Чтобы понять врага, надо узнать врага.
***
"Нет… нет… нет! Господи, нет, почему меня жизнь не учит?!" — От участившегося дыхания у Агаты заныли губы.
Опустившись на корточки перед креслом-качалкой, парень сильно наклонил голову в правую сторону.
— Привет. — Произнёс Дилан, одетый в серую вязаную водолазку и чёрные брюки.
Рот девушки наполнился слюной, затем мигом высох. Агата попыталась сглотнуть.
— Д… Дилан… что ты… почему ты?
— Удивлена? Ты же знала, что я буду здесь?
Агата медленно… помотала головой.
Дилан ответил:
— Жаль. Очень глупо с твоей стороны было заявляться сюда.
Агата не могла не закивать в ответ.
Дилан продолжил:
— Однако ты всё равно явилась.
"Моё исчезновение мигом заметят. Меня отыщут. Нужно потянуть время…" — Ты ведь понимаешь, что… за мной явятся?
— Не так быстро. На улице метель, видишь? Сйчас до сюда не пробраться. — Подумав мгновение, Дилан заулыбался собственным мыслям.
От его улыбочки девушку замутило сильнее.
— Что?.. Чего ты лыбишься?
Улыбочка сошла с лица темнокожего парня, взор поднялся к еë лицу. Глаза мужчины глядели на неë с расчëтливостью охотника, который поймал оленя в прицел.
— Не переживай, мы пока не начали. Всё должно быть по правилам. — Сказал он.
— По каким таким… правилам?
— Ты должна знать, за что. Ты понимаешь, за что?
Агата преодолела сопротивление внутри себя и помотала головой.
— Эм, не тревожься. Я всё поведаю. Всё будет правильно и по порядку. — Произнёс Дилан.
***
От кондиционера дуло в шею. Стоять и глядеть на стол было невозможно. Говорят, зрачок расширяется, когда люди видят нечто приятное. Исходя из этого, зрачок Дилана должен был быть размером с булавочную головку.
— Давай, поехали дальше… — протянул темноволосый игрок в голубой рубашке с развязанным галстуком, чёрном пиджаке и чёрных брюках, с бутылкой алкоголя в руке.
Дилан медленно выдохнул и раскрутил рулетку. Игрок пальцами зарылся в кучу раскиданных фишек, и крупье передёрнуло.
— Что дëргаешься? Давай, чётные красные. Ну, пошёл, пошёл! — пьяно воскликнул игрок.
— Соберите фишки. — Произнёс Дилан ему.
— Чего? — не понял тот.
— По столбикам. Соберите фишки, пожалуйста. — Повторил Дилан.
В его глазах поплыли тëмные точки. Шарик катился по боку рулетки, катился, жужжал…
— Да! У-у-у! Моё, детка, это я прям угадал, это я прям попал! — От восторга игрок стукнул двумя кулаками по столу.
Вздрогнув, фишки разлетелись намного более неаккуратными кучками. Дилан прекратил дышать.
Не в состоянии выпихнуть из лёгких воздух, крупье прохрипел:
— Соберите… грëбаные… фишки…
— Что ты сказал? — вопросил игрок.
Мгновением позже Дилан перевалился через стол и, схватив игрока за грудь со всей силой, приложил лицом об стол.
— Фишки! Долбанные фишки! Должны лежать! Столбиками! — Слюна крупье полетела на шею посетителю.
Матерясь, игрок пытался оттолкнуть Дилана.
Мощные руки схватили крупье поперёк груди. Эллиа швырнул его на пол, сам вскрикнул, когда нога крупье задела его коленку.
— Какого хрена?! — оскалился Эллиа.
С тяжёлым дыханием Дилан выдавил:
— Этот тип не сложил фишки… не сложил…
— Ты рехнулся? Ты окончательно чокнулся, Дилан?! Это вторая драка за месяц!
— Он не слушал меня… он не сложил фишки… — продолжал говорить крупье.
— Дилан, пошёл на хуй отсюда. Проваливай! Ты уволен!
Приложив тыльную сторону ладони к кровоточащему носу, игрок хныкал…
***
Пару недель спустя.
В доме Дилана царил срач. На полу были раскиданы бутылки алкоголя, какие-то пакеты. На столе была грязная посуда от еды, опрокинутая пустая банка колы и пустая коробка из-под пиццы.
— Ты лживая маленькая гадина. Такая же, как и твоя тëтя. — Сказал Дилан. — А сейчас свали из моего дома!
Он грохнул дверью, которая оглушила его на пару секунд. Дилан походил по гостиной, остановившись около дивана. Он опустился на колени и заглянул под него. Там лежала коробка, и парень знал, что в ней. Руки ныли и чесались… Однако папа запрещал. Папа говорил, что это не по правилам. Так нельзя.
Вскочив, мужчина закружил по гостиной, как снежный барс в тесной клетке. Затем он упал возле камина и поднялся на колени.
Склал руки… и стал молиться.
— Я… знаю, что давно не молился. Знаю, что был плохим верующим. Однако… Можно я… можно, отец поправится? Пожалуйста.
Пол холодил коленки. Эдгар улыбался с фото: там его глаза были открыты, светясь счастьем. Дилан стиснул ладони сильнее и задрожал весь. На пол закапало… Парню никто не ответил.
***
Срача в доме Дилана прибавилось. Теперь весь пол был усеян разными пустыми коробками из-под пиццы, какими-то пустыми стаканчиками и банками. Стол был заляпан непонятно чем. По потолку пробежался свет фар и потянулся вниз, выискивая признаки жизни. Дилан медленно проворачивал лезвие между пальцев, опасно задевая кожу остриём. Фары тачки осветили его кромку красивым отблеском жёлтого цвета… В дверь постучались.
— Открывай. Я знаю, что ты дома. — Эллиа подождал полминуты и вновь затарабанил в дверь. — Открывай, Дилан, либо я выбью дверь и выволочу тебя из дома.
Поднялся бывший крупье не сразу. Он встал сначала на одно колено, затем на второе.
Нагретый пол возле камина сразу стал остывать. Коленки ныли от холода и долгой неподвижности. Шатаясь, он направился к двери и открыл.
Эллиа выругался себе под нос:
— Хреново выглядишь.
Дилан молча пожал плечами. Лезвие парень уронил за дверь, туда, где Эллиа не увидит его.
— Давай, поехали. Пешком ты не дойдëшь. В таком состоянии — точно. — Сказал Эллиа, одетый в синие джинсы и серую рубашку с короткими рукавами на пуговицах.
Он немного сморщился, и Дилан вспомнил, что последний раз мылся дня три назад.
Колеблясь, парень схватился за край двери.
Может быть, закрыть?..
Эллиа продолжил:
— Я не прекратил быть твоим другом. И ты бы знал об этом, если бы отвечал на звонки. Когда ты… придёшь в себя, возвратись на работу, пожалуйста. За деньги не беспокойся, я выплачу тебе зарплату.
Отведя взор, Дилан уставился на тачку.
Повëрнутое фарами к дому, авто слепило, как лампа в допросной. Его коленки опять заныли, грозясь отомстить за пренебрежение сегодня. Дилан опустил голову, направившись к тачке.
***
В больнице дежурная медсестра сказала по телефону:
— Секунду. Да, доктор Рант, здесь посетители к Эдгару Бостону. Сын и… друг? Друг. Я поняла. Конечно. Спасибо. Конечно, я предупрежу. Спасибо. — Она положила трубку, нахмуря брови. — Он по-прежнему в тяжёлом состоянии, но вы можете навестить его. Постарайтесь не шуметь и не пытайтесь привести его в чувства самостоятельно.
— Мы всегда честно соблюдаем инструкции. — Сказал ей Эллиа.
— Случается разное, мы считаем своим долгом предупредить. — Медсестра с беспокойством посмотрела на Дилана и наклонилась к Эллиа. — Вы можете оставаться здесь и ночами, это право родственников паллиативных пациентов.
Дилан не среагировал. Парень или не понял предпоследнего слова, или вовсе не хотел ни на что реагировать.
— Номер палаты помните? — спросила медсестра.
— Конечно, спасибо, постараемся не заплутать. — Ответил ей Эллиа.
***
Дилан опустился возле кровати и благоговейно прикоснулся к руке отца.
Цепочка с крестом, обвитая вокруг безвольного запястья, закачалась, когда Дилан приподнял ладонь, прижавшись к ней губами. Лампочки перемигивались и кивали друг другу на коленопреклонëнного парня.
Кислородный аппарат ритмично шипел и накачивал лёгкие Эдгара воздухом. Тень от рамы окна легла крестом на спину Дилана, упав длинными руками на кровать.
Эллиа неловко потоптался около изножья, осторожно уточнив:
— Мне остаться?
Дилан молча… кивнул. Эллиа успокоился и расположился в кресле возле стены, наблюдая за другом. Минуты тянулись и складывались в десятки. Дилан не шевелился и, казалось, даже не дышал.
Лампочки мигали… кислородный аппарат шипел… Дилан… Эллиа глядел и глядел, а лампочки, Дилан и аппарат уже кружили вокруг него странный танец. Эллиа уронил голову набок, во сне наблюдая за тем, как Дилан ведёт медленный вальс с кислородным баллоном. Ночь посматривала в окна и дышала на них короткими порывами. За окном сверкала гроза и лил непроглядный дождь. В палате времени не было. Оно замерло тут, как замер мозг Эдгара, погребëнный под мягкой тяжестью опухоли. Крестик на цепочке гладил руку Дилана, и парню мерещилось, что папа шевелит пальцами. Не поднимая головы, Дилан боялся увидеть… что? Живые и улыбающиеся глаза с фото? Мёртвые и склизкие глаза покойника? Либо эти — закрытые и неподвижные, с посеревшей кожей век? Дилан и сам уже не ощущал своего дыхания. В лёгких царила одна боль.
Сглотнув, Дилан намерился встать… и рука папы слегка сжалась и обхватила пальцы сына. К лицу прилила кровь. Внутри него всё расширилось, словно вместо органов кто-то накачал в Дилана воздух. Он расширенными глазами поглядел вверх, на кровать… И слух парня уловил острый писк откуда-то сбоку, где стояли приборы. На кардиомониторе тянулась бесстрастная прямая линия. Эллиа, встрëпанный и заспанный, появился откуда-то сбоку и растерянно шарил глазами по приборам.
— Дилан! Сердце! Сердце остановилось!
Тот продолжал стоять на коленках и не реагировал ни на что.
— Блядь… блядь-блядь-блядь, как здесь вызвать помощь?! — засуетился Эллиа.
Будто услышав, в палату влетел немного помятый доктор Рант.
— Отойдите от кровати! — Мужчина грубо оттолкнул Дилана, а тот дëрнулся и, падая, схватил ногу доктора.
— Не трогайте моего отца! Не трогайте! Папа жив, папа в норме, вы навредите отцу! Это ошибка! — заорал он и, как дикий кот, стал полосовать ногу врача короткими ногтями.
Охнув, доктор ухватился за край постели, заорал на Эллиа:
— Да уберите вы этого парня!
Эллиа растерялся и тут же, подобравшись, обхватил друга руками и дëрнул в сторону.
Тот держался крепко и пытался ещё зубами достать руку Эллиа. Тогда последний, удерживая изворачивающегося парня, надавил Дилану куда-то на плечо. Тот вскрикнул. Его рука ослабла на миг, однако и этого было достаточно, чтобы отцепить Дилана от доктора. Примчалась медсестра, и вместе они смогли оттащить упирающегося парня к двери.
Дилан схватился за косяк и из последних сил подтянулся на нём, прохрипев:
— Папа мой! Папа мой! Зачем ты оставил меня?! Я не сумею один!
— Пульса нет, начинаю СЛР! — Сказал доктор.
Тело Эдгара задëргалось, когда доктор стал давить на его грудь. Линия на кардиомониторе стала выписывать лихорадочные пики, вторя их странному танцу. Руки Дилана соскользнули с косяка, и дверь перерубила последнюю нить между ним и отцом.
***
Если бы в коридоре больницы были часы, они бы остановились. Такими долгими были минуты. За дверью была возня и невнятные вскрики… затем настала тишина. Эллиа продолжал сидеть возле Дилана и держаться между ним и палатой, однако Дилан не двигался. Наконец дверь открылась. Доктор Рант, вспотевший и весь какой-то осунувшийся, вышел в коридор.
— Мне очень жаль. Мы сделали всё, что могли, однако… это уже седьмая остановка за третьи сутки. Его сердце просто устало. Его тело устало и он устал… — Врач выдержал небольшую паузу, потянулся в карман и пошуршал там пачкой сигарет. — Соболезную вам.
Какое-то время Дилан молчал и смотрел в лицо врача. А затем… сполз на стул. Он уронил голову между колен, обхватил руками и тяжело задышал.
— Я виноват… я виноват… это всё из-за меня… Мы должны были увезти его… в Лондон.
Присев на одно колено, доктор Рант положил руку парню на плечо:
— Вам не в чем винить себя. Как лечащий врач я заявляю со всей ответственностью… Его болезнь не оставила бы ни малейшего шанса любому доктору. Его опухоль была неоперабельна, мистер Бостон. Вы бы ничего не сделали.
Тихо завыв, Дилан раскачивался взад и вперёд.
Подняв печальных взор на Эллиа, врач тихо вздохнул:
— Вы не желаете… попрощаться?
Глаза Дилана встретились со взглядом врача:
— Да.
***
Какое-то время Дилан стоял около самой двери и смотрел на неподвижно лежащего папу. Тут словно ничего не поменялось, исключая мелочи: одеяло было смято, а мониторы молчали… Однако аромат… аромат стал иным. Не аромат дышащего тела, не аромат лекарств и отбеливателя, а… аромат смерти. Дилан сделал несколько неуверенных шагов, очутившись возле кровати. Он дотронулся до безвольной руки отца. Она была пока тёплой, и это заставило сердце Дилана заныть тонкой болью. Сухие и воспалëнные глаза парня вбирали в себя вид последнего пристанища папы, и на миг Дилан пожалел, что зашёл.
Эллиа положил руку ему на плечо и немного сжал:
— Ты явился попрощаться и это главное. Эдгар бы оценил твою смелость и… преданность.
Нижняя губа Дилана мелко затряслась, а ногти впились в ладони. Он с глубоким почтением приподнял ладонь папы и… снял цепочку с крестиком.
Дилан скомкал еë в руке, опустил голову, глухо простонав:
— Давай поедем домой…
Эллиа опять стиснул плечо друга и мягко, как мать, развернул его к двери, поведя к выходу. Позади молчали приборы и задумчиво смотрели вслед уходящим.
***
Когда в дверь постучались, Дилан вспомнил, что не запер замок. Судя по всему, даже не прикрыл — дверь, скрипя, открылась сама.
Робко заглянув в помещение, посетитель позвал:
— Есть тут кто? — Он столкнулся взором с Диланом, который сверкнул из тьмы, и, испуганно выругавшись, отступил на шаг обратно. — Дилан? Дилан Бостон, правильно? Вы напугали меня…
Дилан провернул лезвие в пальцах и отстранëнно кивнул:
— Вы из дома.
Неизвестный представился:
— Чарльз Харрис к вашим услугам. Я хотел бы переговорить… с кем-либо. Может быть, с вашим папой?
Дилан приоткрыл рот, словно удивившись, а затем просипел одними связками:
— Отец скончался вчерашней ночью.
— Вот оно что… соболезную. Могу я тогда побеседовать с вами?
— Иди на хрен. — Огрызнулся парень.
Постояв около порога растерянно, Чарльз кивнул:
— Конечно, конечно, я понимаю, что вы понесли страшную потерю, и я не стану надоедать вам. Знаете что? Звякните мне, как надумаете побеседовать. У меня для вас имеется кое-что… очень интересное. Вот мой номер. Позвоните три раза с интервалом в минуту, и я отвечу. По-другому не получится ответить. Извините, это меры предосторожности. — Оставив на тумбе возле двери простой бумажный листок с цифрами, Чарльз внимательно осмотрел дождливую улицу и ушёл.
Лезвие в руке Дилана погасло, когда в гостиной опять стало полумрачно.
***
Урна с прахом выглядела крохотной по сравнению с большим Эдгаром. Эллиа не мог прекратить представлять, как Эдгар пытается уместиться в эту урну. Мысль была притягательной в своей отвратительности, и Эллиа отгонял еë, но она продолжала жужжать у него в голове. Дилан стоял и чуть-чуть раскачивался на ветру, прижимая урну к боку.
— Ты помнишь, что сказал священник? — спросил Эллиа парня.
— Помню. О прощении. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю.
— Ты так точно запомнил?
— Скажи мне… какие грехи совершил мой батя, что Господь решил его убить? Почему Господь отобрал у меня отца?..
Неловко вздохнув, Эллиа не отрывал взора от океана. Сейчас был не лучший момент вспоминать об изменах и жестокости войны… Ветер пихал в спину Дилана, подзывая к краю обрыва. Тот поддался, приблизился… и открыл крышку урны. Прах вырвался из его ладони чëрно-серебристой струйкой и пылью разлетелся над волнами.
Горсть за горстью… прямо в пасть жадному океану. Когда урна опустела, Дилан уселся на холодную траву, уставившись на горизонт.
Эллиа приготовился терпеливо ждать.
Спустя 20 минут начался дождь. Он быстро усиливался и по-хамски стучал ледяными каплями по плечам и затылкам. Чëрный костюм Эллиа промок.
— Пошли в тачку, Дилан? Здесь чертовки холодно…
— Надо было везти отца в Лондон…
— Чего?
— Надо было не слушать этого доктора, надо было сразу везти отца в Лондон… там бы отца спасли. — Повторил Дилан.
— Но тебе ведь известно, что ответили доктора из Лондона! Подобные опухоли не оперируют.
— Я должен был попытаться… возможно, если бы было побольше денег… Мне просто надо было достать денег…
Терпеливо вздохнув, Эллиа опустился на колени:
— Дилан, Эдгар был безнадëжен. Ни доктора, ни ты, никто не мог бы ему помочь.
— Забери свои слова обратно…
— Тебе известно, что я сказал правду, прекрати прятать голову в песок!
— Забери. Свои. Грëбаные. Слова. Обратно! — насупился Дилан.
Нахмурив брови, Эллиа привстал:
— Не заберу. Это правда, и тебе так или иначе придётся с ней смириться.
С тяжёлым дыханием Дилан поднялся, покачнулся и… устало облокотился о друга:
— Я так больше не могу…
— Я знаю.
— Это когда-либо закончится?
— Да. — Эллиа встряхнул парня за плечи. От промокшей ткани в стороны брызнули капли. — Сейчас твой мозг говорит тебе, что всё хреново и никогда ничего не наладится. Однако это не так. Это ложь. На деле всë будет так, как ты сам этого захочешь. А ты захочешь, чтобы всё было нормально.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда, что ты не врезал мне в лицо. А хотел же, я видел. — Слегка улыбнулся Эллиа.
Дилан слабо улыбнулся в ответ, наконец позволяя себе ощутить тяжесть и холод промокшего чëрного пиджака. Парень уже знал, что станет делать. Он предвкушал это, весь трясясь.
— Пошли в тачку? — предложил он Эллиа.
Тот крепко обнял друга одной рукой за плечо и ободряюще хлопнул ладонью:
— Пошли.
***
Дилан рухнул на коленки, задыхаясь, и подтащил к себе коробку. От крышки пахло лекарствами и чистыми бинтами. Рубашку и костюм парень скинул прямо на пол, не заботясь о мокрых следах, остающихся на полу. Дилан небрежно плеснул антисептиком на плечо, раскрыл лезвие… Оно вдавливалось в плоть медленно, и с каждым миллиметром тело парня сильнее сгибалось к полу. Дыхание стало рваным на выдохе.
Стиснув зубы, Дилан приложил лезвие пониже, к пока что нетронутому куску предплечья. Второй порез получился легче, хоть и болезненнее. Словно колющая изнутри пульсация вдруг хлынула в гостиную. Заполняя собой пространство вокруг, она толчками изливалась из раны.
Внутри царил ад. Снаружи — тоже. И это было правильно. Уже не задыхаясь и не останавливаясь, парень сделал очередной надрез. Закапав на пол, кровь смешалась с водой, которая натекла с брюк. А затем, через десять секунд эйфории, Дилан столкнулся взором с глазами отца, который улыбался на фото. Стыд согнул парня пополам. Упав на пол, Дилан подтянул ноги к груди и наконец заревел…
***
Чарльз не нравился Дилану. Сейчас, когда сознание работало яснее, нежели в последние дни, парень даже не мог объяснить, почему. Чарльз хотел от Дилана чего-то. Он не любил людей, у которых были… скрытые цели. Чарльз выклал на стол пару фоток, одну за другой.
— У меня имеются все доказательства того, что Аннет была вашей мамой. — Чарльз выждал длинную паузу, ожидая реакции.
— Я не могу поверить… что папа меня обманывал.
Голова Дилана закружилась, а во рту стало сухо. Когда парень ел в последний раз?
— Уверен, он делал так ради вашего блага. — Рука Чарльза нырнула в папку с документами, вытащив оттуда бумажный лист. — Это номер нотариуса. Позвоните ему и задайте вопросы. Я подожду.
— А вам-то что со всего этого?
— Скажу так, у меня имеется желание облагодетельствовать сына и дочь. Впрочем, не задумывайтесь об этом. Давайте для начала решим текущий вопрос.
Набрав номер, Дилан посматривал на Чарльза исподлобья. А что если на том конце сообщник? Стоит ли доверять им? И что всё же хочет этот суетливый дядька?
— Только не говорите, что получили сведения от меня! Я в некотором роде… не хотел бы сталкиваться с официальными лицами прямо сейчас. — Сказал Чарльз.
В трубке щëлкнуло, и Дилан не успел ответить на поспешную просьбу мужчины.
— Энтони Харрисон слушает.
— Здравствуйте, я… Дилан Бостон. Я узнал, что… Аннет Сильвер-Харрис была моей мамой. Мне так сказали. Вам что-то известно об этом?
Нотариус помолчал в трубке, затем грустным голосом ответил:
— Я связывался с вашим отцом, молодой человек. Он сказал… не вмешивать вас. К сожалению, срок для того, чтобы опротестовать завещание, исчерпан. Я очень сожалею.
— Завещания?..
— В завещание было условие, согласно которому любой другой наследник, исключая еë племянницу, может получить долю. Миссис Аннет уведомила меня о том, что у неë имеется внебрачный ребёнок. Она поручила мне связаться с вашей семьёй в случае еë внезапной смерти. Однако ваш отец… он настоял на том, чтобы не сообщать вам этой информации.
— Но почему?!
— Не могу сказать.
— Вы были обязаны связаться со мной! Я совершеннолетний! Я должен был принять решение самостоятельно!
Нотариус неловко замолчал. Дилан не дождался ответа и кинул трубку на диван.
— Это всё из-за папы! Какого хрена отец отказался?! Какое… какое отец имел право?! Если бы не это, сейчас у нас были бы деньги… хоть на что-то! — Сокрушался он.
— Но Агата тоже виновата.
Дилан поднял глаза, которые моментально обрели цепкость:
— Поясните.
Наклонившись вперёд, Чарльз перешёл на полушëпот:
— Агата была в курсе, что вы являетесь еë родственником.
Дилан окаменел. Пальцами он впился в край дивана, терзая обивку.
— Она могла бы сама сообщить об этом вам. Однако… предпочла умолчать.
— Дрянь… вонючая гадина… она… это из-за неë папа скончался! Если бы не она, у меня были бы деньги… и батя! — Вскочив, Дилан заметался по гостиной, каким-то чудом не врезаясь в мебель.
Чарльз откинулся в кресле, удовлетворённый произведённым эффектом.
— Я сообщу вам больше. Агата скрыла от вас то, что Аннет оставила вам персональный счëт в банке. Может быть, она предвидела такой ход событий… — Чарльз наклонился вперёд и вынул из папки ещё пару бумаг.
Глаза Дилана налились кровью, впившись в листы:
— Счëт?..
— Агата спрятала эти бумаги. Может быть, хотела воспользоваться ими сама.
— А… откуда у вас эти бумаги?
Глазëнки Чарльза стали бегать, и обострëнный горем взор Дилана мигом уловил это.
— Как вам удалось достать их, если Агата спрятала эти бумаги?
— Они находились… в библиотеке. В доме.
— А. И вы просто заявились да попросили отдать эти бумаги? И вам их с вежливостью дали?
— Я… — начал Чарльз.
— А не с библиотеки ли начался пожар?
— Агата оказала сопротивление и не желала отдавать бумаги!
— Ходили слухи, что кто-то связал владелицу особняка, взломал сейф, а затем поджёг библиотеку. Не вы ли это сделали? — Перечислил Дилан, задав в конце вопрос.
Вжавшись в спинку кресла, Чарльз старательно избегал взора молодого юноши.
— А даже если и так! Что это меняет?
— Что Агата не скрывала от меня этого счëта. Просто сама не знала.
— А, возможно, знала и специально прятала в сейфе!
Приподняв бумаги, Дилан бесстрастно воззрился на них:
— Но вы взяли эти бумаги не для меня. Для себя. Вышло воспользоваться?
Чарльз с брезгливостью поджал губы.
— Получается, не вышло. Ладно. Выходит… у меня имеются деньги. — Губы Дилана искривились в горькой усмешке. — А зачем они мне теперь? Всё, что можно было просрать, я просрал.
— Однако вы ещё можете обратить эти бумаги против вашей обидчицы…
Где-то в груди Дилана стало зарождаться предчувствие чего-то большего…
***
Кристофер поклал ладонь отцу на плечо, однако Лукас с нетерпением сбросил еë, покатавшись к выходу в инвалидном кресле.
— Чтобы проделать подобное, нужно быть абсолютным садистом. — Покосившись на собеседника, Кристофер не поменял позы. — Не так ли… Дилан?
Тот пустыми глазами глядел в дверной проём.
— Нет. Я не садист. Я просто хочу, что ей было так же хреново, как и мне. И сам об этом позабочусь.
***
— Простите, что теперь оставляю вас. Наши сотрудники будут рады сделать всë для того, чтобы ваш отдых прошёл комфортно. — Сказал Юма.
— Аригато годзаймас. — Ответил ему Сэм.
Дилан прижался к тонкой стене, слушая голоса через шуршание маски. Всё склалось как нельзя лучше. Даже смена администратора играла им на руку. Вместо того, чтобы пойти к регистрационной стойке, Юма почему-то направился в левую сторону холла.
Агата произнесла Рэйчел:
— Ну что, айда в сауну?
— Ага! Ага! Конечно!
Портье выругался, юркнув в нишу с вазами.
Юма в задумчивости прошёл мимо и даже не повернул голову. Замерев, Дилан прислонился затылком к стене и ждал.
Полчаса девушкам должно было хватить, чтобы размякнуть и расслабиться… И Манака должна была пойти на перекур три минуты назад. Она постоянно так делала, если поситителей практически не было.
Скользнув назад в холл, Дилан пошёл спокойно, словно по собственным делам.
Навстречу портье по холлу шла Манака.
Парень побледнел, однако не сбился с шага.
Она задержалась перед перекуром? Ничего.
Это не помешает Дилану. Он заглянул в ближайшую стеклянную дверь и обнаружил Сэма.
"Странно, что он один. Куда подевался второй? Впрочем… неважно. Если второй возвратится, я успею прикончить и его. А Агата… сама после умрёт от вины. Я просто удеру из тюрьмы и начну всë сначала… ага…"
Горячий воздух из приоткрытой двери дыхнул в лицо Дилана и пихнул вперёд.
Японец лежал животом на скамье и лениво посмотрел за плечо через упавшие волосы.
Что-то пробубнив по-японски, мужчина отвернулся. Дилан же, повинуясь колотящемуся сердцу, схватил японца за чëрные волосы, оттянув голову назад.
"Это тебе… за дружбу с этой гадиной".
Прежде, чем японец успел издать хоть звук, нож прошëлся по его горлу и перерезал гортань. Портье отлично знал, как сильно надо надавить, чтобы плоть раскрылась…
Японец попытался встать, а Дилан в странном порыве развернул к себе его лицо.
Паника пополам с раздражением пробежалась по спине портье, стукнув в голову. Уронив умирающего назад на скамейку, Дилан отступил обратно и оставил отпечаток в растекающейся кровавой луже.
Он выругался и на одной ноге прыгнул к двери, сняв измаранный тапок.
— Я прикончил… не того…
Мучительная тревога потекла по его венам, погнав прочь. Порезы, которые затянулись на руке, стали ныть да чесаться, требуя внимания к себе. Задыхаясь, портье ринулся к себе в убежище.
***
Упаковка лезвия шуршала у Дилана в руке, однако парень никак не решался открыть его.
— Ну что, они приехали? — Чарльз замер возле дверей сарая, с подозрением оглядывая Дилана и обстановку. Мужчина был одет в чëрные брюки и чëрную зимнюю куртку. — Что ты тут делаешь?
— Ничего. — Дилан стянул с лица маску.
Глаза Чарльза стали уже и он коротко втянул воздух:
— Что ты натворил?
— Прикончил. — Последовал ответ.
— Кого? — Лицо Чарльза вытянулось от удивления.
Дилан молчал. С тяжёлым дыханием Чарльз приблизился к нему и нагнулся, чтобы поймать взор парня.
— Кого ты прикончил, Дилан?
Тот сжал в кулаке упаковку с лезвием и процедил:
— Не того. Отдыхающего, который… с толстым другом приехал.
Чарльз запустил пальцы в собственные волосы. На его лице проступил ужас.
— Какого… Чего? Чего?! Зачем?! Тебе что, потренироваться приспичило?! Сдохнуть должна лишь Агата! Лишь она!
Помотав головой, Дилан сжал лезвие:
— Агата должна страдать.
— Агата должна сдохнуть! И всë!
Дилан помолчал, усмехнувшись краем рта:
— А ты, оказывается… ни хрена не понимаешь.
— Чего я не понимаю?! Чего не понимаю? Что мы не должны допускать лишних смертей?! Догадываешься, что скажет Лукас, когда узнает?!
— А он и не узнает. Правда?
Тяжёлый и немигающий взор остановился на Чарльзе, пригвоздив его к земле.
— Я… не гарантирую. — Ответил Чарльз.
— И что ты станешь делать без меня? Прикончишь Агату сам? — Тело мужчины мелко задрожало от смеха. — Ты прикончишь. Да. Да ты даже курицу прирезать не сумеешь. Тебе слабо. Ты трус. Если дать в твою руку нож, ты станешь размахивать им. Вж-ж, вж-ж… а сам промахнëшься. А когда попадëшь — первый же перепугаешься до чëртиков.
Чарльз сверкнул глазами, склонился, прошипев в лицо юноше:
— Поглядим.
Окошко покрылось изморозью — сейчас снаружи нельзя было сказать, есть ли внутри сарая свет. Но свет был и не нужен. Всё известно наперёд, каждое движение изучено до мелочей… В металлической коробке хранилось всё, что необходимо. Бинты, жидкость для обеззараживания и, главное… лезвия. Пальцы Дилана тряслись настолько сильно, что содержимое чуть не упало на пол. Прижав лезвие к коже предплечья, Дилан… надавил… посильнее… Выступила кровь. Лезвие проталкивалось всё глубже, кровь уже текла по пальцам, капая на пол.
Мышцы его лица сокращались от эйфории, от боли, от брезгливости, от стыда… от вины.
В сухой тишине полуразрушенного сарая капли падали с густым влажным звуком.
Парень готовился к следующему шагу.
***
Оказалось, что собрать бомбу — занятие несложное. Старательно и очень осторожно Дилан закреплял конец трубки, когда дверь раскрылась.
— Они видели меня! Блядь, они гнались за мной по лесу! — С тяжёлым дыханием Чарльз нервно оглянулся на дверь, суетливо стянув с себя тëмную куртку.
— Получается, ты совершил глупость.
— Что ты делаешь? — Чарльз поправил длинные рукава серого свитера на замке.
— Я сделаю так, что никто не сумеет покинуть эту долину. А если повезёт, все мы останемся без телефонной связи.
Опешив, Чарльз отступил поближе к двери.
— Это что, бомба?!
Губы Дилана расплылись в странной и эйфорической улыбочке:
— Ага. И я точно знаю, где еë применить.
— Я… я сообщу Лукасу. Либо копам. Ты заходишь очень далеко. Это всё нужно остановить.
Не переставая улыбаться, Дилан протянул Чарльзу… бомбу. Поддавшись назад, тот с испугом вжался спиной в дверь.
— Скажешь Лукасу хоть слово и закончишь, как тот мужчина в сауне. А теперь извини. Я пойду гляну, чем занимаются наши гости…
***
На потолке комнаты горела лампочка. Окно было занавешено старой блëклой тканью.
Пол был местами протëртым. Стены кирпичными и местами не закрашенные побелкой.
— В общем, извини, что я тогда наехал на тебя. Я был неправ. Агата должна страдать. И она будет страдать. — Сказал Чарльз.
Удовлетворëнный Дилан выпил остатки чая и выдохнул, покачивая нож на краешке стола:
— Я рад, что ты понял это. Получается, нам надо разработать план. — Сонно потянувшись, парень зевнул.
Его глаза затуманились.
— Может быть, ты для начала выспишься?
— Ага… Я… возможно, подремлю… — Поднявшись, Дилан шагнул к кровати и упал на неë.
Чарльз выждал с минуту, поднялся и, потыкав Дилана ногой в живот, засуетился.
Он вынул из шкафа форму портье и наобум взял пояс с рубашкой. Чарльз одел на себя форму, поëрзал, пытаясь растянуть очень узкую в груди форму. Мужчина недовольно поморщился. Потом он приблизился к двери, но по дороге остановился и в задумчивости поглядел на Дилана. Чарльз с видимым удовольствием пнул того в бок.
— Маньяк. Надеюсь, ты сгниëшь за решёткой. Костюм возвращу через час или два. Аривидерчи.
***
Чарльзу было тяжело дышать. Раскачивая стул, он старался освободить пространство хотя бы для дыхания. Мужчина не мог дотянуться до верёвок и освободиться: повëрнутые вверх руки были бесполезны.
Чарльз с раздражением выдохнул и резко вскинул голову на дверной щелчок.
— Ну, здравствуй, Чарльз. Не получилось, гляжу? — спросил с порога Дилан.
Тот стал дышать ещё быстрее и тяжелее.
— Я… хотел сам попытаться. Чтобы тебя не… напрягать. — Выдал он.
— Не бойся. Я не стану напрягаться. Я отлично выспался, благодарю. — Ответил Дилан.
Замычав что-то нечленораздельное, Чарльз изо всех сил напряг мышцы рук.
— И что ты так разнервничался? Всё будет нормально. А чтобы ты не орал… давай-ка мы воспользуемся кляпом? — Вопросил Дилан.
Когда Чарльз прекратил шевелиться, Дилан аккуратно вытащил кляп изо рта мужчины.
Сейчас парню ничего не мешало. Сейчас Дилан сделает всё, как нужно…
***
Надолго замолчав, Дилан смотрел на собственные руки. Где-то внутри Агаты звенел тревожный колокольчик и заставлял руки с плечами трястись.
— Видишь, Агата, ты сделала это сама. Собственными руками. Тебе достаточно было сообщить мне про деньги… и ничего бы не произошло.
В еë ушах гудело. Агата стиснула зубы, чтобы не зарыдать.
— Я… не хотела этого…
— Да. Ты просто хотела всё себе, так?
И разве можно было спорить с ним?
— Я просто… не подумала…
— Да. Ты постоянно думаешь лишь о себе. Но это ничего. Имеются исключения, так ведь? Они сейчас… где, интересно?
Набат в голове девушки забил с удвоенным энтузиазмом.
— Мои друзья?.. Что с ними? Что с ними?! — вопросила Агата.
Подняв голову, парень заглянул ей в лицо. С удовлетворением улыбнулся.
— Вот, другое дело. Твои друзья мертвы, Агата. Однако не переживай. Перед смертью ты узнаешь, как я их прикончил. — И Дилан засмеялся.