Т р е т и й. Воздух, воздух, он был окружён.
П е р в ы й. Он был окружён облаками и предметами и птицами.
В т о р о й. Птицы, те занимались музыкой, облака порхали, предметы подобно слонам стояли на месте.
Т р е т и й. Я сел поблизости и задумался.
П е р в ы й. Задумался о том.
В т о р о й. О чувстве жизни во мне обитающем.
Т р е т и й. Ничего я не мог понять.
П е р в ы й. Тут я встал и опять далеко пошёл.
В т о р о й. Ясно, что я пошёл мысленно.
Т р е т и й. Мысли, мысли, они были окружены.
П е р в ы й. Они были окружены освещением и звуками.
В т о р о й. Звуки, те слышались, освещение пылало.
Т р е т и й. Я сел под небом и задумался.
П е р в ы й. Задумался о том.
В т о р о й. О карете, о баньщике, о стихах и о действиях.
Т р е т и й. Ничего я не мог понять.
П е р в ы й. Тут я встал и опять далеко пошёл.
К о н е ц
<1936–1937>
ЭЛЕГИЯ
Так сочинилась мной элегия
о том, как ехал на телеге я.
Осматривая гор вершины,
их бесконечные аршины,
вином налитые кувшины,
весь мир, как снег, прекрасный,
я видел горные потоки,
я видел бури взор жестокий,
и ветер мирный и высокий,
и смерти час напрасный.
Вот воин, плавая навагой,
наполнен важною отвагой,
с морской волнующейся влагой
вступает в бой неравный.
Вот конь в могучие ладони
кладет огонь лихой погони,
и пляшут сумрачные кони
в руке травы державной.
Где лес глядит в полей просторы,
в ночей неслышные уборы,
а мы глядим в окно без шторы
на свет звезды бездушной,
в пустом сомненье сердце прячем,
а в ночь не спим томимся плачем,
мы ничего почти не значим,
мы жизни ждем послушной.
Нам восхищенье неизвестно,
нам туго, пасмурно и тесно,
мы друга предаем бесчестно