Посвящение, чем бы оно ни было, назначили на субботу. К вечерней службе все спустились радостные и нарядные, пришли незнакомые Кириллу братья и сестры из внешнего монастыря. В общем, народу набралось достаточно. Даша, Вера и Леночка выстроились на сцене. Сперва читали попеременно, потом вышел старец в светлом подряснике, поднял руки — и все запели что-то бодрое на церковнославянском. Кирилл разбирал через два слова на третье: «грядет», «аллилуйя», «просвети», что-то еще. Впрочем, он даже не вслушивался, только вертел головой.
Торжественный Костик ввел Александра. Тот был тих, сосредоточен, причесан и в белой рубашке. Они прошли от дверей по оставленному для них коридору, подошли к сцене, и Костик отступил назад. Александр преклонил колени и голову перед старцем. Тот возложил на него руки, поднял, поцеловал в лоб и торжественно провозгласил:
— Братья и сестры! Брат наш был мертв, и ожил! Пропадал и нашелся!
Радостный хор разразился очередной «аллилуйей», потом запели что-то нежное и спокойное. На этот раз солировал Костик. Вера подпевала ему глубоким, низким голосом, остальные тянули одну ноту и создавали фон. Кирилл заслушался и едва успел заметить, как старец подал Александру руку и они удалились в молельную комнату, в ту, что слева. Она почти всегда стояла закрытой, и Кирилл так и не смог там побывать.
— Куда это они? — спросил он у стоящего рядом парня.
— Первая исповедь, — благоговейно шепнул тот.
— Ясно. А что потом?
— Праздничная трапеза.
Кирилл прислонился к стене и настроился ждать. Первая исповедь, ты гляди. Ему бы и полдня не хватило. Но заскучать никто не успел: на край сцены вышел Костик, простер руки над толпой и снова запел.
Что было на этот раз, Кирилл опознать не смог. В музыкалку он не ходил и пением не интересовался, но явно что-то из разряда «откуда в этом сарае». На этот раз вроде бы не латынь, а греческий, протяжно, плавно, и так нежно, словно им всем тут обещали личное облако после смерти, да еще по пирожку от самой Богородицы. Кирилл снова наблюдал, как лица слушающих разглаживаются, в глазах появляется мечтательно-умиротворенное выражение. Он и себя-то поймал на том, что улыбается и начинает любить всех вокруг.
Дверь открылась как раз когда Костик замолчал. Старец не появился, но вышел смущенный Александр. Его тут же окружили с поздравлениями, заобнимали и увлекли в трапезную.
Кирилл проводил толпу глазами, отвернулся и наткнулся на задумчивый взгляд так и стоящего на сцене Костика. Тот улыбнулся, неприятно и как-то сыто, и Кирилл не выдержал:
— И зачем?
Костик пожал плечами и спустился со сцены.
— Он счастлив.
— Ты уверен?
Костик повел подбородком: в открытые двери виден был сидящий во главе стола Александр. Он сиял непривычной улыбкой, смеялся, с кем-то весело спорил, и выглядел действительно счастливым. Кирилл даже на мгновение позавидовал. Захотелось так же сидеть и трепаться с друзьями.
Костик за плечом понимающе хмыкнул.
— И прииде жених, и готовые внидоша с ним на браки, и двери затворились. Идем?
Кирилл еще раз оглядел пирующих и пошел к лестнице.
За спиной прошелестело:
— И изыдут праведники в свет, а грешники в тьму кромешную.
Свет, бьющий из двери, прорисовывал силуэт четкой острой гранью, не видно было ни лица, ни рук — только абрис, темный, почти черный, а нимб воображение дорисовало. Кирилл тряхнул головой и отошел подальше. Костик постоял еще пару секунд, шагнул назад и двери закрылись.
Кирилл сразу пожалел, что сбежал, все-таки его задачей было слушать и спрашивать, а в веселой толпе это делать даже удобнее. Но не было сил изображать веселье. Вроде Александр ему никто, а такое чувство, что бросил раненого.
Чтобы успокоить совесть, Кирилл решил поговорить с Наташей. Ее трудно было застать одну, всегда или со старцем, или у себя в комнате с Васей. Кириллу нужны были обе, но желательно поодиночке.
— Можно?
Наташа сняла очки и отложила книгу. Кирилл незаметно оглядел комнатку. Побольше и поуютнее, чем у старца; две кровати, кроме тумбочек — шкаф, столик, а на нем — электрический чайник.
— Я не помешал?
— Нет, проходите, Кирилл.
У себя она сидела в спортивном костюме, и Кирилл постарался не пялиться. У гражданки Биевской Н. А., сорока пяти лет, фигура была покруче, чем у многих двадцатилетних.
— Что-то случилось?
Видимо, привыкла, что все к ней бегут за помощью.
— Голова болит. И сплю плохо, — пожаловался Кирилл.
— Температуры нет?
Она потрогала лоб и достала из тумбочки тонометр.
— Сегодня магнитные бури. У вас какое давление обычно?
— Да вроде нормальное.
— Пили давно?
— Давно.
Кирилл отвечал на вопросы и прикидывал, как бы начать задавать свои, и тут Наташа ему помогла.
— У вас немного пониженное давление. Проверить бы кровь… Давайте попьем чаю? У меня есть шоколадка, вам не повредит.
Может быть, ей самой скучно сидеть тут с книжкой и хочется поговорить, а может не у одного Кирилла поручение присмотреться. В конце концов она старцево доверенное лицо.
— Вы не на празднике, — закинул удочку Кирилл.
— И вы тоже.
— У меня голова.
— Ничего, если не пройдет, найдем вам таблетки. — Она развернула шоколадку и теперь ломала на ровные аккуратные кусочки. — Я устаю в шумных компаниях. Да и лучше быть недалеко, если вдруг понадоблюсь Господу.
— А чем он болеет? То есть, я хотел спросить, это опасно?
— При спокойном образе жизни — не очень. Но где мы, а где спокойствие.
— Не слушается? — посочувствовал Кирилл.
— Как все мужчины. Пока копье не мешает спать… Берите шоколадку, советую, как врач.
Шоколадка была вкусной. Наташа не настаивала на разговоре, и молчать с ней было неожиданно уютно, но нужно было говорить.
— Ребята на службе, когда узнали, куда я еду, всякими байками стращали. Что тут людей убивают. Уже несколько трупов. Это правда?
— Я видела только один. И умер он от остановки сердца. Я даже пыталась реанимировать, но было поздно. И вокруг не валялись кровавые топоры, я бы заметила.
— А этот умерший был из ва… наших? Он же тут жил?
— Он тут ночевал. Две ночи. Приехал откуда-то издалека. Кажется, знакомый Веры… Сергеевны.
Скорее коллега. И нашла его умирающим именно Вера Сергеевна, что ставило под вопрос мирную кончину от сердечного приступа. Но патанатом ничего криминального не обнаружил, а подозрения не подошьешь к делу.
— Вас поздно позвали, вы говорите?
— Его поздно нашли. Вера Сергеевна вышла покурить. У нас не приветствуется, вот она и старается прятаться. Зашла за угол, а он там лежит и уже не дышит. Вера сразу позвонила в скорую, потом мне, но он был уже мертв, когда она на него наткнулась.
— Ужасно. А болтают, что попало. Как будто его отравили и еще того, который в лесу. В лесу же двое было? Или один?
— Один. Его нашел Костик, поговорите с ним.
— А правда, что вы были за Костиком замужем?
Наташа была, наверное, уже не рада, что пустила его на порог, но совесть Кирилл заткнул подальше, ему она по должности не положена.
— Недолго.
— А я не верил! Такая роскошная женщина — и Костик… Что вы в нем нашли? Ой, простите, это не мое дело.
Блин, Большой театр отдыхает. Таким слогом как раз там всякие записные соблазнители выражаются. Кирилл был готов к тому, что его вышвырнут, но Наташа, видимо, спокойствию училась у старца.
— Да, не ваше. У Костика много достоинств. Целеустремленность, например.
То есть он просто ее достал? Занятно. И переключился на Васю? Вряд ли. Скорее нашел предлог развестись, когда получил мечту и наигрался в мужа.
Какие интересные повороты. Впору кино снимать: «Семейные тайны сектантов». Вот только нафиг ему это знать?
— Как голова? — спросила Наташа.
— Полегче. Спасибо огромное! Не буду больше вас отвлекать. Хорошего вечера.
Наташа улыбалась ему, пока не закрылась дверь.
Сон снился гадкий. В световых всполохах Кириллу чудились черные тени, из углов странные голоски шелестели: «в тьму кромешную!». Эта тьма подбиралась все ближе, и прогнал ее тихий стук в дверь.
— Кто?
Кирилл с силой потер лицо и вздрогнул: свет из открытой двери обрисовывал силуэт из сна, только теперь в нем не было ничего инфернального. В дверях стоял Костик. В спортивных штанах вместо подрясника он выглядел спустившимся ночью пожрать подростком. В довершение образа в руках у него был термос и какие-то пакеты.
— Спишь уже?
— Это ты? Заходи.
Кирилл сел в постели и понял, что раскалывается голова. Клонило книзу, пришлось опереться о кровать, чтобы не клюнуть носом.
— Ты что не спишь?
— Так рано еще.
— А ко мне чего? В тьму кромешную?
Костик засмеялся и ногой захлопнул дверь. Стало темно.
— Буду твоим светом.
Лампочка зажглась неожиданно. Кирилл даже застонал, прикрывая глаза.
— О, а ты хуже, чем Наташа говорила.
Уж не Наташин ли чаек ломал кулаком мозги?
— Если я сейчас кровь сдам, что там найдут? — прямо спросил он.
Костик плюхнул пакеты на тумбочку и откручивал крышку термоса.
— Ментовскую вредность и недоверчивость. Жрать чаще надо. На, пей.
Кирилл понюхал крышку. Пахло чаем. В пакетах оказались бутерброды с колбасой и пирожки.
— С мясом. Ты чего к моей жене лезешь?
Кирилл медленно жевал, размышляя. Чего приперся? Где Кирилл ему хвост прижал? Ладно, послушаем.
— К бывшей жене.
— Ты настолько ревнивый? Я же поклялся, что мы развелись. Паспорт показать?
— Нафига мне твой паспорт, — пробормотал Кирилл, тем более, скан он видел. — Таблетку приходил попросить.
— На, страдалец. С доставкой на дом.
Костик выудил из кармана толстовки упаковку анальгетика. Кирилл выпил сразу две таблетки.
— Теперь ложись на больное место.
— Ты-то откуда знаешь? От жены набрался? Это передается?
— Можно подумать, у тебя одного мигрень! — фыркнул Костик, ловко укладывая Кирилла в кровать и накрывая одеялом.
Сам уселся на пол и достал телефон.
— Засыпай.
— А ты чего тут сидишь?
— Скучно мне. Одиноко.
Издевается, поганец. Ладно, поддержим.
— Я бы рад развлечь, но не по этой части.
— Ой, Кирюш, что мы про себя знаем?
Голову чуть отпустило, но шевелиться и ругаться Кирилл опасался. Да и вообще: зверь прибежал на ловца, нужно ловить.
— Даже если вдруг, — усмехнулся он, — точно не с тобой. И…
— Не на работе, — тихо засмеялся Костик. — Конфликт интересов, да?
Ну разумеется, он не дурак. Что могло привести мента в общину, рядом с которой находят трупы? Подлечиться приехал?
— Я девушка романтичная, без любви не могу.
— Тебе повезло! — засиял глазами Костик. — Я знаешь какой романтик? Могу тебе серенаду спеть, а ты поноси меня на руках.
— Мы слишком мало знакомы. Расскажи мне побольше о себе. Ты с потерпевшим пил?
— Нет.
— А сегодня утром куда ездил?
— По магазинам. Время новых коллекций. Жаль, здесь выбор так себе. Вот, помню, в Москве…
На нем и правда была новая толстовка, тоже черная, но с другой картинкой.
— Модник, да? А старое куда деваешь?
— Бедным раздаю.
— Вы в Москве где жили?
— Где мы только не жили. — отмахнулся Костик. — Ну как, полегче?
Кирилл осторожно покрутил головой.
— Вроде полегче.
— Давай инструктаж проведу, а то удивишься, как Саня. У нас самообслуживание. Полы моешь сам, белье раз в неделю относишь в цоколь, новое получаешь у Даши. Коридоры и лестницы — по очереди, списки тоже у Даши. Швабры и ведра — в каптерке, завтра покажу или еще кого спроси. Уйти-прийти, позвонить, погулять — по благословению. Если очень нужно — можно через меня, будет быстрей. Чего непонятно, спрашивай, любой тебе объяснит.
— А что Александр?
— Саня завтра переселяется в общую. Ты пока остаешься здесь, там мест нет.
— Ясно.
— Ну ладно, спи. Термос я унесу, в кельях есть нельзя.
— А у девочек?
— А что у девочек? Ничего не видел. А ты?
— Не видел, — кивнул Кирилл. — Ясно.
Все как везде. Нельзя, но если очень хочется, то можно, особенно некоторым. Наверняка у этого в келье если не бар, то кофемашина и свой холодильник стоят.
— Спокойной ночи, больной. Полы завтра вымой, пора уже.
Свет погас, дверь тихонько щелкнула. Кирилл нащупал на тумбочке еще один бутерброд и машинально начал жевать. Голова, и правда, прошла.
В воскресенье, видимо, был день уборки. После молитвы и завтрака часть сектантов ушла в монастырь, оставшиеся же принялись греметь ведрами, хлопать дверями и наводить порядок. Швабры тут же расхватали, поэтому Кирилл шатался по коридору, ожидая, какая раньше освободится, и под этим предлогом заглядывал то в одну, то в другую келью. В ближней к нему женской намывала полы Леночка; в той, что подальше — малознакомая, но очень дружелюбная Вика; в мужских — Александр и Эмиль. Александр покивал Кириллу, пообещал побыстрее освободить швабру и отвернулся, пытаясь достать дальний угол под кроватью. Леночка поулыбалась. Она подвязала волосы косынкой от Шанель (у бывшей жены была такая же, стоила ахово) и тоже махала шваброй. Вот что вера с женами олигархов делает.
Лестницу мыла Вера, а вот Костика нигде не было видно. Интересно, он в этих воскресниках участвует или освобожден по здоровью?
Скит сейчас напоминал муравейник. Каждый муравей знал свое дело, все деловито и споро передвигались, перестилали кровати, выносили белье, открывали и закрывали окна. И при этом совсем не было обычного для общей работы шума. Переговаривались вполголоса, ведрами не гремели, швабрами не размахивали.
Интересно, что их заставляет? Богатая Леночка снимает белье с чужих кроватей, Александр забыл про перчатки и возится голыми руками в грязной воде. «Физруки»-апостолы ходят с большим мешком и собирают мусор на всех этажах.
Сектанты напоминали рекламный ролик о счастливой семье: молодые, красивые, ни одного старика или склочной бабы. Все улыбаются, милы и предупредительны. Чистый рай на земле, прямиком с протестантских картинок. Кирилл себя чувствовал недостойным этих небожителей, как древний грек, случайно попавший на Олимп в своих обносках и с драной козой под мышкой.
— Кирилл!
Вера подошла неслышно. Как ей это удалось с ведром в одной руке и шваброй в другой?
— Поможете мне?
— Конечно. А что случилось?
Оказалось, заело окно. Кирилл поднялся по сохнущей лестнице, Вера открыла дверь своей комнаты. Тут он был впервые и заметил, что замок на двери — не простая задвижка, как в женских кельях, а очень приличный Abus, да и комната напоминала не келью, а студию. Туалет с ванной, как у Кирилла, высокий шкаф справа от двери, за шкафом — кровать, полки для документов; слева, ближе к окну — компьютерный стол с геймерским креслом, а рядом с дверью — электрическое пианино.
— Вот. Ни открыть, ни закрыть. Перекосило.
Кирилл подергал створку.
— Я сейчас инструменты принесу и поправлю.
— Хорошо. — Вера снова взялась за ведро и швабру. — А я пока у вас пол помою.
— Зачем! Я потом сам! Неудобно! — попытался поспорить Кирилл.
Но Вера Сергеевна одним взглядом могла остановить танк, не то, что слабые возражения. Он заставил себя оторваться от прозрачных голубых глаз и пошел в гараж к Марату.
Вера дождалась его возвращения и оставила одного в комнате. Что ж, есть время осмотреться.
Ноутбук, стоящий на столе, Кирилл трогать не стал. Вряд ли он успеет посмотреть что-нибудь, а вот попасться на шпионстве совсем не хотелось.
В полке за стеклом стояли папки с документами без внятных подписей, так: 1–2, 44–12 и прочее. Стопкой лежали листы и файлики. Чтобы тут разобраться нужен бухгалтер из налоговой. Кирилл сфотографировал парочку каких-то листов, чтобы Руслан там прикинул, кому показать, и закрыл шкаф.
Створку он починил за пару минут, от нечего делать потыкал пальцем в клавиши пианино и призвал демона: в дверь сунулась любопытная физиономия Костика.
— Ой. А я думал, что это с Верой, а тут ты. — Он нахмурился. — А ты чего тут делаешь?
— Произвожу следственные действия, — оскалился Кирилл. — Обыск. Понятым будешь?
— Тебе Вера за эти действия такое устроит… А она сама где?
— Моет мне полы.
На лице Костика отобразилось такое глубокое изумление, что Кирилл не выдержал и расхохотался.
— Окно я ей чинил. А ты чего не работаешь? Пыль под моим телефоном протер? А полы у старца помыл? А в кабинете?
Костик уселся в кресло и принялся вертеться туда-сюда.
— Класс! Там Вася убирается. А в комнате сегодня — Федькина очередь.
— Так что ты ничего не делаешь? Молодец. Мастер откосить от работы, да?
— Я ценен не этим.
Чем же ты ценен? Старцу, пожалуй, можно предположить. А остальным? Наташа дурного слова про бывшего не сказала. Вася в рот смотрит, даже поварихи подкармливают. Что ты тут делаешь, мальчик? И откуда взялся такой дружелюбный?
Вера приняла работу, поблагодарила, и Кирилл с Костиком вместе пошли вниз. Костик забежал к себе и вынес охапку белья. Кирилл прихватил свое — ему наконец показали, где тут прачечная. В цокольном этаже еще была котельная, сушка, стояли две гладильные доски, а в соседнем помещении были сложены какие-то коробки. Тут труп спрятать — плевое дело, можно и не один.
В сушке раскрасневшаяся нервная Даша выдала им три комплекта белья и выставила вон. Костик сразу же убежал, а Кирилл побродил, изучая местность, порассматривал всякие счетчики и пробки. Интересно, здесь тоже главный — Марат? Или еще есть какой завхоз?
Кирилл застелил кровать, прикинул, мыть ли сантехнику и решил, что пока не будет. На этаже никого уже не было. Видимо, с большой уборкой покончено. Двери келий закрылись, настала обычная благоговейная тишина.
К обеду собрались все, радостно помолились перед едой и завели тихие разговоры. Кирилл попал между Александром и Васей и решил поинтересоваться:
— Ты как?
— Замечательно!
Прежний Александр бы удавился, но не стал так жизнерадостно восклицать. Да, пациента мы потеряли.
— А ты еще не решился?
— Думаю.
— Мы молимся за тебя.
Это больше насторожило, чем обрадовало. Кирилл предпочел бы, чтобы до него никому лишнему не было дела. Но, глядя в сияющие глаза Александра, поблагодарил.
Сидящий у двери Костик вытянул шею, к чему-то прислушался и выскользнул в зал. Кирилл поспешно доел и вышел следом.
— Говорит, что… Шум… Искушение паломникам, — докладывал охранник.
Костик что-то писал в телефоне, дождался ответа и распорядился:
— Открывай. О, Кирилл, как ты вовремя. Прогуляемся?
Кирилл был не против узнать, что у них случилось, поэтому кивнул и последовал за Костиком во двор. Охранник открыл им калитку.
— Что случилось-то?
— Небольшой инцидент. Приехала Сашина невеста, очень хочет его повидать.
— И что?
— Так хочет, что грозится вызвать МЧС с полицией и пробиваться с боем.
Они прошли рощу, оказались на территории монастыря и двинулись насквозь к главному входу.
— А почему Александр сам ее не встретит? Боитесь, сбежит?
Костик поморщился, но промолчал. У ворот собралась небольшая толпа братьев с сестрами. Паломников не было, видимо, увели обедать или молиться, подальше от скандала.
— Здравствуйте, Анастасия!
Костик ее не знал, но ошибиться было невозможно: рыжеволосая валькирия стояла возле своей машины и демонстративно держала перед собой телефон.
— Вы кто?
Костик подошел к ней и поклонился, на глазах перетекая в свою светлую ипостась.
— Раз познакомиться, Анастасия. Я друг Саши.
— А где он сам? — нервно спросила она, отступая к машине. — Я хочу его видеть!
— А в чем проблема? — сочувственно удивился Костик.
Он сделал еще пару незаметных шагов к немного расслабившейся Рыжей, а Кирилл, наоборот, напрягся, ожидая, что Костик сейчас начнет отбирать телефон или делать еще какие-нибудь глупости.
— Он не отвечает на звонки! Я хотела пройти в этот ваш скит, меня не пустили! И отсюда выгоняют! — ее голос снова обвиняюще зазвенел. — Не подходите ко мне!
Костик мгновенно отпрянул, поднимая руки.
— Если сейчас же меня к нему не пустят, я звоню в МЧС, в полицию, и заявляю, что в вашем скиту насильно удерживают человека!
— Настенька!
Она снова чуть сбавила тон, и Костик, воспользовавшись паузой, подтянул к себе Кирилла.
— Ну что вы, Настенька, не волнуйтесь! Вы же знакомы с Кириллом? Он полицейский и не допустил бы ничего подобного. Кир?
— Здрасьте.
— Я хочу попасть в скит, — упрямо заявила Рыжая теперь Кириллу.
— Конечно, — пропел Костик. — Пойдемте.
— Почему он не отвечает на звонки?
— Мы не пользуемся телефонами в скиту.
Кирилл почувствовал толчок в спину и вздохнул.
— Правда, Настя, пойдемте уже, что толпу собирать.
Костик деликатно оставил их вдвоем и пошел вперед, паршивец. Настя еще пару секунд посомневалась и двинулась следом, не переставая спрашивать.
— Правда не пользуетесь?
— Правда. У меня тоже забрали.
— Дикость какая. А этот — он кто?
— Келейник старца. Ученик. Доверенное лицо.
— Что-то слишком молод для доверенного лица, — фыркнула она.
— Какое уж есть.
В роще пришлось придерживать ее, чтобы не навернулась на своих каблуках, зацепившись за корень, и в скит они вошли, как жених и невеста — в обнимку. И, разумеется, на крыльце стоял Александр и наблюдал торжественный вход.
— Саша!
Рыжая бросила Кирилла и устремилась вверх по ступеням.
— Какой рыцарь! — раздраженно фыркнул Костик.
— Что?
— Нет, ничего.
Парочка разбиралась прямо на крыльце, не обращая внимания на окружающих. Александр что-то виновато бубнил, Настя — наставительно втолковывала, приглаживая ему волосы, поправляя воротник и стряхивая что-то с рукава.
— Видите, жив и здоров, — улыбнулся Костик.
В улыбке опять сквозило что-то недоброе, но это если знать его обычного. Кирилл уже замечал. И недоумевал. Чего он, ревнует, что ли?
— Да-да, спасибо, — отмахнулась Рыжая, не отрывая взгляда от жениха.
— Саш, через полчасика поднимитесь к старцу, — звучало уже как приказ.
Саша кивнул и повел невесту вниз. Костик постоял, пока они не скрылись в беседке, и что-то застрочил в телефоне.
— Что будете делать?
— А? Отец решит.
— Как?
Да уж, проблема: в лесу не закопаешь, будут искать, из скита не выгонишь, вдруг правда притащит полицию. Вот кого надо было засылать, а не Кирилла. Она бы тут быстро шороху навела, все матрасы перетрясла и отыскала Ковчег Завета под половицей.
— Не мое дело, — отмахнулся Костик. — Пусть сам разбирается.
— А мне показалось, тут ты во всем разбираешься, — подколол его Кирилл и нарвался на задумчивый взгляд.
— Показалось.
О чем говорили старец и Рыжая, Кирилл не знал, но Александр, провожая невесту, был мечтателен и счастлив, да и она выглядела успокоенной. Кирилл как раз подметал дорожки, а Костик вышел вслед за парочкой. Контролировал, наверное.
— Не боишься, что она его запихнет в машину и увезет?
— Не поедет, — уверенно ухмыльнулся Костик.
— Ты ему дороже невесты?
— Мы.
— Мы — это кто?
— Семья.
— Он вас знает меньше месяца!
Костик не стал спорить, но высокомерная рожа дала понять, какого он мнения о сомневающихся недобратьях.
И правда, Александр спустя полчаса вернулся, довольный и запыхавшийся.
— И чего?
— А? Она приедет на праздник.
— Здорово, — одобрил Кирилл. — А потом?
— Потом?
Александр явно ни о каком «потом» не задумывался. А стоило бы. У него с работой, к примеру, как? Или Рыжая будет содержать?
— Ты уволился?
— Нет, взял за свой счет. У нас сезон в конце сентября начинается. Репетирую тут, Костик, вон, помогает.
— То есть, все-таки планируешь вернуться?
— …Наверное.
Подумай, Саня, подумай. С одной стороны — невеста, работа, зарплата. С другой — секта и Костик — великолепный, конечно, со всех сторон, но жениться на нем нельзя, и денюжки придется, наоборот, отдавать.
Великолепный снова воздвигся на крыльце, и Александр устремился к нему, сияя такой же улыбкой, какой улыбался невесте. М-да.