо заставить Брежнева приехать туда, куда нам нужно…
— А ещё заставить Адылова сделать то, что нам нужно, — дополнил Хмель. — Кстати, а кто будет сопровождать генсека в поездке?
— Да, там народу будет — не пропихнешься!
— А ну-ка! — Хмель развернул карту. — Брежнев прилетит в аэропорт, и прилёт будут снимать по телевидению. Он помашет рукой, потом поцелуется с Рашидовым, — Ткачёв хихикнул. — А потом поедет обедать. Это уже снимать не будут. Торжественное заседание и демонстрация пройдут на следующий день — утром. Вот с период после обеда и до утра нам нужно генсека куда-то выманить.
— Отличный план! — ехидно воскликнул Ткачёв. — И кто будет выманивать? А самое главное — куда?!
— А зачем, вообще, прилетает Брежнев? Кумыса попить и шашлык потрескать?
— Нет. Узбекистан награждают орденом Ленина за достижения в народном хозяйстве. Программа посещений обширная, — склонился над картой Ткачёв, но внезапно выпрямился. — Стоп! Дай-ка вспомнить…
Хмель удивлённо наблюдал за генералом.
— Мы сыграем на упрямстве Леонида Ильича, — наконец произнёс Ткачёв. — Доложим Андропову, что якобы терракт может быть совершён на авиационном заводе. Андропов вычеркнет из списка посещений это место. Но надо вычеркнуть его в последний момент, когда Брежнев будет подлетать к Ташкенту. Начальник личной охраны Брежнева — генерал Рябенко, доложит ему о том, что завод имени Чкалова убран из посещений. Но из своей вредности и упёртости генсек настоит на посещении. Но пока будет настаивать, официально место уберут из списка.
— И что? — не понимал Хмель.
— А то! — возбуждённо взмахнул рукой генерал. — Народ с завода уйдет, но когда узнают, что Брежнев туда едет, то будут сгонять обратно. И кому поручит Рашидов это сделать?!
— Адылову?!
— Точно! — Ткачёв хлопнул ладонью по карте и высокомерно-шутливо взглянул на агента. — Твоя задача — пустить народ в нужном направлении. Для этого надо будет посетить завод перед приездом Брежнева и оценить возможное место «нападения».
— Ты хочешь узбеками, как быками на корриде генсека задавить?! — выпучил глаза Хмель.
— А почему нет? — пожал плечами Ткачёв. — Не задавить, а сильно помять.
— Нет, Викторыч, — отмахнулся агент. — Ближняя охрана к нему не подпустит. Начнётся стрельба, и народ разбежится. Концепция плана не плоха, но тут надо подумать и посмотреть. Вот куда Брежнев двинет по заводу?
— Хм. В сборочный цех, наверняка. Это большое помещение, там и трибуну можно поставить…
— Вот! — Хмель ткнул в Ткачёва пальцем. — Где будут сооружать трибуну, туда и поведут генсека. Вряд ли помост для выступлений разберут быстро.
— Вот ты и посмотри, — генерал отвел палец Хмеля в сторону. — И предоставь свои соображения.
— А если план не сработает?
— Тогда Андропов нас отдаст на растерзание ЦРУ. Вернее, меня. О тебе он не знает. И не будет у тебя больше куратора.
Хмель ничего не сказал, только криво улыбнулся.
— Викторыч, а откуда ты знаешь, что Брежнев будет настаивать на посещении завода? — после долгого молчания спросил агент.
— Если ребёнку не дать игрушку, то он будет истерично её требовать. По моим наблюдениям, генсек сейчас именно в таком состоянии. Да и характер у него…
Хмель не стал спорить.
Группа Хмеля быстро «зачистила» Узбекистан от главарей националистов. Да и было их немного. А группа Кума в это время заняла позиции около единственной тропы в кишлак ишана Джамола. Хмель со своими людьми после выполнения зачистки должен был контролировать основную дорогу в горное поселение.
Ткачёв ждал недолго — весть о зачистке разошлась быстро, и на тропе появился человек. Его быстро скрутили и оттащили за камни. Узбек поначалу сделал вид, что не понимает по-русски, но после внушительного тычка под ребра, заголосил:
— Что вы себе позволяете?! Я шёл к родственникам в кишлак!
— Ночью?! — усмехнулся генерал.
— Я поругался с женой, выпил и мне негде заночевать.
— И ради этого ты поперся в горный кишлак? Ты поднимался сюда часов шесть, не менее…
Ткачёв вынужден был проводить допрос на месте, ибо если привести связного в часть, то это могло вызвать подозрение. Да и спускаться долго.
Пленник молчал. По документам это был житель Самарканда.
— Ты из Самарканда добирался сюда, чтобы переночевать у родственников?!
Тот молчал, как рыба. Тогда Ткачёв решился.
— Слушай, ты мне не нужен. Мне нужно только поговорить с человеком, который тебя сюда послал. Запоминай. Я буду завтра в одиннадцать утра на площади Ленина в Ташкенте. Около монумента. В руках у меня будет газета «Правда». Запомнил?
Пленник удивленно моргнул.
— А теперь иди. Только не заходи в кишлак. Не надо, — тихо приказал генерал.
Узбек, затравленно посматривая на него и на Кума, поспешил. В темноте зашуршали камни под его подошвами. Кум кивнул бойцам и те неслышно пошли вслед.
— Навестим ишана? — командир группы вопросительно взглянул на Ткачёва.
— А, пожалуй, — согласился тот. — Это будет веским аргументом, если куратор проигнорирует предложение. Не зря же мы сюда поднимались!
Джамол держался дольше связного, но под давлением Кума не устоял. Выдал и схрон со взрывчаткой и написал покаяние под диктовку Ткачёва с кучей орфографических ошибок
— И что с ним делать? — сморщился Кум, почёсывая костяшки пальцев — Потащим с собой?
Ткачёв молча отмахнулся, показывая, что Джамол ему больше не нужен.
Утром, на площади Ленина к Ткачёву подошёл человек. Генерал смерил его удивлённым взглядом, комкая газету.
— Не ожидал, что вы откликнитесь на моё предложение.
Это была ничего не значащая фраза, и по идее должна была расположить к продолжению беседы.
— И что вы хотели?
Мужчина в длинном пальто и сдвинутой на лицо шляпе, держался довольно уверенно. Собственно бояться было нечего — у Ткачёва не было подтверждающих фактов, да и генерал не собирался это скрывать.
— Хочу предложить вам обмен.
— И чем будем меняться? Газетами?
Генерал мимолётно усмехнулся.
— Нет. Вы прекращаете на время здесь суету. А я закрываю глаза на то, что вы хотели сделать.
— Оригинально, — хмыкнул мужчина. — И на какое время?
— До середины апреля…
Мужчина склонил голову, словно раздумывал.
— И как вы подтвердите своё предложение?
Ткачёв протянул загадочному собеседнику газету, в которую вложил сложенный лист копии покаяний ишана.
— Я понимаю, — сказал он. — Вам нужно время, чтобы посоветоваться с товарищами. Недели хватит?
— Вполне. Через неделю в это же время на этом месте.
«Видимо, их здорово припекло», — думал Ткачёв, провожая взглядом незнакомца. — «Слишком быстро они согласились».
Он рассматривал вариант, если на встречу придут люди из КГБ Узбекистана. Ну и что? Даже если его фотографировали, то на снимке будет передача газеты «Правда». Если бы хотели компромата, то Ткачёва взяли бы при самой передаче. Запись беседы вообще и о чём не говорит. К нему явно подходил человек от куратора ЦРУ. Даже если куратор захочет генерала подставить перед своими, то у него тоже ничего нет. Как и нет самого ишана. Зато есть письменное признание в том, что покушение на Брежнева планируется на авиационном заводе имени Чкалова.
Неделю ждать не пришлось.
Ткачёв не удивился тому, что его встретили раньше оговорённого срока. Не удивился и тому, что люди из ЦРУ довольно свободно чувствовали себя в Узбекистане. Местное КГБ было больше озабочено личной охраной Рашидова, нежели наблюдением за действиями иностранных граждан.
Когда генерал вышел из части, чтобы прогуляться на сон грядущий и подумать в тишине, к нему незаметно подошёл человек.
— Мы подумали над вашим предложением и решили принять его. Правда, с небольшим встречным условием, — услышал Ткачёв тихий голос. — Прошу вас, не оборачивайтесь.
— Ладно, — кивнул генерал. — Что за условие?
— Мы анализировали ваши действия и пришли к выводу, что вы ведёте какую-то свою игру. Нам бы не хотелось, чтобы в этой игре упомянули нас. Мы понимаем, что у вас есть документы, подтверждающие наше присутствие, и предлагаем отдать их, — монотонный голос незнакомца шуршал, как опавшие листья под ногами.
— Это неравноценный обмен, — спокойно ответил Ткачёв. — Я не вижу гарантий вашего выхода из игры.
Человек молчал, видимо, раздумывал.
— И какие гарантии мы должны предоставить?
— Вы, наверняка, вели разработку в регионе. Меня интересуют документы, касающиеся…
Генерал хотел назвать имя, но повременил. И незнакомец вынужден был первым открыть карты.
— Ахмаджона?
В принципе, имя здесь распространённое, и риска не было, и Ткачёву дали понять, что в курсе его действий.
— Да, — согласился генерал. — И я не буду ссылаться на вас.
— Но нам нужно прикрыть свой отход. Документы по Ахмаджону будут, хоть и мизерной, но компенсацией в глазах нашего руководства. У нас, хотя бы, будет оправдание…
Незнакомец заговорил эмоционально. Ткачёв чувствовал его нервы в этом отчаянном признании.
— Послушайте, — поднял ладонь генерал. — Вам нечего будет бояться. И оправдания в виде того, что я вам передам в оригинале, будет достаточно. Просто… не мешайте мне.
Теперь молчание за спиной Ткачёва длилось долго. И генерал решил подсказать:
— Мои действия, вкупе с вашими документами и будет оправданием ваших действий. Ну, а русская душа непредсказуема.
— А где гарантии того, что у вас получится? — наконец, незнакомец понял слова генерала.
— Ну, у вас уже точно ничего не получится. Времени не хватит. И в случае неудачи вам грозит полный скандал с отставкой. И это в лучшем варианте.
— Вы хотите сказать, что моя судьба в ваших руках?!
— Абсолютно. И в случае моей удачи вы будете у меня в долгу. Узнать, кто вы, не составит труда…
— Вы нагло пользуетесь моим безвыходным положением, — хохотнул незнакомец.
Ткачёв театрально развёл руками.
— А что делать…
— Хорошо. Я согласен, черт вас побери! И когда меняемся?
— После того, как всё закончится. Мой человек найдет вас.
— Даже так?! — не поверил незнакомец.
— А вы думали? — усмехнулся Ткачёв. — Я же на своей территории. И помните — мы договорились. Как себя оправдать я уж найду…
Приготовления к прилёту в Ташкент Генерального секретаря ЦК КПСС начались загодя. Райкомы и парткомы мобилизовали всех, чтобы встреча проходила на должном уровне партийного пафоса — упаси аллах, если Леониду Ильичу не понравится! Плакаты с призывом в светлое будущее писались и рисовались сотнями, подкрашивалась облупившаяся краска на фасадах, строились трибуны для выступлений.
— Викторыч, ты был прав, — сказал Хмель, переводя дух — в Ташкенте заметно потеплело. — Трибуну для встречи генсека на заводе поставили в сборочном цеху. Вот посмотри…
Агент нарисовал схему и указал расположение трибуны. Проход к ней шёл между двух корпусов строящихся лайнеров.
— Слушай, — задумался генерал. — А как эти махины держаться на полу?
— На специальных кронштейнах. Рядом с корпусами самолетов сборочные леса в три этажа.
Ткачёв сообразил быстро.
— Хмель, наша задача будет в следующем…
Андрей Викторович не сомневался, что куратор из ЦРУ преподнесёт ему «сюрприз» и даже надеялся на это.
Ночью двадцать четвёртого марта Ткачёва срочно вызвал к себе командир части.
Полковник выглядел растерянным и потерянным, передавая телефонную трубку генералу.
— Слушаю, Ткачёв…
— Андрей Викторович, — послышался слегка раздраженный голос Андропова. — Мне тут передали документ. Написано, что какая-то ерунда произойдёт на авиационном заводе имени Чкалова. Вы, там, на месте что-то знаете об этом? А если знаете, то почему не докладываете?
— Юрий Владимирович, мне пять минут назад тоже попал в руки документ. Я как раз его читаю, — соврал Ткачёв. — Вы меня просто опередили. Виноват…
— Понятно, — уже более спокойно произнес Андропов. — И что вы думаете по этому поводу?
— Думаю, что не стоит сбрасывать это со счетов. И посоветовать обратить внимание на этот факт начальника личной охраны. На заводе, скорее всего, будет много народу. Это хороший шанс затеряться в толпе. Может быть, мне с группой стоит подстраховать местных коллег?
Андропов раздумывал с минуту.
— Подстрахуйте. Но незаметно.
Связь прервалась.
Ткачёв улыбнулся. Андропов понял замысел Ткачёва и дал добро. А подстраховать все же стоило — эти ЦРУшники не умели держать слово. И придётся операцию страховать, опасаясь их вмешательства. Потом и ЦРУ достанется…
Хмель выяснил, кто приходил на встречу с Ткачёвым. Куратором из ЦРУ был некто Джон Кэрдайн — советник атташе по научным связям американского посольства. Он уже успел «засветиться» в Афганистане. Пантера и Шмель вылетели в Москву, чтобы хорошенько разработать этого советника.
Утром двадцать пятого группа Кума получила последние указания и все поехали к авиационному заводу. Оставалось надеяться только на упрямство Брежнева, страх Рашидова и твердолобость Адылова. В последнем Ткачёв не сомневался.
Как и рассчитывал Андрей Викторович, приехав к заводу, согнанных на митинг рабочих отпустили. Обрадованные тем, что не придётся торчать несколько часов на митинге, рабочие не спешили покидать территорию и толпились около заводских ворот, шумно переговариваясь.
Время шло, а ничего не происходило. Ткачёв прикусил губу — Брежнев, наверное, все же послушал своего начальника охраны. Но тут к генералу подошёл Хмель, буквально вынырнув из уходящей толпы.
— Адылов едет на завод, — шепнул агент, проходя мимо. — Наших «конкурентов» я не заметил.
Это он имел в виду ЦРУ.
Ткачёв сделал знак Куму, обозначая начало операции. Тот кивнул и медленно пошёл к сборочному цеху.
Громкие сигналы автомобиля толпу перед воротами разволновали. Рабочие как-то засуетились, толкая друг друга. Андрей Викторович нашёл возвышение в виде грузовика и попытался оценить происходящее.
Ахмаджон Адылов сгонял рабочих обратно на территорию завода, но получалось плохо — у ворот образовалась людская пробка. В ней и увязла подъехавшая к воротам головная машина небольшого кортежа автомобилей.