Словно кровью наполненный клюв раскрыт,
На скале куропатка сидит,
Голосит она и щебечет,
Птицам жалобно говорит:
«Ой, сестрицы!
Ой, птицы!
Свила гнездо я там, в горах,
Вывела птенчика в нем своего.
Он спустился на луг поиграть,
Пришли, поймали, взяли его,
Ой, сестрицы!
Ой, птицы!
Ту голосистую шейку
Полоснули острым ножом,
Тот окровавленный клюв
Пылает, – охвачен огнем,
Ой, сестрицы!
Ой, птицы!
Те ноженьки-крошки
Перебили ниже колен,
Те пестрые перья
Развеяли по земле,
Ой сестрицы!
Ой, птицы!
То, что долетело до гор,
Бесследно ветры разбросали,
То, что попало в полей простор,
Речные потоки умчали.
Ой, сестрицы!
Ой,птицы!
О, как мне быть, о, как мне жить в том гнезде?
Покою нет, отрады нет в том гнезде.
Весь день одна, полна тоски в том гнезде,
II ночь без сна, кругом ни зги в том гнезде.
Булые дни, – живут они в том гнезде.
Как волк меня они едят в том гнезде.
И сердцем мне не жить – и пусть! – в том гнезде,
Там смеха нет, там плач и грусть в том гнезде».
«Скажи, где теперь ты будешь сидеть, на чем?»
– «На тополе том, сухом».
«А если хозяин придет ворчливый?»
– «На ветке плакучей ивы»,
«А если вспугнут и оттуда тебя?»
– «Возьму – и сожгу себя!»…
Горе тебе,
Востренькая,
Курочка
Пестренькая!
Горе ему,
Птенцу твоему,
Матери сердцу
Разбитому!
Песен твоих задор
Не слышит полей простор.
Улетела ты
С наших гор.
Горе тебе,
Востренькая,
Пташка моя
Пестренькая!