Стихи и песни [WEB] - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
Стихи и песни [WEB] - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
er3ed.qrz.ru
"Отчего так мучительно душно…"
Отчего так мучительно душнов холода этой жёсткой зимы?То ли тело душе непослушно.То ли долго не старимся мы.И, казалось бы, утро положе,и не той уже сухости жар,море стынет быстрее, и всё жеберега уходящие жаль.Никакого не будет пожара.Никому я не щит, не броня.Без меня обойдутся, пожалуй,и товарищ, и сын, и родня,И Она оттого, что живая,дай ей бог, оживится другим…За хребтами победного маябез меня — одиночество им.Жребий мой и суров был, и редок.Мне дарован солдатский аванс:не вернувшиеся из разведок,я живу, чтобы помнить о вас.
Дворняга
Когда ощенилась дворнягав углу на соседских мешках,захлопали люди дверями:— Что проку в безродных щенках.Нет масти — не будет и стати,хвост кренделем, вниз голова,и цвет разномастный, и, кстати,нет спроса на псов без родства. —И, чуя беду, бедолага,постукивая хвостом,щенков прикрывала дворнягав распухших сосках животом.Ночь минула. Утро настало.Сосед мой — непьющий шофёр —скулящих кутят закатал онв матерчатый старый ковёр.И вынес его вороватов железобетонной руке.И снова — круги по реке.Но так уже было когда-то…Ужели так долго лежалина впалой груди облака?Ужели не страшно, не жалко,топить не устала ль рука?!
"Дорога заказная…"
Дорога заказнаяпо тоненькому льду.Зачем иду — не знаю.Но всё-таки иду.Моя луна за стогом.И, верно, быть поре,чтоб знать, с каким итогомпроснуться в декабре.Я долго жил, а нажилиз трубочки дымок.Телегу жизни нашейрасшатывал, как мог.Зато я славно пожил,собой не дорожа.Умел ходить без дрожипо лезвию ножа.Лежал с разбитой бровью,дышал едва-едва.Как камни к изголовью,я складывал слова.Чтоб не было зазора.Меж ними и судьбой.Уже иду не в гору,болтаю сам с собой.Уже иду не в гору.Железною деснойдожёвываю фору,дарённую войной.
"И крик подранка в камышах…"
В. С.
И крик подранка в камышах,беспомощный призыв: «Не надо»,забор задушенного сада,угрюмство шляпы на ушахи жирный шаркающий шаг, —за всё расплачиваться надо.А ты-то думал: обойдусь,живу вчерне и для парада.И в небе, и на кухне гусь.Что ж, соответствуй и не трусь:за всё расплачиваться надо.По всем земным счетам плати,клади всё небо к изголовью,за ложь бескровного пути,чтоб реку жизни перейти,расплачивайся алой кровью.Но там, там тоже есть черта,и суд всевышний, и награда,и справедливости врата.И надпись на воротах ада:«За всё расплачиваться надо».
"Я с детства ненавидел хор…"
А. Шепеленко
Я с детства ненавидел хор —согласный строй певцов.И согласованный напоротлаженных гребцов.И общность наклонённых спин.И общий водопой.Живу один. Дышу один.Плачу одной судьбой.Один пришёл. Один уйду.Один спою свой гимн.А яблоки в моём садулегко отдам другим.
Маки
На Федюнинских холмах — тишина.Над Малаховым курганом — сны.Будто не было войны, но войнапохоронена на дне тишины.И казалось бы, всему вышел срок,столько лет менялась в море вода.А как выйдешь, как шагнешь за порог —и от маков не уйти никуда. Маки, маки, красные маки — горькая память земли. Неужели вам снятся атаки, неужели вам снятся атаки тех, кто с этих холмов не пришли?Над Сапун-горой цветут тополя.Над Сапун-горой летят журавли.Но плывут из края в край по поляммаки, маки — совесть земли.И казалось бы, ну что в том за страсть —столько лет они пылают в траве.Ах, как хочется в те травы упасть,в красных маках полежать на земле! Маки, маки, алые маки — горькая память земли. Неужели вам снятся атаки, неужели вам снятся атаки тех, кто с этих холмов не пришли!На Федюнинских холмах — тишина.Над Малаховым курганом — сны.Будто не было войны, но войнапохоронена на дне тишины.Всё мне чудится порою: «Ура»!Всё мне слышится команда: «Пли»!И зажмуришься, а видишь: с утрамаки, маки по холмам поплыли. Маки, маки, красные маки — горькая память земли. Неужели вам снятся атаки, неужели вам снятся атаки тех, кто с этих холмов не пришли!.. Маки, маки — алые маки…
1974
"Самолёты прежних лет…"
Самолёты прежних летнадо мной опять летают.Стынут ноги, снег не тает,заметает лыжный след.В снежном сумраке ни зги.Кто-то стонет: — Помогите! —И нечетко: — Не бегите! —А в мозгу: «Беги. Беги…»И опять всё тот же стон,он то жалобней, то глуше.Так закладывает уши,будто воздух разряжён.Вдруг набух и лопнул шар.Словно капли через марлю,просочилось: — Жалко парня.Ну, конечно, парня жаль. —Не от страха, не спьянабез сапог лежу я в поле…— Лёд! Ещё!.. — Остатком волиразрываю веки сна……Неужели ж не вольныбелки лёгких снов из детства?О, свинцовое наследствонеоттаявшей войны!
"И те, кто в болотах, и те, кто во ржи…"
И те, кто в болотах, и те, кто во ржи,за то, что я выжил, велели: скажи!Велели: скажи, назови, нарекиво имя, во славу и вопреки.…Я сам у себя оказался в плену,как будто вернулся с войны на войну,пытаясь на скошенном поле косить,чтоб словом и делом друзей воскресить.И я говорил тем, кто тише воды:зачем вы не слышите голос беды?И я говорил тем, кто ниже травы:как знать вам цвет глаз, не подняв головы?И я говорил в рот набравшим камней:сказавший — не страшен, молчащий страшней.У мирного времени свой обмолот.Но годы войны, словно паковый лёд,сдвигая границы, держали меня.И слёзы катились по морде коня.И чайки клевали глаза мертвецов.А голубь порвался с почтовым кольцом.А я всё сдавал и сдавал города,и в них оставалась душа навсегда.И не хоронил — зарывал, зарывал…Как будто за всех уже отгоревал.И чем, уходящим, нам было тесней,тем красные маки красней и красней.Но выцвела соль у солдатских рубах.Та соль возвращенья как мёд на губах.Возмездья озноб у победной черты,не полдень реванша, а день правоты.И песня, что я ли, не я ль допою, —то песня солдат, уцелевших в бою.От имени тех, кто в болотах, во ржиостались. А нам повелели: скажи!
"Чтоб себя превозмочь…"
Чтоб себя превозмочь,нужно кепочку сбить набекрень.Удлиняется ночь,убывает беспечности день.Но не стоит дрожать,и над пеной любых передрягнужно стойко держатьсвой потрёпанный временем флаг.Я, как старый боец,дверь ногою в кабак отворю.Опрокину стопеци под пиво его повторю.Навалюсь на метель,обниму на рассвете жену.И, как двери с петель,прямо к зимнему морю шагну.В храме мер и весовне учесть предпоследнюю ночь.Нужно все — на засов,чтоб однажды себя превозмочь.
"Не огорчайся, всё пройдёт…"
Г. К.
Не огорчайся, всё пройдёт.Прошла зима. Пройдёт и это.И будет так, как будет летом.На землю яблоко падёт.Не как цыган из-под полы,к нам август выкатит арбузы,початки рыжей кукурузыутяжелят собой столы.Раскрасит крылья стрекоза,лес отомкнёт свои засовы.И любознательные совыв жару уснут, открыв глаза.А лисы, усмиряя дрожь,откроют заячьи секреты.Когда ты долго лета ждёшь,всё будет так, как будет летом.А если вопреки приметамдо срока кончится сезон,природа сохранит закон:хлебам — тока, оленям — гон.И будет всё, как будет летом.
Жёны
Не паситесь в офсайте,в тени у чужого крыльца.Старых жён не бросайте,несите свой крест до конца.Их негладкие руки,их горькие стрелки морщин —наши с ними разлуки,угрюмство домов без мужчин.От себя не бегите,есть сроки у каждой зимы.Старых жён берегите, —с годами они — это мы.Что у нас под глазамикладёт огорченья мешки,и у них со слезамине уходит, упав со щеки.А что было, то будет:и травы по грудь, — и снега.От морей не убудет,пока у морей — берега.
Роман
— Что вы сказали?— У меня роман…— Роман?!— А что ж…— Роман, подобный грому?!— А может, он сродни аэродрому,с которого уходят на таран.А может, в полдень вспыхнувший пожарв бору, звенящем от сухого зноя?Никто не знает, что это такое.Но неземной плывёт воздушный шар,плывёт легко и плавно над паромом,над колокольней, облаком и громом,над завистью, неверием, тщетой,пронизанный щемящей высотой…Да, у меня роман с моей женой.И кажутся таинственнее двери,смешнее и нелепее потери,когда её дыханье за спиной.
У барьера
Мы ещё не в отставке,просыпайся смелей.Время вносит поправкидаже в путь кораблей.Были пряности, былии пребудут, поверь.Ох, как раньше любили!Так не любят теперь.Так теперь не умеют,чтоб в снега — навсегда.Разве пальцы немеют,как немели тогда!За касанье не в меруи за ревностный нравраньше — сразу к барьеру,прав ты или не прав.Как же мы потерялитот сиреневый шар?Если мир матерьялен,из чего был тот шарф?Тот особый, воздушный,из весенних небес.…Но опять стало душно,не попутал ли бес?И опять от накатаходуном голова.Я не прав, как когда-то,и опять ты права.Но, срывая премьеру,гордый дух погребя,к сожаленью, к барьеруя веду сам себя.
"Земной не знает, что пребудет там…"
Земной не знает, что пребудет там,за тем холмом, уже иного знанья.Но нет неотомщённым оправданья,пока они не платят по счетам.…Ставраки на допросе хлеб жевали сам был сер, и мят, и жёлт, и жёван.Но без отцов детей растили жёны,пока он век злодейский доживал.Не высветлило крохотное: «Пли!» —тень вечной вдовьей скорби под глазами.И всё же отомщённость Березанитраву надежды сеяла в пыли.…Не обошла судьба и Чухнина.От обшлагов до шеи замарал онматросской кровью китель адмирала.И ненависть была расчехлена.Под окнами, у стражи на виду,тень, удлинившись, сделалась крылатой.Он рухнул под садовничьей лопатойв кустах сирени, в собственном саду.…В заблудшей рясе не ушёл и он —в обманной красной шапочке-поганке,не выпроставший ноги из охранки,продавший душу дьяволу, Гапон.Его в прихожей вздёрнула рука,вдали от причитания и шума.И он повис в своей гапоньей шубес трагическим лицом еретика.Случалось, грешник дважды был казним.Его из свята камня выносили.И голоса уже не голосили.Но смертный спор ещё не кончен с ним.Так Суллы тень являлась вдруг из мглы.На плитах воскресала тень Нерона.Но сколько б жизней ни жила ворона —она — черна. Снега под ней — белы.
"Скот смело смотрит под ноги…"
Скот смело смотрит под ноги.За право быть скотомон платит высшим подвигом —остывшим животом.Лениво и без гонораон движется легкои опускает голову,чтоб видеть далеко.Его приволье бойкостипасёт в лугах трава.Весомость — вес убойности,а суть его — жратва.Жратва под звёздным пологом,корма да силоса.Скот смело смотрит под ноги,я — робко в небеса.С тревогою и робостьюгляжу в ночную тьмуи думаю над пропастьюнад всеми «почему».Опутанный вопросами,в преддверии конца,во власти поздней осени,хочу спросить творца:зачем под жизни вязами,чтоб подчеркнуть родство,одним исходом связаныи тварь и божество?
"Лёд взломавшая вода…"
М. Рощину
Лёд взломавшая водатяжко рухнула на молы.Ночь всю ночь варила смолы,с днём покончив навсегда.Сосны гнула, в окна дула,сотрясая валуны,ошалело била в дюнахчугунами в чугуны.А в нетопленном дому,проникая с крыши в печи,чей-то голос человечий,завывая, славил тьму.…Печи стынут без огня,церкви старятся без звонниц.Укрываясь от бессонниц,сны покинули меня.Ночь — длиннее. День — короче.Дни состарятся в года.А куда уходят ночи?Не уходят никуда.
"Что поздних радостей печаль…"
И. Юзовскому
Что поздних радостей печальи с крутизною спуск опасный,когда осенний полдень ясныйменя опять уводит вдаль.Что голых сучьев чернотаи крик вороньими ночами,когда к утру над кедрачамиопять взметнётся высота.Опять заря зажжёт кору,и, неподвластна укрощенью,вперёд, наперекор теченьюкета пойдёт метать икру.И как бы ни был он зажат,едва зализывая раны,медведь прорвётся к океану,чтоб окрестить в нём медвежат.…К чему ж спешить на суд людскойс нетерпеливыми руками,с неопалёнными висками,с непросветлённою тоской.
В ночь на семьдесят четвёртый
1
Хорошо быть одному,если переходишь поле.Пой себе на вольной воле,постигая свет и тьму.Хорошо быть одномуна коне или пароме.Даже в многолюдном домехорошо быть одному.Пей вино или кури,говори по телефону.Чтобы было меньше звону,дверь плотнее притвори.Ни хулы, ни маеты.Сам — и пресный и крылатый.Хорошо б ещё зарплатусам себе платил бы ты.И не будет ни разлук,ни потерь, ни огорчений.Сам себе дурак и гений.Сам себе и враг и друг…И не буйствует запрет:Всё с собою. Под рукою.Боже, что ж это такое!Распоясался поэт.Лоб горит, неровно дышит,на висках холодный пот.В двери рвётся Новый год,за столами — весь народ.Время пить, а он всё пишет.Кот кровать его колышети дудит в его фагот.
2
Как хорошо, рассвет не скоро!А рядом Толя, ты, Леон.За рамой — снег ли или лён.И я, как вами, окружённепроницаемостью бора.Как хорошо, что мы молчим.Что в этой мгле скрестили руки,как будто таинством мужчинпод Новый год, не без причин,мы взяты на ночь на поруки.И нет ни женщин и ни жён.Мёд снова должен стать пчелою,янтарь — затёкшею смолою.Декабрь январём сожжён.Как хорошо, что мы не пьём!Что не от хворости всё это.Воображением поэтая всех вас вызвал для совета,чтоб с вами взять себя живьём.За рамой — снег ли или лённа сонный бор роняет перья.Снег веры или недоверья.Что ж вы молчите, как деревья,и ты, и Толя, и Леон?
"Мой холодильник опустел, как дом…"
Мой холодильник опустел, как дом,в нём ни колбас, ни сыра и ни пива.Боюсь, что даже холоду тоскливои даже темноте пустынно в нём.А было время: меж хвостов угрейв капусте красной чесноки дремали.В нём, как народы, сосуществовалиплоды земли и лакомства людей.Презрев сословность, кастовость и род,не этажу, а передышке рады,к ветчинам плотно жались карбонады,царил внизу рыбец — их антипод.И, не соединённые пока,с жирами не ведя переговоры,сушили миротворческие порыпосланцы углевода и белка.А я — владыка их и господин,ещё не торопился хлопать дверцей.Я терпеливо ждал единоверцев,чтоб насладиться жизнью не один.И отстучали женщин каблучки,и голоса друзей угомонились,и те, кто виноваты — повинились.И вновь пусты и сети и сачки.Но в складках остывающей душинад магмой несмирившегося пленагорчит полынью страсти тень Гогена.И мы, глядишь, ещё пошебаршим.
Поэты
Однажды сказал мне норвежский пастух:— Поэты, как сосны, на скалах растут.Поэты, как сосны, на скалах растут.И всё по-иному им видится тут.И гром, что гнездо в поднебесье обрёл.И в рокоте грома взлетевший орёл.Под ними века, и над ними века.И пропасть у ног, и в бровях облака.Их смолы, как слёзы, светлы и чисты.Их слёзы, как смолы, темны и густы.А корни, нашедшие в камне приют,лишь каменный сок из расщелины пьют.Но им одиноко и холодно им.Отвесно и круто. Нет места двоим.И даже вдвоём с кем-то рядом, онии вроде бы вместе, а всё же одни.Чем круче поэтам, тем лучше стихам.Я в детстве об этом в горах услыхал.И годы спустя на суровой войнеслова, как осколки, заныли во мне.Слова, как осколки, заныли: скажи,за что тебя немцы убили во ржи?Зачем над весёлой землёю холмы?!А в этих холмах только мы, только мы?!Зачем по полям — лебеда, лебеда?И есть ли у боли чужая беда?Кто думал об этом, — себя постигал.Чем круче поэтам, тем лучше стихам.Был мудрым лукавый норвежский пастух.Поэты, как сосны, на скалах растут.
Медведь
Всё равно, мне неведомпуть в обличье чужом.Лучше гибнуть медведем,чем чирикать чижом.Красоваться мехами,рваным шрамом на лбу.На святого Михайларазморозить гульбус мёдом и с мордобоем,чтобы шерсть на кустах.Чтоб от леса до моряшла молва неспроста.А на сватанье, тихим(с ней душой не криви),предложить медвежихесердце с лапой в крови.Задирал, осмелев,забавлялся, смешон…Он на юге был лев,а на севере — слон.Не могли лопарини прощать, ни говеть.И не зря был в цариими избран медведь.И не зря в Олонцена заре естествастыл в медвежьем венцеих предел божества.Остяки — Извини! —бормотали во тьму,перед тем как онив грудь стреляли ему.Он от болина задние лапы вставал.И тогда они бойко —наповал, наповал.Ах, медведь мой, за что ж,так безмерно любя,на полати — под нож,у берлоги — тебя?То в овсах, то в хлебах,то, чтоб было видней,на «колёса» — в «грибах»,на капкан — у корней.И, чтоб хруст под костями,чтоб недолго от ран:вершковыми гвоздями,под заточкой — чурбан.Петли смётаны ловко,яма в рост — глубока.В рукавице рука —вековая сноровка.И со шкурой — домой.А к обеду — ступни.Летом или зимойждут медведя они.…Мне страшна и люба,мне горька и близкаи медвежья гульба,и медвежья тоска.Всё медведю в зачёт.Не глядели б глаза,как по морде течётчеловечья слеза.
Подводя итоги
Что было, что не было —по уши сыт.Помельче просеял бы, —нет таких сит.Осколков своихподпилил бы углы.Да нет такойсикамбриозной пилы.Все ночи в чаду,все похмельные дниразмыл бы, вернул,да к чему мне они.Друзей, что обидел я,вот он — мой нож…Да что уповать,тех обид не вернёшь.И всё же, хоть сам я себене судья:не лгал, не шустрил, не прислуживал я.А дни, что остались(не глянешь на дно),хотел бы дожить,если мне суждено:подальше от клейстераи сургуча,подальше от евнухаи стукача,от бальных снегови от свальных грехов,от выгоды ложно-опальных стихов.Подальше от лёгкихшарнирных дверей,от свах, повитухи от поводырей,от сводных оркестровзаблудших отцов,пророков, оракулов и мудрецов,оков золочёныхв синильном раю,жуков, стерегущихдобычу свою.Пристёгнутых беркутов,пленных орлов,от птиц подсадныхи продажных голов.Подальше, подальшеот скупочных цен,от ловко придуманныхмизансцен.От скромных даровна чужом облучкеи от указательныхпальцев в зрачке.От добрых ломбардов,от мутной хвалы,от сточных канавголубой похвалы.От каннов немыхв ледяном хрустале.Поближе, поближе, поближек земле.
"Так недолго гостим мы…"
Так недолго гостим мына зелёной земле.А они — по гостинымпри вельможном столе.Ни молитвенной сути,ни открытых рубах.Все при чьём-нибудь супе,с «барским» шлейфом в зубах.Соловьиной тирадойраспакованы сны.А они за наградойпрохудили штаны.Не как те, что на БАМев шурфе, с серым лицом.А с мозольными лбами,да с округлым словцом,да с наживкою лживойбез любви, без вины.Но не ими мы живы.Ими только черны.Сколько ж их, в полушалках,не гулявших в лугах.Сколько в шапках-ушанкахналежалось в снегах.Сколько войн отстрадали,сколько сделали дел.А ведь нам недодалина родной трудодень.Но в страданьях рождённых(даль всегда далека),хоть победа горька —нет средь нас побеждённых.
Короли
Сами мы короли —не в ночи, а с утра…Не сжигать корабли.Строить их в ордера.Ни сейчас, ни потомне жалейте кили.После нас — не потоп,если мы — короли.Надоело брюзжать:не чума, не война…Если губы разжать —речь далёко слышна.Время, вскинув свечу,не приходит само…Всё нам, брат, по плечу,если мы не дерьмо.
Поэты
Оттого и поэтомувеки были красны…Становились поэтами,возвратившись с войны.Чтоб словами нелживымидень держать в чистоте.Чтоб, пока ещё живы мы,живы были и те.Чтобы не с оговорками,а, черна добела,та война была горькою,раз уж горькой была.И чужой от отчаяния,и своей до конца.Чтоб роднили случайныедевять граммов свинца.Чтоб последней разлукою,для тебя, для менябыл последнею мукоюсвет победного дня.Оттого и поэтомубыли веки красны…Становились поэтами,возвратившись с войны.В орденах, без копеечки,начиная с нуля,шли мы в скошенной кепочке,по Тверскому пыля.И не ждали признания,посыпая, как соль,на горбушку призваниянеостывшую боль.
"Не бойтесь, не бойтесь…"
Не бойтесь, не бойтесь,не всех трубачей замело.Вставайте и пойтелюбым неудачам назло.Как спутаны снами,лежат к голове голова.Живут между намибезмолвных признаний слова.Нет сроков надежде,но кто-то обязан летать.И нужно, как прежде,однажды над бруствером встать.И крикнуть: не бойтесь,не всех трубачей замело.Вставайте и пойтелюбым неудачам назло.Телами прикрылимы землю спасённой весны.Не зря наши крылья,не зря наши крылья красны.
Питер Брейгель
Б. Б.
В колеснице жизни суматошной,призванный ко всенощной не в срок,ты не жди прощения, художник,за незащищённости порок.Не ищи признаний и причастья,не лови ладонь поводыря.Что в нём проку — суетное счастьевременных надежд календаря.И не бойся самоотречений.Ты ещё расплатишься сполначёрными ночами огорченийза полотен светлые тона.
Хвойные полдни
В. Аксёнову
И нагрянули вдруг холодав середине зелёного лета.Никому не понравилось это,но никто не ушёл никуда.И никто ничего не сказални на площади, ни по секрету.В середине зелёного летабыл безмолвным притихший вокзал,был безлюдным пустынный причал.Дверью хлопнуло в доме поэта.Но никто никого не встречалв середине зелёного лета.Ох уж эти мне зимние сны.Так и хочется выкрикнуть: «Полно!»Всё мне грезятся хвойные полдниподобревшей от солнца весны.Всё мне чудится: за поворотом,на исходе осеннего дня,будто кто-то окликнет кого-то…И уже не моя в том забота,что пойдут они вдаль без меня.
"Всё роздано: скрипка, топор и манок…"
Всё роздано: скрипка, топор и манок;загривок и шея, наживка и омуль,лавровый венок и терновый венок,хвала и хула, вознесенье и омут.Давно отделилась от суши вода.Мозг ищет пути отторженья от тела.Лишь я со скворцом хлопочу неумелонад ранним ручьём, что течёт в никуда…
Слово
И звук не нем. И цвет не безголос.Но если ложь наказана сурово, —из вещих ножен выхвачено слово:ему — назвать. С него и высший спрос.…Ржавеет золото. Слабеет сталь ножа.Земной оси смещается основа.Моря стареют, не стареет слово.Над ним не властна долгой жизни ржа.Пусть над поэтом суд неправ и скор.Пусть мы лишимся зренья, слуха, крова.Утроба прокричит святое слово,чтоб складки лбов не прорезала скорбь.Мети, мети, моей судьбы метель.Стихам не страшно. Мне прикрыться нечем.Всё решено. Как не бывает двух смертей,так, слава богу, нет и двух Отечеств.
"Не тому было сладко от пряностей…"
В. Корню
Не тому было сладко от пряностей,кто в морях рисковал.Был обычно в чести тот, кто прятался,а не тот, кто искал.Был порою увенчан до одуритот лакей на коне,кто от страха кричал:— Кушать подано! —А все танки — по мне.Вот когда не спасают ни надолбы,ни бетонные рвы.В смертный час соблюдать себя надобно,не щадя головы.И пускай переплавщики дошлыеупрекнуть норовятотгремевшей «каретою прошлого»,тихим звоном наград.Так ли, нет, всё равно нам недоданоиз заветной сумы.Все они — не дошедшие до дому —тоже мы.
Заборы
Как же так получилось:всё заборы, заборы.Словно минное поле,где бессильны сапёры.И напротив, и рядом,как дорожные знаки:то нельзя, то не надо.То — собаки…И до боли понятно —не стучись в эти дачи.В дни торжеств, в дни печалей,ни с приветом, ни с плачем.А ведь долгие зимымы братались плетнями.Разве ЗИСы и ЗИМывдруг легли между нами?!А ведь были же вёсныс песней: «Взвейтесь кострами…»Разве личные соснывстали вдруг между нами?!Над Серебряным боромтишина тишиною.Занемевшим укоромзвёздный меч надо мною.