— Такое впечатление, что убийца переодевался в одну и ту же одежду для «работы». — Говорил он. — Обнаружены крупицы сухой крови и волосы с его прошлых жертв…
— Во что это он мог облачаться? В фартук?
— Скорее всего комбинезон. Его легко одеть поверх одежды любого образца и снять в случае, если кто-либо зайдёт в квартиру в самый непотребный момент…
Очередной вопрос: каковы средства транспортировки Дубильщика? Пара машин, которые зацепили камеры внешнего наблюдения оказались угнанными. Отечественные марки, фургонного типа. А именно — «Газели». Угонял ли он их сам, или кто-то помогал ему, неизвестно. Хозяин первой угнанной машины в это время был в отпуске. Второй — в больнице. Ни один из них сообщить о пропаже своих авто вовремя не смог. Следствие и здесь попыталось потянуть за ниточку. Каким образом Дубильщик знал об отсутствии владельцев авто? Единственное, что их объединяло — Петроградская сторона. Никаких общих клубов, компаний, увлечений и мест постоянного посещения. Временный тупик.
А как Дубильщик мог проносить своё оборудование столь незаметно для соседей? Следствие установило, что, придя в дом жертв, он сразу отравлял их фенолом. Яд поражал центральную нервную систему, и тот спокойно оставлял людей в бессознательном состоянии, а то и в коме. Смерть не наступала сразу, что избавляло убийцу от необходимости ожидать разрешения от трупного окоченения. Позднее, в зависимости от времени суток, он возвращался в качестве маляра, ремонтника или сантехника. Всем трём «персонажам» как раз свойственен комбинезон и нет ничего удивительного в переносимых ими ящиках и цистернах. Таким же образом он и покидал места своей деятельности. В пользу этого предположения говорили свидетельства соседей, которые замечали, что у погибших неожиданно затевался ремонт, или что-то ломалось. А как насчет шумов? Только во втором случае, один из соседей, курящий на лестнице сорокалетний Ларчук П.Д., указывал на то, что «работник серого эпатажа» имел любовь к понижению в «кислотные рифы», хотя нигде из остальных случаев шум ни от музыки, ни от ремонтной деятельности, слышен не был.
Двое из жертв жили в снимаемых квартирах. Приезжие. Люди ни с кем особо в Петербурге не знакомые, временные гости…
И вот ведь забавное совпадение! Антон пребывал хоть и на несостоявшейся свадьбе, но тем не менее, на празднестве. Он находился в доме, в котором собрались люди, почти совсем не знающие друг друга…
Следователь снова вернул взгляд к толкающейся публике. Оживлённое движение, поспешное жевание и раздражённые возгласы. А вдруг? Нет! Не может быть. Осознание того, что Дубильщик может находиться среди этой бурлящей толпы острыми когтями вцепилось в спину Антона… Но сейчас время играло ему на руку. Все номера стоящих во дворе машин отправлены на проверку. Если хоть одна из них не принадлежит заявившему на обладание ею, можно без проволочек связывать руки преступнику…
— А вы чего стесняетесь? — весело рявкнула Анна Николаевна, заметив Антона в гордом одиночестве. — Разве вы там борьбой с боксом не занимаетесь?!
Намёк понятен. Антон слегка улыбнулся.
— Сейчас подойду!
«Надо обыскать машины!» — иглой вонзилась мысль в его взволнованное сознание. — «Если ОН здесь, то здесь должен быть и ЕГО ГРУЗ… Но очень осторожно. Под каким-нибудь иным предлогом. Ведь ОН может быть вооружён, а здешняя публика излишне эмоциональна.»
Повод! Ему нужна серьёзная причина к обыску. Что ещё можно разыскивать в этом доме? Яд? Уже искали. Наркотики? Вряд ли «Саратовский жених» успел переселиться со своим «бизнесом» в дом матери невесты, да и лезть в это дело ему запрещено. Оружие? На это пока веских причин нет, и прокуратура «добро» сегодня не даст. Антон прислушался. По трубам снизу раздалось царапание, подобное тому, которое он слышал, находясь в туалете. Крысы…
Опять брякнул смартфон. Ланка.
«К двум будешь?» выскочил вопрос жены. Злится.
Антон облизал губы. Чем она была дальше от него, тем больше дёргала и раздражала. Но чем ближе — тем больше успокаивала… Интим, тепло, нежный шёпот…
— Ну что ты глазеешь? — тихо бубнила она, снимая нижнее бельё под одеялом. — Залезай, щикатунчик!
Раздевалась она только под одеялом, живя в детских фантазиях. Она любила чувствовать, но пока ещё не видя, желательно в темноте, можно при свечах. Нечто барахталось в её воображении, пока он искал её там… Антон с пониманием относился к причудам молодухи и, не возражая, быстро освобождался от своих одежд…
— И подмастерье своего не забудь! — На одеяло шлёпался пакетик «Durex classic» — Залететь не хочу!
«Когда же ты рожать надумаешь?» — Думал Антон. — «Катастрофа ты моя, латентная».
— Кто это вас теребит всё время, Антон Артурович? — перед мечтательным взглядом следователя возникла одутловатая фигура Дениса Давыдова. — Жена никак?
Несостоявшийся жених поглощал голубцы, ломтики утки, печенье и маринованные томаты одновременно. Звуки чавканья причудливо смешивались с выброшенными изо рта словами и крошками. Антон почувствовал пряный запах рассола. Он усмехнулся, не отрывая глаз от телефона.
— Она самая…
— Завтрак, наверно, наготовила и ждёт. — Позволил себе предположить вездесущий Толик. — Щи со свиными ушками… во… сидит за накрытым столом и строчит сальными пальчиками…
Антон вздохнул. Он совсем не спал, пропустил завтрак, и к еде ещё не прикасался. Но о своих съестных фантазиях решил не распространяться, потому что в его голову лезли чрезвычайно странные образы: заливная грудинка Риты, ножки Елены в остро-томатном соусе… Пряный супчик из пятачков и копытец Сениных… Глазунья а ля «Света Василёк»… Язык Толика с грибами… Курдюк Лидии, запечённый с хрящиками Юрия Тромбона… Маринованная тушка Зинаиды Петровны и, на худой конец, рёбрышки Стилиста…
Антон сделал над собой усилие и тряхнул головой.
— Жена собрала гостей на очень важный обед. — Ответил он, набирая ответ в чате смартфона. — Вечеринка с участием будущих клиентов её новой маркетинговой фирмы.
— А где тусовку устроили? — Захаров с кислым выражением лица потёр внутреннюю часть свода правой стопы указательным пальцем. — В офисной курилке?
— В «Дежа Вю» на Фонтанке.
— Не плохо!..
«Ланчик, я постараюсь». — Послал ответ жене Антон.
На другом конце гневное безмолвие. Значит, скоро позвонит тёща. Он установил телефон на бесшумный режим… чтобы не каркало. Надо отвлечься.
— А вы никак массажем внутренних органов увлекаетесь? — Антон кивнул на ноги Захарова. — Посредством давления на точки стопы?
Тот оторвался от ноги, болезненно распрямился и скривил лицо в выражении недовольства.
— Просто чешется…
— Я тут кое-что вспомнил. — Снова выступил Давыдов, заслоняя собой Захарова. — Мне кажется, что Татьяна не очень-то жаловала своего «братца».
— На каком основании вы делаете такое предположение?
Антон попробовал отстраниться от подступающего собеседника, но Давыдов снова подтянулся к его плечу и, плюясь луком с помидорами, прошипел.
— На моём дне рождения, Татьяна, едва завидев его, — тут он многозначительно кивнул на Захарова, — сказала: «Ой, никак свояк мой?…». А потом так ручкой махнула и говорит: «Нечего ему здесь делать».
— Это подтверждает тот факт, что гражданка Моловец ожидала видеть Захарова в своём доме, а не на вечеринке, куда вы его, понятное дело, не приглашали… — Заключил следователь.
— Именно так. — Провозгласил подоспевший Лаврентий Иванович. — Наш дорогой Денис Васильевич рассчитывал подпоить Татьяну и тем самым оттянуть её путешествие во Францию… в личных целях.
— А о Франции я вообще понятия не имел! — Тут же вскипел Давыдов.
Захаров оттёр щеку от прилипших к ней выплеванных сгустков куриного фарша.
— Если бы я знал, что вляпаюсь в такую, простите, навозную кучу, — проворчал он, — то силком бы Таню с вашего празднества бы не тянул.
— «Силком»? — переспросил следователь.
— Ага! — брезгливо скривился Захаров. — Она, видно, на горячие напитки налегла, а перекусить забыла… еле ноги волокла.
— Никуда она ноги не волокла! — чуть не поперхнувшись солёным огурцом, выкрикнул Давыдов. — Танцевать ей может хотелось!
Назревала свалка разносторонних мнений и смешанных дифференциацией взглядов на идентичное событие… Антон отпихнул спорящих друг от друга и почувствовал движение в своём кармане. Его мобильник в тихом режиме безумно дёргался, словно в нём сошлись все тёмные силы взвинченной полемики…
«Тёща!»