Лабиринт искажений - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Глава 7

Оперативники и следователь уже ждали Ткачёва.

— Гладышева нашли? — спросил полковник, снимая пальто.

— Начальник в горкоме партии, — ответил Поплутин. — Совещание у них…

— Чёрт знает что! — тихо выругался Ткачёв. — Ладно, — он посмотрел на следователя. — Есть основания объединить дела с инкассаторами, убийство Цыганкова и убийство Шмелёвой в одно.

— Если дадите обоснования письменно, то прокуратура это рассмотрит. Лично я не вижу препятствий. Александр Владимирович объяснил мне детали. Понятно, что банда зачищает следы. Но подпись Гладышева на бумаге необходима.

— Что же, — кивнул Ткачёв. — Майор, составляйте рапорт. И это будет причиной, чтобы прервать совещание в горкоме. Что у нас по таксопарку?

Оперативники переглянулись и… молчали.

— Товарищи, а что не так? — удивился Андрей Викторович.

Поднялся Нодия.

— Мы, товарищ полковник, были вчера там, но кроме диспетчера и одного механика в гараже, никого не нашли. Рабочий день у руководства таксопарка закончился, а механик в состоянии лёгкого опьянения спал на диване в гараже. Мы с товарищем капитаном часок пошатались по территории, но ничего подозрительного не нашли.

Ткачёв понемногу наливался гневом.

— А как вы собираетесь работать, товарищи? Мне что, надо на пальцах показывать каждому, что он должен делать?!

— Андрей Викторович, — попытался успокоить его следователь прокуратуры, — у людей нет опыта в расследовании подобных преступлений. Самое тяжелое расследование — это бытовая поножовщина и угон велосипеда с огорода. У нас в городе криминальные «авторитеты» появились только после Олимпиады. Но им пока хватало того, что «сявки» в рюмочных обирали рабочих в день получки. Приходит мужик домой в хламину, жена лезет в карман, а там ничего. А он толком и сказать ничего не может. Да, с кем-то пил. А с кем и сколько — не помнит.

— Товарищ, прокурор, прошу не оправдывать оперативных работников, — повысил голос Ткачёв. — Но вы тоже поймите, что в одиночку я не в состоянии распутать дело. И, между прочим, в городе за месяц уже десятое убийство. Десятое! В любом другом городе начальника ГУВД уже бы в Москве линчевали. А ваш на совещания ходит.

— Так, может быть, его на тех совещаниях и линчуют…

— Так я его не вижу! Его там до смерти не засекли?! Сомневаюсь. Прокурор города может повлиять на Гладышева?

Следователь отвел взор.

— Прокурор тоже на совещании…

— Ети их мать! — не сдержался полковник. — Кого-нибудь волнует десять убийств в городе?!

Оперативники молча смотрели в стол. Следователь встал и предложил:

— Андрей Викторович, пусть майор Поплутин пока рапорт напишет, а мы с вами выйдем ненадолго…

Ткачёв согласился, ибо этот разговор мог многое прояснить.

Они со следователем вышли в безлюдный коридор, и подошли к окну.

— Андрей Викторович, умерьте свой гнев. Людям и так тяжело. Половину ГУВД уволили, вы же знаете.

— Да я понимаю, но работать-то кто-то должен. Между прочим, с меня тоже спросят. А у меня кроме трех новых трупов ничего нет.

Следователь пригладил пышные усы, оглядел пустой коридор.

— А вы знаете, полковник, что Шмелёва была любовницей первого секретаря горкома? И только благодаря ему она попала в наш город заместителем управляющего отделением Госбанка?

— Вот как? То, что Шмелёва была в фаворе у партсекретаря мне уже сказали, но вот причина её назначения была, да и остаётся тайной. Не просветите?

— Лучше меня об этом знает наш местный чекист. Не хочу давать вам непроверенные слухи. Но могу устроить вам встречу. Гриша — мой старый друг и старый служака.

Ткачёв удивился. Следователь мог и сам выдвигать версии в расследовании, но почему-то сторонился этого. И вообще, Зареченск был полон внутренними тайнами, о которых знали единицы.

— Буду благодарен. Ему не будет трудно прийти ко мне в дом, где я остановился?

— У вас служебная квартира?

— Нет. Я остановился по улице Советская дом два.

— Хорошо. Я передам Леониду Макарычу. А сейчас, думаю, вам я не нужен. Вы лучше знаете все тонкости дела. Недаром вас из Москвы прислали. И ещё… советую вам поговорить со Шмелёвым. Он тоже немало может рассказать познавательного.

— Хорошо. Спасибо за совет.

Следователь многозначительно усмехнулся и ушёл. Ткачёв некоторое время постоял у окна, потом решительно направился в кабинет замначальника ГУВД.

Шмелёв спал на старом диване, свернувшись калачиком и укрывшись шинелью. Полупустая бутылка коньяка на столе, стакан и разбросанные бумаги. В кабинете было прохладно. Ткачёв ткнул подполковника в плечо.

— Василий Ефремович…

Шмелёв открыл глаза.

— А, это вы…

Он сел на диване и набросил шинель на плечи. Посмотрел на початую бутылку.

— А знаете, Андрей Викторович, может быть, это и к лучшему. Лена мне всю душу вымотала…

— Я всё понимаю, но расскажите подробнее.

Шмелёв потянулся за бутылкой, приложился к горлышку и сделал внушительный глоток. Прервавшись, сморщился, капнув на пол коньяком с губ.

— Я служил начальником ГУВД в Подольске. До Олимпиады меня вызвали в главк и хорошенько так… отправили в отпуск. Я помыкался немного и поехал отдыхать в санаторий в Геленджике. Там и познакомился с Еленой. В общем, через два месяца мы поженились. Она говорила, что получила назначение в Зареченск, и чтобы я особо не переживал. У неё есть связи, и она устроит меня в Зареченское ГУВД. И знаете, — он пьяно улыбнулся, — у неё получилось. Я-то сначала верил ей, а потом выяснилось, что с местным первым секретарём она спит. Да и, вообще… жизнь её такая таинственная, что мне лучше не знать. А я ведь влюблён в неё был, как мальчишка. Веришь, полковник? Она такое вытворяла со мной! Ах… лучше тебе не знать. Я ревновал, как мавр. Готов был этого секретаря убить!

Шмелёв глубоко вздохнул, смахнув одинокую слезу.

— Он встретился со мной, объяснил политику партии и всё такое. Сказал, что если хочу служить здесь, а может быть, потом стать начальником ГУВД, то надо помалкивать в тряпочку. А то он зашлёт меня участковым в Анадырь. А ведь мог! А в Анадырь, полковник, не хочется совсем. Вот так и жили. Я-то потом привык немного к её ночным возвращением и подаркам, что ей дарили. А то, нет-нет, и допускала меня к «комиссарскому» телу. И ведь знала, зараза, чем меня взять!

Он ещё раз приложился к горлышку бутылки и оторвался только тогда, когда коньяк закончился. Шумно втянул в себя воздух.

— Василий Ефремович, а с кем, кроме первого секретаря ваша жена была знакома?

— Ты на что намекаешь, полковник? Ленка, хоть и была сукой, но не проституткой!

— Я не про это…

— Да, её все боялись, — Шмелёв покачнулся. — Нет, не простые люди, а те, — он ткнул пальцем вверх, — кто в окружении первого секретаря. Не думаю, чтобы он её с кем-то делил…

Он сморщил лоб и повел рукой, будто отгонял кого-то от глаз.

— Она, конечно, ему была не нужна. Он нацелился на Москву, а Ленка, возможно, чем-то ему помешала.

Ткачёв не стал слушать дальше пьяные мысли подполковника. Сама версия о том, что первый секретарь горкома может быть Главарём была слишком роскошной, чтобы в неё поверить. Хотя, с другой стороны, чекисты не просто так сюда направили агента. Если Ткачёву удастся доказать причастие первого секретаря хоть к одному убийству, то мало никому не покажется. Но последние слова Шмелёва тоже имеют право быть версией — мало ли чего наговорил Елене Петровне первый секретарь в любовном угаре. Нет, не справится Ткачёву с этим делом в три дня. Тут такой лабиринт, что как бы самому не запутаться. Надо просить Трефилова продлить срок следствия.

Полковник укрыл затихшего Шмелёва шинелью и вышел в коридор.

В кабинете оперативники прилежно ждали его возвращения. Ткачёв молча прошел к своему стулу, уселся, строго взглянув на них.

— Значит так, товарищи. Из отведённых на следствие трех дней у нас осталось полтора. Что мы имеем?

— Лишних три трупа, — хотел пошутить Румянцев, но получилось не смешно.

— У нас ничего нет по факту, — сказал Ткачёв после долгого молчания. — Только голые предположения. Единственная ниточка обрублена. Какие будут предложения?

— Я вот не понимаю, товарищ полковник, — сказал Нодия. — Зачем банде человек в таксопарке? Они сами не могли себе достать машину и ездить на ней. Зачем все эти звонки туда, смена машин и прочие хитрости?

— Лейтенант, а вы сами не догадываетесь?

— Нет. Не могу, как ни стараюсь.

Поплутин и Румянцев внимательно слушали диалог.

— Хорошо, — Ткачёв поднялся, стал вышагивать по кабинету. — Попробуйте поставить себя на место преступников. Вот вы приехали в город, который не знаете. Что вы будете делать?

— Не знаю, — Нодия пожал плечами. — Наверное, найду, где помыться, поесть и переночевать.

— Правильно. И что вы будете искать?

— Гостиницу или съемную квартиру.

— А как вы доберётесь до гостиницы? Как проще и быстрее?

Нодия подумал.

— Поймать такси?

— Вот, лейтенант, вы сами ответили на свой вопрос. Таксист лучше знает город. Он много чего знает, если ещё и живет в нём. А если ещё и заплатить хорошо!..

— Ну, да, — поник головой лейтенант.

— Как мы уже обсуждали с майором, банде нужна мобильность — это раз. Два — нужен человек, который хорошо знает город. Три — в такси могут остаться следы, по которым можно вычислить. Мало ли кто залезет в машину, например, тот же сменщик. Своя новая машина — это ещё один плюс. Она не встанет в неподходящий момент, её можно помыть, почистить, стереть отпечатки и прочее. И ещё — в ней можно спрятать оружие. Я исходил из этого. К тому же таксист всегда готов к выезду — не надо отпрашиваться с работы и прочее. И какая никакая, а связь через телефон в гараже, где механики принимают заказы. Логично?

Оперативники дружно кивнули.

— Так вот. Мы с майором думали, что связь с бандитами имеется через отделение Госбанка и через таксопарк.

— А Цыганков тогда каким боком? — перебил Румянцев.

— Есть версия, что именно Цыганков снабдил банду оружием. Это сейчас проверяется, я думаю. В момент убийства Цыгана мы были у бандитов на хвосте и если бы были более расторопны, то взяли бы двоих исполнителей. Но, ладно. Бандиты зачистили Цыганкова и, вероятно, зачистили источник информации в банке. Или увели нас по ложному следу. Последняя ниточка, которая может привести нас к банде — это Шофёр. Поэтому вы втроём сейчас едете в таксопарк и аккуратно переворачиваете всё там вверх дном. Повторю — аккуратно. Если бандиты заметят это, то они зачистят и Шофёра.

— Но тогда они потеряют мобильность, — возразил Поплутин.

— Да, и сядут на дно, — кивнул полковник, останавливаясь. — Или пойдут на крупный разбой, чтобы с деньгами уйти из города. Правда, без Шофёра им будет сделать это гораздо труднее. Поэтому Шофёра нам надо вычислить — кровь из носу. Понятно?

Оперативники не сговариваясь, встали.

— Вот и хорошо, — понял их намерения Ткачёв. — Майор, составили бумагу в прокуратуру?

— Да.

— Можете идти.

Когда оперативники ушли, Ткачёв положил рапорт в папку, оделся и направился к выходу, но взглянув на телефон, остановился. По хорошему, сейчас бы позвонить Трефилову и выпросить у него ещё дни для расследования, обосновав это связью первого секретаря горкома партии с убитой Шмелёвой. Подумав, решил звонок отложить до вечера, после разговора с Хмелём и тутошним чекистом. Вдруг при разговорах что-то выяснится такое, за что и по шапке наддадут.

Проходя мимо дежурного на улицу, полковник распорядился:

— К кабинету замначальника поставьте постового. Пусть не спускает с подполковника глаз. И вызовите мне патрульную машину. Любую.

— На улице есть экипаж, товарищ полковник.

Экипаж оказался тем же, кто довозил утром Ткачёва до отделения Госбанка. Грохочущий Уазик мчал по улицам Зареченска, распугивая кошек и прохожих. Иногда полковнику казалось, что машина вот-вот развалится на каком-нибудь повороте, и он вцепился в кресло обеими руками, а отцепился только тогда, когда Уазик с лихим визгом остановился у четырехэтажного пафосного здания.

— Партком на четвёртом этаже, — любезно подсказал улыбающийся водитель.

Ткачёв, слегка пошатываясь, зашел в здание и удивился огромной мозаике во всю стену, изображающей вождя советского пролетариата. Снизу скромно висел портрет Брежнева.

— Товарищ, вы куда?

Спросил Ткачёва пожилой мужчина с тщательно выбритым лицом. Он сидел за небольшой конторкой у входа на лестницу. Полковник показал удостоверение.

— Мне на четвёртый этаж.

— Да, пожалуйста, — подобострастно выговорил мужчина.

Андрей Викторович поднялся по лестнице и нашел приёмную первого секретаря. Секретарша в огромных очках и высокой прической внимательно на него взглянула. Она была похожа на бульдога, готового сорваться с места при малейшем ненужном движении посетителя.

Полковник осторожно вынул удостоверение, словно испугался того, что бульдог вырвет его из пальцев и с глухим урчанием порвёт в клочья. Развернул и показал издали.

Взгляд секретарши будто спросил — и чего надо?

— Мне необходимо поговорить с начальником ГУВД и прокурором города. Мне сказали, что они на совещании, — сказал Ткачёв, прочитав молчаливый вопрос бульдога.

Секретарша изящным и властным жестом указала Андрею Викторовичу на стул в приёмной, нажала кнопку интеркома:

— Я же просил меня не беспокоить! — раздался голос из динамика.

— Прошу прощения, Алексей Семёнович, но тут полковник Ткачёв из Главного управления МВД СССР, желает видеть прокурора и начальника ГУВД, — невозмутимо ответила секретарша.

— Пусть ждёт, — после секундного молчания сказал первый секретарь.

Андрей Викторович ждал недолго. Не прошло и пяти минут, как интерком прошипел:

— Пусть Ткачёв зайдёт.

Это «пусть» полковника разозлило. Он не любил, когда партийный работник выставлял себя этаким «богом», тем более городского пошиба. Земля, как известно, принадлежит народу, а не лично первому секретарю парткома.

— А, полковник! Наслышан, — Алексей Семёнович едва поднялся с места, когда Ткачёв шагнул в его кабинет, пахнущий дорогим алкоголем, лимоном и табачным дымом.

«Поминает» — подумал Андрей Викторович, пожимая вялую ладонь секретаря горкома.

— Вот, совещание провожу. А то что-то убийств в городе стало много… Так чего зашёл?

Ткачёв решил не терять время на объяснения.

— На рапорте нужна подпись начальника ГУВД. Срочно.

Секретарь пьяно махнул ладонью, как-бы говоря — покажи бумаги Гладышеву, получи подпись и проваливай. Начальник ГУВД принял это буквально. Взял бумагу и, не читая, подписал. Прокурор был трезвее и умнее. Взял рапорт у Гладышева и быстро прочитал. Сообразил мгновенно.

— Э, полковник. Давайте выйдем на минуту. Разрешите, товарищ первый секретарь?

Тот также махнул, разрешая.

— Ты чего творишь, полковник?! — зашипел прокурор города, едва они вышли за дверь кабинета. Посмотрел на секретаршу и потащил Ткачёва в коридор.

— А в чем дело, товарищ прокурор?

— Ты понимаешь, чем это может обернуться?

Ткачёв терпеливо вздохнул:

— В-первых, не тыкайте мне. Мы по должности и по званию равны. И поясните свои претензии к рапорту.

Прокурор осмотрел коридор и быстрым движением бумагу разорвал.

— Вот мои претензии. Если добудешь письменные показания свидетелей, что первый секретарь горкома и Шмелёва были знакомы, тогда и будешь писать бумажки. И на каком основании можно объединить все убийства за последний месяц в одно делопроизводство? Где факты?

— Вы, товарищ прокурор, меня не поняли. Я не с улицы пришёл. И прекрасно понимаете, что письменные показания у меня будут…

— Вот когда будут, полковник, тогда и придёшь.

Ткачёв понял, что своими силами ему здесь ничего не доказать. Хотя, прокурор прав — нужны факты. А фактов у Андрея Викторовича не было. Он разозлился на самого себя.

— Хорошо, товарищ прокурор. Только рапорт зачем рвать?

— А я ничего не рвал, — прокурор быстрым движением сунул обрывки рапорта Ткачёву в карман, хитро подмигнул и скрылся в приёмной.

Что же, подумал полковник, мы тоже умеем хитрить. Он вынул разорванный рапорт и аккуратно сложил листки в папку.

Шмелёв так и не уехал из управления, но, правда, выспался и был вменяем, хоть и алкоголь из него весь не вышел.

Ткачёв зашёл к нему в кабинет, отпустив постового, и достал чистый бланк протокола.

— Я вынужден, Василий Ефремович, взять с вас показания. Вы в состоянии ответить на мои вопросы?

— Да, полковник, спрашивайте…

После официальных вопросов Ткачёв перешёл к существу опроса.

— Где вы были сегодня между пятью и семью часами утра?

Шмелёв вздрогнул. Он напряженно стал водить головой из стороны в сторону, будто что-то искал в кабинете.

— Я проснулся в половине шестого. Зазвонил будильник. Умылся, оделся и поставил чайник. Потом позавтракал и где-то в половине седьмого мне позвонил дежурный по управлению. Он сказал, что жена найдена в парке мертвой и машина ждёт меня у подъезда. Я выбежал на улицу, сел в машину присланного экипажа и мы приехали к отделению банка.

— То есть, в момент убийства вашей жены вы были дома?

— Полковник, вы меня подозреваете?

Ткачёв в который раз за этот день терпеливо вздохнул.

— Василий Ефремович, отвечайте на вопрос, пожалуйста.

— Да, я был дома. И это подтвердить никто не может.

Ткачёв записал.

— Какие отношения у вас были с женой в последнее время?

— Никаких. Спали в разных комнатах и практически друг друга не видели. Она раньше меня уходила на работу, а я приходил с работы, когда она уже спала. Или она позже приходила и я уже спал.

— Вы слышали когда-нибудь, чтобы жене кто-то звонил по телефону?

— Не помню, я не подслушиваю чужих разговоров.

— Из-за чего ваши отношения с женой были такие натянутые?

Шмелёв усмехнулся.

— А я не говорил, что были натянутые отношения, полковник. Их просто не было.

— Почему их не было?

Подполковник вальяжно сел на диване, закинув ногу на ногу.

— Любовь, знаете ли, прошла. Вот и не стало отношений.

Андрей Викторович понял, что от Шмелёва ему ничего не добиться, но спросил:

— Не для протокола: почему вы не хотите упомянуть об отношениях вашей жены с первым секретарём горкома?

— Отвечу не для протокола. Не хочу участковым в Анадырь, а Лену уже не вернуть.

— Глупо, Василий Ефремович. Намекните, где я могу увидеть того, кого не пошлют в Анадырь? Наверняка, вы следили за их встречами.

Шмелёв задумался, потом кивнул:

— Козырев мужик неглупый, но пару мест могу подсказать. Недалеко от Зареченска есть скромное место отдыха с романтичным названием «Утренняя роса». Там они бывали часто с наступлением холодов. А в сентябре почти на каждые выходные выезжали на заимку к егерям. Партработники, знаете ли, любят ходить на охоту.

— Он же туда не возил Елену Петровну на свой машине?

— Нет, конечно. Он вызывал ей такси…

Теперь вздрогнул Ткачёв. Опять такси!

— Распишитесь в протоколе.